Соната разбитых сердец

Не тратя больше слов, инквизитор отпустил своего злого гения.
  
Глава 36
 
Встреча
 
Джакомо ждал. Он не сомневался во Франческе, но тем не менее чувствовал нечто странное в жарком воздухе этой летней ночи — некое беспокойное предчувствие, словно вот-вот должна решиться его судьба.
Возможно, ему пора сойти со сцены. Возможно, он не заслуживает своего внезапно обретенного счастья и жизнь собирается предъявить ему счет. Он убил человека — эта мысль постоянно мучила Джакомо, хоть он и твердил себе, что это вышло непреднамеренно и что он всего лишь защищался. С палубы лодки Казанова взглянул на Гранд-канал и вдохнул знакомый резкий запах, усиленный летней жарой. Он исходил от спокойной черной воды Венецианской лагуны. Джакомо смотрел на огни факелов, освещавшие Гранд-канал, а за ними, в темноте, едва угадывались очертания фасадов роскошных зданий.
Легкий плеск воды, касавшейся бортов лодки, постепенно успокаивал его взволнованные мысли. Конечно, Казанова не забыл о своих тревогах, но все же смог ненадолго отодвинуть их в уголок сознания.
Тут он с радостным удивлением почувствовал, что его коснулась изящная рука, а через мгновение их пальцы уже переплелись, и перед Джакомо, словно волшебное видение, возникло лицо его возлюбленной. Оказывается, Франческа уже поднялась на борт и неслышно подошла к нему сзади. Казанова поразился ее смелости и ловкости. Многие ли женщины решились бы забраться на лодку, не попросив о помощи? Но Франческа была не похожа на других, именно поэтому он и потерял голову от любви к ней: никогда раньше Джакомо не встречал подобных женщин. Она была лучше всех. Единственная в мире.
— Как вам удалось?..
Франческа не дала ему закончить: она приблизилась и страстно поцеловала его. Джакомо почувствовал прикосновение ее горячих губ, и все сомнения исчезли, растворившись в любви, способной облегчить любой, даже самый тяжкий груз.
Он подхватил Франческу на руки и спустился в трюм. Помещение, в котором оказались влюбленные, было гораздо более просторным, чем можно было подумать со стороны. Здесь помещались диван с лакированными резными подлокотниками, четыре аккуратных кресла, обтянутые алым бархатом, большой сундук бог знает с какими секретами внутри, набитый книгами стеллаж и стол с изогнутыми ножками.
Любой другой человек задался бы вопросом, как вся эта мебель попала в трюм лодки, но не Франческа. Ни о чем не спрашивая, она лишь восхищенно разглядывала странное собрание предметов, включавшее в себя несколько карт, пару треуголок, вышедший из моды камзол, свернутые в рулон и брошенные в угол ковры, масляные лампы.
Она улыбнулась, когда Джакомо опустил ее на диван так бережно, словно боялся сломать каким-нибудь неловким движением. Его переполняла нежность и готовность выполнить любое ее желание, это казалось самой естественной вещью на свете. А ведь подумать только, что всего несколько дней назад она так сильно сомневалась в его чувствах, что даже не приняла подаренные им розы! Но теперь все было просто чудесно.
Возможно, даже слишком хорошо, чтобы быть правдой.
* * *
Фигура, поднявшаяся на борт лодки, все всяких сомнений, была женской. Несмотря на длинную накидку с капюшоном, ошибиться тут невозможно. Дзаго злорадно ухмыльнулся. Он сидел здесь уже целый день, словно предвещающий беды стервятник, ни на минуту не покидая свой наблюдательный пост. Он чувствовал себя ужасно уставшим, обессиленным. Все его мысли были о Гретхен: тайный агент инквизитора никак не мог решить, как поступить с пленницей. Ее образ вкупе с невыносимой жарой сводил с ума. Дзаго терпеть не мог ждать и бездействовать, а потому мысленно твердил себе, что Казанова обязательно поплатится за его мучения. Когда нахальный искатель приключений появился, он издал вздох облегчения: ну наконец-то дело сдвинулось с мертвой точки. Однако пришлось ждать, пока сгустятся сумерки и наступит ночь, и только тогда показалась девушка.
Тем временем к нему присоединились четверо городских гвардейцев. При виде их одинаковых мундиров Дзаго невольно вернулся мыслями к недавнему балу-маска раду, когда Казанова сбежал у него из-под носа по крышам соседних домов. И как потом он грозил выгнать его пинками из палаццо Брагадина.
 
Теперь тайный агент инквизитора знал, что недооценивать противника нельзя. Но он был уверен, что на сей раз не повторит своих ошибок и наконец-то покончит с этим чертовым делом. Под накидкой были надежно спрятаны книги и рукописи, которым предстояло стать уликами в деле о еретических воззрениях.
Дзаго подал сигнал стражникам. Каждый из них сжал в руке фонарь, и вместе они осторожно двинулись в сторону причала, где покачивались на волнах многочисленные гондолы и лодки. Дзаго указал на ту, в которой находился Казанова.
Этот проходимец явно не ждет гостей. Однако надо отдать должное его смелости, подумал Дзаго. Вот, оказывается, как ему удалось так долго скрываться от агентов и стражи: Казанова все время был на виду и именно поэтому совершенно незаметен. Кто бы догадался искать преступника на его собственной лодке?
«Ловким прыжком Дзаго оказался на палубе. Знаком он приказал гвардейцам идти вниз по лестнице, в то время как сам рассчитывал воспользоваться неразберихой, чтобы подложить куда-нибудь запретные книги.
Однако, спустившись в трюм, тайный агент понял, что дело еще не окончено: похоже, отправить Казанову за решетку будет сложнее, чем ожидалось.
  
Глава 37
 
Расплата
 
Увидев входящих гвардейцев, Казанова сразу понял, что оказался в самом что ни на есть отчаянном положении.
— Синьор Казанова, вы арестованы! — заявил один из них. — Вам придется пройти с нами, по доброй воле или принудительно.
Такое начало не предвещало ничего хорошего. Не теряя времени, Джакомо толкнул Франческу в угол, а сам проворно извлек из-под ковра ножны и выхватил шпагу. Гвардейцы тоже обнажили оружие.
— Синьор Казанова, я не советую вам…
Представитель закона не смог закончить фразу, потому что Джакомо кинулся к нему и ударил в подбородок эфесом шпаги. Голова гвардейца дернулась назад, и он повалился на второго солдата, стоявшего у него за спиной. Вместе они рухнули на пол, с грохотом опрокинув стулья и разную мелкую утварь.
Третий гвардеец атаковал Казанову сбоку. Джакомо успел заметить сверкнувший клинок и в последний момент уклонился от удара, а затем повернулся и отразил новый выпад. Шпаги скрестились со зловещим лязгом. Пока гвардеец пытался сообразить, как это Казанове удалось так ловко защититься от его атаки, Джакомо уже вытащил откуда-то заряженный пистолет и нажал на курок, выстрелив в упор. Он не собирался убивать своего противника, поэтому целился в плечо, но и этого было достаточно: гвардеец закричал, выронил шпагу и принялся зажимать рану второй рукой. Чтобы окончательно обезоружить его, Казанова ловко оттолкнул шпагу в угол помещения.
От выстрела трюм лодки наполнился голубоватым дымом, а грохот ненадолго оглушил остальных гвардейцев. Воспользовавшись этим, Джакомо поспешил обезоружить и четвертого противника, со всей силы ударив его по голове рукояткой пистолета.
Тем временем Дзаго отнюдь не бездействовал: он вытащил из-под накидки книги и рукописи и спрятал их между другими фолиантами на первой попавшейся полке. Двое гвардейцев, которые повалились на пол, вскочили и обнажили шпаги. Пистолет Казановы был разряжен, а Франческа в ужасе смотрела на него.
Из людей Дзаго один был ранен, второй — без сознания. Тайный агент тоже вытащил оружие — свою любимую неаполитанскую шпагу с эфесом, отделанным серебром. Со зловещей ухмылкой он произнес слова, которые мечтал сказать уже давно.
— Сдавайтесь! У вас нет никаких шансов уйти от нас, — заявил Дзаго и, словно желая предать больше веса своей речи, наставил шпату прямо на Казанову, как будто намеревался проткнуть его насквозь.
Пока гвардейцы медленно приближались к Джакомо с двух сторон, заставляя его отступать к деревянной стене, Дзаго продолжил: