Запах ночи (СИ)
Мы замолчали, когда Леночка впорхнула в кабинет с подносом, заваленным сладостями. Между конфет, пирожных и печенюшек я с трудом разглядела две крошечные чашечки кофе.
– Спасибо, милая. ― Ирина ослепительно улыбнулась администратору. ― Ступай.
Я зло посмотрела на подругу.
– Твоя работа?
Ирка взяла крохотное пирожное, засунула себе в рот и замурлыкала от удовольствия.
– Ты бы поела сладенького, может, добрее станешь. Да и мужики… Они на кости нынче не бросаются. Им теперь пропорции подавай. И, чем существеннее пропорции, тем солидней мужик. ― Второе пирожное ушло вслед за первым. ― Твои же сиськи можно рассмотреть разве что под микроскопом, да и то, при хорошем увеличении, а про задницу вообще не говорю… под лупой. И веса в тебе, как в курице, сдохнувшей от голода. ― Теперь Ирка отправила в рот конфетку. Сколько можно жрать? ― Подруга! Тебе б мужика завести. Му-жи-ка! Хватит пацанов снимать.
– Легко сказать, завести. За ним же ухаживать надо, ну, кормить там, выгуливать. А я даже котёнка позволить себе не могу. Сижу на работе, как проклятая, по двадцать часов. ― Я разгребла поднос и добралась до тягучего ароматного напитка. Так варить кофе умела только Леночка. ― А пацаны, как ты говоришь, нужны исключительно для здоровья. Высокие чувства у меня уже были. Сыта по горло.
– Ох, ох, ох. Дмитрий Злобин. Уж куда там! Нашла прынца. Да и когда это было? Пятнадцать лет назад! За это время можно и подуспокоиться. Тебе семья нужна, детки. Кому империю свою оставишь?
Ирка была права на все сто. Но найти мужика в моём нынешнем положении казалось гораздо труднее, чем раньше. Выхода было два: или спуститься к подножью небоскрёба самой, или дотянуть до своего уровня килограмм девяносто волосатой мужичатины. Скатиться вниз я не могла. Не для того так долго карабкалась, сдирая коленки, и, ломая ногти. А, тянуть мужчинку вверх, сил не было. Желания тоже. Вот так и сидела я, Полина Прекрасная, словно Рапунцель, в одинокой тёмной башне, надеясь, что, если не принц пробьёт дорогу к трепетному сердцу королевны, то хотя бы симпатичный дракон залетит на огонёк. Принцев не было даже на горизонте, драконов тоже, свободными оставались Альфонсы и дегенераты. Но эти группы отпадали сразу. Как-то не хотелось каждое утро задаваться одним и тем же вопросом, любит ли меня мой ненаглядный, или ему пришлись по душе мои сокровища. А правильный ответ я знала заранее. К тридцати трём я поняла, жизнь никого не обделяет. Она щедро раздаёт подарки: кому любовь, кому карьеру, главное ― в правильную очередь встать. Один лот в руки. Хочешь большего ― плати. Платить не хотелось. Позарилась на халяву. И мне досталась карьера, а когда-то хотелось любви.
Я подошла к стеклянному шкафу, где между кубков, медалей и дипломов лежал обыкновенный кирпич. С него-то и началось строительство моей империи, моего небоскрёба и меня самой. Однажды я приказала себе не вспоминать тот роковой день, но потом решила помнить, помнить всё, до самой последней детали.
…Мне восемнадцать, вся жизнь впереди, да и какая! Подружки завидовали. Все, кроме Ирки.
– Ну, скажи, зачем тебе понадобился этот профессорский сынок? Нормальных парней вокруг мало? Не женится на тебе Димка. Так, поиграет и бросит.
– Дура ты, Ирка. Он любит меня.
– Любит, кто ж спорит? По пять раз за ночь в общаге. А чего домой не отведёт? Стесняется?
Я победно улыбнулась.
– На выходных едем на дачу, с родичами знакомиться.
– Ты из какой дерёвни, Полька? С родителями. Поняла?
– Ага.
– И не гэкай!
Дача профессора Злобина представляла двухэтажный особняк с колоннами. Цветущий сад, аромат зелени и тёплой земли. Я любила эти запахи. Они напоминали родной посёлок, из которого я сбежала два года назад. Колледж Сервиса и Услуг. Я почти что дипломированный парикмахер. Уж без куска хлеба не останемся, пока Димка кончает свои университеты.
Мы отобедали за круглым столом на веранде, а потом папа-профессор предложил подняться в библиотеку. Мой кавалер остался с матерью, а я вошла в просторную комнату и поразилась обилию книг.
– Нравится?
– Ага. И Вы их все прочитали?
– Прочитал. А ты за свою жизнь прочитала хотя бы одну?
Я покраснела. Книжки я не читала, я их глотала, правда, больше про любовь.
– Я позвал Вас сюда, барышня, чтобы объяснить простую истину. Не нужно лезть на крышу небоскрёба, который был возведён силами нескольких поколений. Постарайтесь сами построить хотя бы сарай, с фундамента, по кирпичику. Словом, работайте над собой, и, дай Бог, на Вас обратит внимание хороший мальчик из Вашего круга. Из Ва-ше-го. Понятно?
– Что?
– Объясню проще. Прежде чем войти в интеллигентную семью, научитесь говорить и писать без ошибок. И это Ваше гэ….
Выбежав из дома, я помчалась к калитке.
– Поля! Стой! Что случилось?
Димка бросился за мной, но мать остановила его.
– Пусть идёт, сынок. Ты же понимаешь, что мы не примем это чудо. Хочешь с ней спать ― спи, но в наш дом больше не привози.
За оградой я нашла кирпич, оставшийся от стройки. Сначала хотела швырнуть его в окно, но передумала. Обернув целлофаном, я кое-как засунула строительный материал в дамскую сумочку. Это и был первый кирпич моего небоскрёба.
Ирка справилась с едой и подобрела ещё больше.
– Мать! А чего ты так напилась-то вчера? Вроде и повода не было. Или я чего забыла?
– Был. Повод был. ― Я вытащила из ящика стола журнал. ― Читай.
Ирка повесила на нос очки.
– И чего? Надежда российской науки, будущий Нобелевский лауреат, Злобин Дмитрий Константинович без галстука. О, а это его жена? Я в шоке. Вобла сушёная, ни кожи, ни рожи. ― Она перевернула глянцевый лист. ― А детки ничего.
Я почувствовала прилив злости, зависти и новую волну отчаянья.
– Да, детки очень даже ничего. А вот я пятнадцать лет назад аборт сделала. Ненавижу!
Две слезинки скатились из левого глаза. Странное дело. Что бы ни случилось, мой правый глаз рыдать отказывался. Да чего там, я и правой ноздрёй ничего не обоняла. Врачи разводили руками, считая это какой-то особенностью организма. Ирка поднялась, обняла меня и прижала к мягкой груди.
– Ничего, Полюшка, ничего. Знаешь, если б ты вчера показала мне этот журнал, я бы сама с тобой напилась, только дома, тихо, по-семейному.
Я всхлипнула.
– Ир! Мне так плохо! Мне очень плохо. Даже секс не спасает, хоть волком вой.
– Слушай, а хватит заниматься съёмом. Заведи себе молодого любовника, посели у себя, обуй, одень. Будет тебе и здоровье, и развлечение.
Я вытерла слёзы.
– Не. Жить с Альфонсом под одной крышей не смогу. А так…
– Да тебя же полгорода знает, а вторая половина мечтает познакомиться. Представляешь реакцию общественности, если пойдёт слух, что Полина Мещерякова платит засранцам за любовь?
– Не пойдёт. Хотя в чём-то ты, Ирка, права. Пора искать нормального мужика, а не наматывать сопли на кулак. Это выброси, порви, сожги. Словом, начинаю новую жизнь. ― Я протянула подруге глянцевый журнал. У меня их ещё двадцать штук было. Не жалко.
– Вот и умничка. А теперь поднимай попу со стула. Славка баньку натопил, попарит тебя веничком дубовым, весь хмель выбьет. А потом по девочкам пойдём. К пяти будешь куколкой. Вот только конфетку съешь!
Последняя конфета приложила немало усилий, чтобы протиснуться между моих сомкнутых челюстей.
– Не х..чу..уф..
Ира облизала пальцы и указала на дверь.
– Вперёд, Полина Сергеевна, к новой жизни.
Я проглотила пятьдесят отвратительных калорий и улыбнулась, демонстрируя подруге два ряда шоколадных зубов.
– Только после Вас, Ирина Ивановна.
Глава 2
К «Миллениуму» мы подъехали на трёх автомобилях представительского класса. Ирка настояла. Она была мастерицей по части пускать пыль в глаза. Моя новая задумка ей не нравилась. Но, в отличие от подруги, я обладала звериным чутьём. Моё обоняние было настроено на запах хрустящих купюр и никогда не подводило. Ирка немного поканючила, но в итоге согласилась, что стоит попробовать. И теперь мы поднимались в стеклянном лифте на восемнадцатый этаж, в конференц-зал.