Дневник восьмиклассника (СИ)
Надо будет его классному руководителю объяснить, что я с мальчиком поговорил, он мне понравился, можно продвигать комсомольца по общественной линии. Причем, не обязательно по комсомольской, не обязательно формально.
— Коллеги, хватит круги нарезать, я уже увидел — затея рабочая! Так что подъезжайте сюда и рассказывайте, как вы видите кружок. Просто кататься после уроков — это несерьёзно. Мне нужен план развития, нужно понять перспективы этой инициативы преподавательского коллектива. Так что жду от вас план работы. Подчеркиваю — совместный план. Трудовое обучение с вовлеченностью школьников в результат своего труда, кооперация классов при изготовлении спортивных снарядов, подготовка юных спортсменов. Особо надо подчеркнуть возможность продолжения тренировок хоккеистов и конькобежцев в летний период там, где нет круглогодичного льда.
— Так его нигде нет, Олег Александрович.
— То-то же! Вы хоть понимаете перспективы? Всё, я вам практически разжевал и в рот положил. Действуйте. И не вешайте носы, не нами сказано — инициатива имеет инициатора. А то в следующий раз вы захотите космический корабль построить в школьном дворе, так хоть задумаетесь над последствиями.
Два оболтуса-учителя покатились в сторону лестницы. Вот же молодежь, они думали, что будут просто кататься с учениками. В этой школе без пользы для учреждения и Прихожих лично ни одна букашка не ползает. А если решится, будет иметь бледный вид. Не верите — спросите у белочек из Живого уголка.
Я не прислушивался к тому, о чём директор беседовал с учителями. Не было нужды, его громкий голос одновременно низкий и сиплый вольно разносился над плацом, заставляя всех попавших в поле его поражения проникнуться важностью момента. Бывает проникающая радиация, а бывает проникающая информация, оказывается. Если кто-то решил, что я сейчас с головой нырну в эту роликовую инициативу, то он ошибся. Спорт — это здорово, это полезно, но мне интересно только в качестве развлекухи. Или как прикладное средство решения каких-то моих вопросов. Увы или к счастью, но я пока не вижу, какую пользу может принести мне вся эта байда. Разве что… разве что статью написать в какой-нибудь «орган комсомольской печати», обожаю этот уродский канцелярит, на котором местное население ухитряется не только писать, но и разговаривать. Есть подозрение, что кто-то этими словесными конструкциями и думает.
Может показаться, что я не смогу так писать. Отнюдь! Это смешно, это забавно, это стёб в его высшем проявлении. Одно дело, когда мы на корпоративах зачитывали оды и адресы в честь юбиляров, подражая тому или иному стилю. Совсем другой масштаб, если получится написать этим идиотским кондовым языком что-то, что напечатают в прессе. Стыдно, мерзко? Да ни капли! Они сами себе злобные Буратины, если купятся. Похоже, я уже решился на аферу со статьёй. Осталось понять доступный мне масштаб: городская газета, областная или «Орган Центрального Комитета ВЛКСМ», то есть Комсомолка. И дело не в моих талантах или амбициях, дело в административном ресурсе. Весь мой ресурс — возможности шефа, которых я толком не представляю. Вдруг он чей-то знакомый или даже родственник? Оттого и барин такой, что имеет право, а не наглый захватчик? А может и так быть, что никого за его спиной нет, тогда выше городской газеты ничего не светит.
— Олег Александрович, разрешите обратиться!
— О как! Молодец, понятие о дисциплине имеешь. Обращайся.
— А ведь очень неплохо будет, если о вашей инициативе напишут в газете. — И сразу вспышка где-то в глубине глаз собеседника. Да ты у нас латентный Наполеон, дядя!
— Хм, я об этом не думал. А у тебя есть какие-то мысли?
— Чего тут думать, писать надо! Я уверен, что смогу написать интересно и грамотно во всех смыслах о вашей инициативе. Естественно, вы прочтёте, поправите какие-то шероховатости, свежий взгляд добавите. И если у нас с вами получится статья, её можно будет запустить в газету.
— В школьную?
— Нет конечно, масштаб нужен. Город, область, страна…
Уверен, что шеф читал гениальный роман «Двенадцать стульев», знаком с планом опережающего развития города Нью-Васюки… и никогда не отождествлял себя с участниками описанного в романе шахматного турнира. Но братцы, всех нас манят перспективы, всяк стремится в командиры. А уж такой карьерист как Прихожих не упустит урвать кусочек счастья на строительстве космопорта в Васюках.
27 сентября 1981 года
'Знал бы ты, дорогой дневник, каково это — быть бессловесной бесправной вешалкой, долбанным манекеном! Вчера после школы мы ездили в областной центр за одеждой для меня. Для бессовестного не ценящего родительской заботы, эгоистичного и еще на несколько минут эпитетов. Именно я виноват, что моё тело не подходит под стандарты и ГОСТы советской лёгкой промышленности, это я отрастил такие руки, это у меня ступни неправильной анатомической формы, не совпадающей с формой лекал обувной промышленности СССР. То есть они производят то, что могут, а мы должны подстраивать свои тела под существующую одежду.
Мои ремарки по поводу самого подхода к моделированию этих футляров (одеждой ЭТО назвать нельзя) были парированы папой Димой в том плане, что критика властей приветствуется только в том случае, когда она с властями согласована и ими одобрена. То есть можно поцеловаться с тигром, если ты смельчак, но с одним условием — целовать разрешено исключительно в задницу. Это я зря написал, но уж ладно, вымарывать не буду. И вообще, если у органов появятся причины подвергнуть меня гонениям, то найти повод можно и без дневника. Кому нужен результат, тот ищет возможности. И находит, что примечательно'.
Жопа началась с покупки свитеров. То, что они все колючие как заросли кактусов, не стало аргументом против покупки. Сука, кашемировых джемперов в магазине сегодня не было — не выкинули. О! Как давно я не слышал этот волшебный термин «выкинули»! А потом услышал, и все встало на свои места. Товары, пользующиеся спросом, не лежат на полках магазинов. Раз они пользуются спросом, то их тут же сметают. Сразу после того, как «выкидывают» на прилавок. Вы видели вбрасывание в хоккее? Ну этот волнительный момент, когда два самых крутых перца наклоняются над «пятачком», сзади каждого стоит в напряжении и тоже враскорячку группа поддержки, а судья с видом бога зависает над всей этой скульптурной группой и периодически всех дразнит, делая намёк на вбрасывание шайбы. И двое по центру композиции тут же начинают дёргаться с криком «Выбросили!», махать клюшками, исполнять сложные тактические комбинации… А хрен там, шайба у судьи. Такое примерно действо и на просторах местного ГУМа областного пошиба.
Только количество игроков не как в хоккее, скорее как в битве на Калке. И команд тут не две, а гораздо больше. Как в пиратской сваре, когда разгромленный припортовый город грабят бывшие подельники. И сразу каждый корабль, каждая команда только за себя, и стычки за хабар, и режут братьям-пиратам глотки бывшие соратники. «Выбросили!» — несётся над залами, и толпа бросается в смертельную схватку за… а за что? Да какая разница, если выбросили! Дефицит, он и есть дефицит, так что хватай, пока есть. Если не нужен лично тебе, значит пипец как нужен каким-нибудь родственникам. Или коллегам. И тогда можно обменять на что-то полезное или на ответную услугу.
— Это мальчуковые ботинки?'
— Нет, они демисезонные!
— Остались только сорок вторые!
Вы сейчас думаете, что я шучу? Хрен там. И слово «мальчуковые» — его откуда вытащили? Кто-то видел мальчуковые демисезонные боты сорок второго размера? Альтернативой им оказались войлочные не-пойми-что модели «прощай молодость»
— Дима, берем!
— Они же ему велики! Ты чего, Вера.
— На вырост. Сегодня велики, послезавтра уже малы. Забыл, как дети в этом возрасте растут!
— Это да. Полгода — и всё, надо новые штаны покупать. Питаются хорошо, вот и растут. Глядишь, к весне меня догонит.