Путь кама (СИ)

Под стеклянной столешницей у дивана парень нашел пистолет. В марках и калибрах он не разбирался, да этого и не было нужно. Главное, что женщина потеряла половину черепа и жизнь, и причиной смерти стал огнестрел.
За входной дверью послышался шорох. Гость оробело посмотрел в дверной проем. В голове зашумело от испуга и растерянности. Но тут же все прошло, как только взгляд упал на пришлого. На пороге, как ни в чем не бывало, стоял и озирался по сторонам орел.
Он сложил крылья и важно шагнул в прихожую.
— Пошел отсюда, — со злостью на себя и беспардонного орла шепнул Мар и принялся выгонять птицу, замахиваясь на нее руками, корча пугающие рожи.
Пернатый не отвечал, даже пытался не смотреть на парнишку. Покидать место преступления он тоже абсолютно не спешил. Важно прошелся по узкой прихожей, дошел до уборной. Заглянул.
— Время, — пронеслась в голове Мархи и, позабыв об изгнании хищника, он прошел по ступеням на второй этаж. Сомнительно, что тому по нраву внутренности падали, как бы грубо это ни звучало, а ему, шаману, никак нельзя провалить задание.
Коридор с серыми лофтовыми стенами имел пять дверей. Перед каждой висела глиняная табличка с опознавательной надписью. Пропуская две двери «Уборная» и «Комната Ники», парень добралась до центральной опочивальни и прочел несмелой рукой ребенка «Комната папы».
Тимучин и Люпин предупреждали, когда-то в этом доме жил ребенок. Именно он сделал надпись для родителя. Но с тех пор минуло много лет, и после несчастного случая семейное гнездо превратилось в холостяцкую берлогу.
«После сегодняшнего его станут называть не берлогой, а местом преступления и огородят желтой лентой», — решил Мар и тихонько отворил дверь к хозяину.
Просторная комната с панорамными окнами была светлой и выходила на тот же сад, что и гостиная. Солнце поднялось достаточно высоко, поэтому включать дополнительное освещение уже не требовалось. Предметы светились роскошью и новизной.
В углу спальни стоял массивный стол из благородной древесины черного цвета. На ближайшей стене висели в рамке витиеватые надписи из золота то ли на арабском, то ли на индийском языке. Почти у самого окна располагалась массивная кровать с резным изголовьем и покрывалом из красного шелка. На ней, скрючившись и постанывая, лежал мужчина. Легкий ветер шевелил его льняную рубашку и перья ловца снов, который, как подобалось на востоке, свисал с одного из столбцов.
Мархи не видел лица хозяина, только спину и густую посеребрённую шевелюру на затылке. Из белых шорт торчали тонкие стручки ног.
Шаман не стал скрываться и беспардонно подошел к чужой постели. Поиск цели завершился, но самое сложное ожидало впереди. Если действовать быстро, то одержимый не заметит изменений и после глубокого транса даже не вспомнит о происходящем пару часов назад. Этого-то и хотел парнишка.
Вытащив из кармана маску, ясеневую колотушку, Мар снял с груди бубен и присел рядом с мужчиной. Чтобы продолжать ритуал, парень хотел удостовериться, что перед ним истинно тот, кого он искал. Душа человека находилась в заточении, освободить ее было делом сложным, и ошибиться значило накликать беду на них обоих.
Плечо хозяина было худым и теплым. Карамельного цвета кожа слегка просвечивалась сквозь тонкую ткань, и Мар заметил на ней пятна. Подняв рукав, он понял, что потемнения были не побоями или ушибами, следы от уколов синели гематомами и никак не заживали. Эту вакцину парень знал. Как знал, зачем она человечеству.
Кам потянул рубашку и слегка потряс спящего.
— Ники? — сквозь сон спросил хозяин и медленно открыл большие карие глаза.
Поняв свой промах спустя секунду, он отстранился от Мара и пополз к краю кровати. Не удержавшись на покрывале, свалился на пол и по-черепашьи на коленях попятился к застекленной стене. Внешний вид незнакомца быстро отрезвил хозяина. А если сказать точнее: напугал до чертиков.
Высокий худощавый подросток был квинтэссенцией всего звериного, что могло быть в человеке со времен, как первые хомосапиенсы спустились с деревьев. Даже стойка парнишки выдавала в нем хищное нутро.
 
Шин протер лицо, зажмурился. На секунду ему показалось, что он спит. Но через мгновение надежды разбились в пух и прах, как только парень появился вновь, стоило мужчине открыть глаза.
Квадратное лицо гостя дернулось, словно его преследовала невыносимая зубная боль. Нарисованные краской бурые полосы безобразно деформировались и исказили его юные черты. Под черной маской блеснули два оникса.
— Ты кто? — еле слышно выдавил Шин и потянулся за свалившимся с постели мобильником.
— Мар, — дружелюбно ответил парень и покачал головой. — Не надо звонить, я ничего плохого не сделал. Позвоните позже, как уйду. И лучше сразу в полицию.
Шин недоуменно заморгал. Мало того что к нему пробрался малолетний недоумок, так еще давал советы, как себя вести. Что за бред? Да, он его одной левой, этого хиляка. И сам доставит в отделение.
— Не выйдет, — ответил парень на внутреннюю речь Шика, которую он и слышать-то не должен, и поднял сложенные кулаки. — Я смогу защититься.
Шин присмотрелся и ахнул. Руки незнакомца стягивали кожаные перчатки без пальцев. В местах, где у человека должны были находиться костяшки, сквозь ткань проглядывали острые шипы, наподобие животных когтей.
— Ты чего? Комиксов насмотрелся? — выдавил Шин и попытался встать.
В голове что-то щелкнуло, и острая боль метнулась по извилинам, заставив мужчину снова сесть. В памяти всплыли кадры из вчерашней попойки.
Мистер Блэк, или просто Карлик, как называли его самые близкие, пришел часов в семь. Под руку с ним вышагивала высокая блондинка, очередная пассия из далекой Прибалтики. Открытый топ из шифона, короткая юбка кричали о доступности. Если бы ни молодое, неопытное личико под тонной макияжа, ее легко можно было бы спутать с дешевкой из местного борделя.
Девушка прошлась по гостиной, восторженно всплеснула руками, отчего упругие груди едва не вылетели из лифа. Улыбнувшись, она завалилась на мягкий диван и раскинула ноги.
— Нехилая хатка, мистер Удхани. Только одному в ней скучновато, — заметила красотка.
Шин не успел среагировать на слова хамоватой особы, как та бесцеремонно выхватила из его рук бокал и сделала смачный глоток.
— Хороший виски, — услышал Удхани похвалу и, чтобы не натворить глупостей в ярости, обернулся к Карлику. Раз он привел это существо, то пускай сам с ним и разбирается.
Мистер Блэк молчал. Он наблюдал за девкой, прислонившись к дверному косяку, и виновато улыбался. В системе координат прожженного бизнесмена дружба состояла из всякого рода уступок и бескомпромиссной поддержки, поэтому возмущение Шина никак не повлияло на его намерения.
— Не злись, Шин. Крошка Пип мечтает о богатом папике, но вести себя в приличном обществе еще не научилась, — констатировал Блэк и сел рядом с подружкой.
Пип заржала, словно породистая лошадь. Теснее прижалась к любовнику.
— Право твое: спи, с кем хочешь, дружище. Только обещай, что эта девка не обделает мой новый ковер.
Карлик озадаченно уставился на Удхани, но быстро сообразив, что тот издевается над пассией ради шутки, подскочил, обнял и смачно чмокнул в в макушку.
— Спасибо. Ты, как всегда, бесподобен. Тащи свои золотые запасы, будем пробовать.
Шин кивнул, вынул из бара две литровые бутылки виски и поставил их перед гостями. Пускай пьют, ему не жалко. Такого дерьма в дьюти фри навалом.
После первой рюмки под тост о любви и верности, время перешло на бег. Пип оказалась провинциальной девчонкой с большим чувством юмора и без гроша в кармане. Ее родители погибли от наркоты, когда малышке было десять. После этого девочку перебрасывали из одной семьи в другую, пока той не исполнилось восемнадцать.
Последней ячейкой общества, рискнувшей взять трудного подростка, стали американцы. Так коренная эстонка, по ее же собственным словам, из золушки превратилась в принцессу и перебралась на родину кукурузных хлопьев и ядерного оружия.