Путь кама (СИ)

Асай теснее прижал сверток к груди и тихо сказал:
— Добрый человек, помоги. Времени не осталось.
— О-о-о, отец, эка тебя зацепила белая горячка.
Рассмеявшись своей шутке, охранник нервно потер пальцами отвисший подбородок. От натуги пуговицы рубашки в центре брюха разошлись, и одна с характерным звоном отлетела, ударившись о мраморные плиты пола.
— Подожди, отец, щас пуговку найду, и разберемся, — покраснев, добавил неуклюжий мужчина и начал шарить ногой под столешницей. Пока он пытался найти пропажу, колдун выбежал на больничный двор.
Старик пытался уйти как можно дальше от здания больницы. Бежал что есть мочи по узким дорожкам, но силы иссякали. Вместе с силами иссякало и время, проскальзывая в никуда безвременья, словно песчинки в часах римского императора.
С трудом преодолев центральную аллейку, Асай провел взглядом по дворику больничного комплекса. Справа поблескивали в лучах осеннего солнца новые реанимобили и скорые. Водители курили или посапывали в полудреме на своих рабочих местах. Чуть поодаль светился белизной новый корпус, который пристроили к основной части совсем недавно.
Куда идти, беглец не знал, но чуйка подсказала, что единственный шанс спастись: найти укромное место, где можно без труда скрыться от любопытствующих взглядов смертных. Спрятаться от людей и их душ. Услышав немой приказ, полупрозрачная четырёхпалая тень отделилась от тени Асая и метнулась в кусты.
Раздался шорох и призывное рычание.
Асай поспешил к зеленой преграде. Справа от кустов, в глубину посадок вела узкая асфальтовая дорожка. Мужчина зашагал по ней и через десяток шагов уткнулся в высокую металлическую дверь.
Длиннохвостый зверек снова рыкнул. Маленькие глазки победно сверкнули.
Дверь неожиданно заскрипела и подалась вперед. Хвостатый помощник шмыгнул в темный проем. А за ним, не дожидаясь приглашения, вошел пожилой колдун. Немощные руки едва держали ценный груз, на морщинистом лбу появилась испарина. Собрав последние силы, Асай побежал по пустому коридору.
Эхо раздавалось при каждом шаге беглеца, шорох превращался в гул, который, казалось, мог разбудить мертвеца. Старик то и дело оборачивался с опаской, пугая сам себя. Помещение, где он оказался, вовсе не походило на больничный коридор родного отделения, в котором старик пролежал в коме почти два месяца. Здесь не было жизни, стульев и людей в белых халатах. Холод, стерильность и необжитость царили в просторном холле и ничуть не стыдились своего присутствия среди города-миллионника.
Асай с шумом выдохнул. Казалось, он бежит целую вечность. С каждым шагом тяжесть накатывала все сильнее, девочка начинала хныкать и нездорово сопеть. В другое время, в другом месте он бы, не задумываясь, остановился, чтобы пожалеть невинное существо, но только не сейчас.
Сзади что-то зашипело, раздался резкий хлопок.
Старик Оциола обреченно повернулся. И без того усталые глаза его совсем потухли. Жизнь едва держалась в крошечном тельце некогда великого человека.
— Солнца тебе, нагваль.
Человек в красной головной повязке улыбнулся.
Он стоял, укутанный в черный длиннополый халат с золотой вышивкой, словно волшебник из восточной сказки или джин. Только добром от этого джина и не пахло. Ониксовые глаза, полные льда, вполне явственно говорили о намерениях незнакомца.
— Не верится, что такой дряхлый кам, как ты, смог победить моих демонов.
— Тебя, великий тэнгри, я не одолею, — обреченно проговорил Асай, опершись о холодный кафель стены.
Какой бы силой ни обладал колдун, как бы ни горел он своей миссией, но очевидную немощь перед божеством скрыть было невозможно.
За спиной человека в чалме зарычали довольные псы, жаждущие плоти и крови. Рыжие холки и хвосты распушились. Готовые кинуться в любую секунду, они то и дело посматривали на хозяина. Во взгляде темных демонов читалось бескрайняя преданность и страх.
— Отдай ребенка, кам. Он не принадлежит тебе ни по праву рождения, ни по праву крови.
Асай криво улыбнулся потрескавшимися губами. Оголил кривые, почерневшие зубы. Он знал, кто перед ним, однако преклоняться перед богом Востока не собирался.
 
Сколько лет прошло с тех пор, как он впервые увидел духа? Пятьдесят? Сто? Так почему даже сейчас при одном взгляде на иномирцев его охватывает трепет? Неужели он никогда не перестанет удивляться величию мира? Не сможет забыть его многогранность и красоту? Наверное, так и есть. Жаль, что минуты земной жизни почти исчерпаны, и совсем скоро душа рассыплется на куски, которые перестанут помнить себя, перестанут чувствовать вселенную так полно, как в последнее мгновение ДО.
Асай медленно скользнул на пол, закрыл хитрые, шаманские глаза. Девочка в руках затрепыхалась, словно бабочка. Он бережно положил маленькое тельце на согнутые в позе лотоса ноги и улыбнулся. Старческая улыбка, предназначенная крохе, совсем не походила на ту, которой он одарил тэнгри. Теплота и искренность крылась в уголках губ, в мягкой линии изгиба.
— Фас! — загремело от двери, и два демонических пса ринулись на беспомощную пару.
Асай тихо замычал что-то себе под нос.
С каждым мгновением голос его набирал мощь, становился тверже и уверенней. Вскоре мычание переросло в песню, гул от которой раздавался в пустом коридоре многократным эхом.
Рыжие собаки одновременно присели и паре метров от старика и рванули вверх, готовясь разорвать добычу в прыжке. Но безуспешно. Звук удара бубна, возникший из ниоткуда, заставил их повиснуть в воздухе. Замереть воздушными шарами.
Псы заскулили и посмотрели на хозяина. Они понимали, что кам не сдастся без боя, однако такого поворота никак не ожидали.
Черноглазый мужчина яростно сжал кулаки и рванул к Асаю. Цоканье металлических шпор его сапог разорвало горловое пение шамана и неприятно резануло слух.
Когда рука тэнгри почти коснулась плеча старика, снова раздалось знакомое «Бум-м-м».
Бурый зверь, неожиданно выросший до размеров Асая, полупрозрачной дымкой отделился от тела хозяина и вцепился мощными челюстями в одеяло с малышом. Вывернувшись из рук мужчины в тюрбане, он проскользнул между ног нападавшего и… Бесследно исчез. Растворился в пространстве, подобно сахару в теплом чае, оставив после себя только колышущийся воздух.
Иномирец зарычал. Он поймал Асая за грудки больничной сорочки, чтобы выбить из гадкого кама последние частички души, но опоздал. Мертвая голова Оциолы медленно откинулась на руки разъяренного тэнгри.
— Проклятье! — заревел мужчина и оттолкнул тело.
Асай упал тряпичной куклой на ледяной пол коридора.
Тэнгри встал, отряхнулся, свистнул своей охране, которая так и висела в воздухе все это время, и стремительно вышел из здания. Псы не тронули мертвого и понуро побрели следом за хозяином. Сегодня они получили ценный урок о мощи шаманов Пути и решили, что в следующий раз будут осторожней с подобной братией.
Когда коридор оказался пуст, деревянная дверь в конце холла со скрипом открылась. Из нее вышел немолодой, чуть подвыпивший человек в мятом больничном халате, зевнул и потянулся. Мешки под глазами и болезненный цвет лица кричали, что мужчина запойный. Однако все было абсолютно не так.
Борис Сергеевич или просто Моменто Боря, как его называли коллеги, не любил спиртное. Наоборот, не уважал горячительное всей душой. И все же накануне ему пришлось нехило набраться в честь долгожданного отпуска.
Патологоанатому в тяжелые времена мировой пандемии живется ой как несладко.
— Что за черт? Откуда он здесь? — спросил Моменто Боря невидимого собеседника, когда взгляд его упал на тело незнакомца.
Проверив пульс, врач насупился. Своих он помнил наперечет, а этот был явно не из их числа.
Пока Борис Сергеевич пытался понять, откуда в морге пополнение, Максим успокаивал маму.
— Сынок, почему ты говоришь, что с дедушкой все в порядке? Откуда ты знаешь? — спросила она мальчика.
— Знаю и все. Мы скоро встретимся.
— Он придет к нам?! — радостно воскликнула она.