Алое сердце черной горы (СИ)
— Значит, этой смесью можно запалить алый уголь в ружье?.. — медленно произнес Артемир, пристально заглядывая в полую трубку, занявшую место спиленной(догадался Артемир по царапинам на металле близ замка) запальной полочки ружья. — А из чего ж ты ее мешаешь?
— Все просто, — поучительным тоном голоса очертил свой ответ Марий, — но нордиктовские сарги не могут достичь моего успеха по одной простой причине: у них нет желтых кристаллов.
— Нет чего? — спросил, сморщив лицо, Артемир, — Что еще за..?
— Желтые кристаллы в достатке находятся в черной пустоши, если хорошо поискать. — пояснительно качнул головой в сторону горы Марий. — Если их, стертые в порошок, сдобрить смесью измолотого алого угля и расплава альца со ртутью, образуется эта самая кашица. Я не знаю, как это работает, но все же работает. — пожал плечами Марий, поковыряв остаток смеси в чаше ложкой. — И еще я знаю точно, что в Храме Наук про эти кристаллы ничего не сказано.
— Тем лучше для нас! — хлопнул в ладоши Датокил. — Мы будем первыми, кто явит это чудо, сопоставимое с открытием альца, всему миру.
— Не торопи события, Датокил, — предостерегающе возразил Артемир, вернув ему обратно ружье.
— У нас есть многострадальный народ, есть его враг, есть и замечательный боеприпас против врага. — решительно атаковал, посмотрев в глаза Претенденту, Датокил, стукнув прикладом ружья по земле. — Если заполучим оружие, то нас никто не остановит.
Уже во второй раз подвергаясь штурму Датокила, Артемир чувствовал, что его защита слабеет, и он вот-вот сдастся. Прибегнув к своей проверенной методике, Претендент негромко ответил:
— Вернемся в Гунталь, там и решим, что нам делать.
Датокил раздраженно закатил глаза. Раздавид похлопал Артемира по плечу, успокаивающим голосом заявив:
— Я в любом случае поддержу тебя, друг. Да и братья едва ли тебя бросят.
— Я говорю от лица всех своих братьев, — решительным тоном высказался Кипар, — мы с тобой, Артемир, что бы ты не решил.
— Только решай быстрее, пока наш народ еще не стал бледной тенью на околице истории… — Датокил мрачно подвел итог драматично осложнившейся беседе, после чего все отправились трапезничать по приглашению оробевшего от равенского диспута Мария.
Обед, приготовленный Октавиусом Марием, состоял преимущественно из растительной пищи — ягод, душистых кореньев и терпких листьев каких-то трав… Эта бесхитростность была разбавлена нарезками закопченных змей и больших грызунов, которых искусно отлавливал островитянин. Зато сам прием пищи был как нельзя более комфортным: круглая, уютная «столовая» вокруг толстого ствола дерева, подспиленные ветки которого выполняли роль тонких, продолговатых столов, хорошо проветривалась. Сам ствол дерева, на котором закреплена трапезная, был истерзан Марием, вырезавшим в нем множество альков для сушки трав-специй. Расположенный довольно высоко этажик позволял осматривать ближайшие окрестности через круговую панораму, разделяющую перила и крышу, обложенную большими пальмовыми листьями. Несмотря на то, что свое обиталище Марий построил давно, от всего строительного материала исходил пряный, свежий аромат экзотической древесины. Все это вместе помогло оставить в забвении предыдущий спор и превратило унылое жевание травы и резиновых, пересоленных копченостей в благородное кушанье, преисполненное веселой и дружелюбной атмосферой.
— Так, я думаю, пора нам возвращаться. — уверенным тоном заявил Датокил, размашисто отерев рукой засаленные жиром губы. — Бедный Хрграр, наверное, уже съел все наши запасы, страдая от скуки.
— О, об этом не беспокойтесь, я передам вам часть своих, у меня еды предостаточно. — с доброй улыбкой заверил его Марий, достав мешок, сшитый из кожи грызунов, мясо которых они только что съели. Заполнен он был сушеными оранжевыми ягодами.
— Ты очень добр к нам, любезный Октавиус, но нам и правда пора возвращаться… К нашим людям, в Гунталь… — Артемир сильно разбавил общую веселость, своими словами стянув беззаботные улыбки, процветавшие на лицах равенцев(лишь лицо Датокила еле заметно вспыхнуло энтузиазмом, но тут же успокоилось, словно тлеющий уголек, которого объяло одинокое дуновение ветерка).
— Как?.. Нет… Вы же только прибыли, и дня не прошло… — упавшим голосом пролепетал Марий, лицо которого приобрело выражение, характерное для людей, узнавших об утрате близкого человека.
— И то верно, может, побудем здесь еще немного? — с осторожной надеждой спросил Бокупар, нервно затеребив пальцами свой хвостик на голове в своей привычной манере.
Шумно и с нажимом выдохнув, Артемир тряхнул головой, словно пытаясь выкинуть из нее лишние мысли. Посмотрев со всей серьезностью на Бокупара, он ответил:
— Мы ждали слишком долго, и из-за нерешительности нашего народа он ослабел и истончал. Я не хочу начинать никаких войн, но Датокил прав — если все оставить как есть, мы вымрем. Поэтому нужно как можно быстрее спросить у равенцев, чего они хотят: биться и освобождать свою родину, или же бежать и основать новую здесь, с позволенья Октавиуса Мария, разумеется. — с последними словами Претендент уважительно склонил голову в сторону хозяина дома.
— Я буду счастлив помочь вам превратить эту землю в родную обитель. — робко и лаконично выразился Марий, понимающий, что решается вопрос огромного значения.
— Что ж, лучше какие-то решения, чем ничего. Меня это устраивает. — Датокил всем своим видом внушал уверенную решимость. — Стало быть, собираемся в обратный путь?
— Да, послезавтра с восходом отплываем. Сегодня за остаток дня вам — заслуженный отдых. — Артемир прежде всего обращался к Кипару, как к главному на корабле, созданном им и его братьями. — Завтра — сборы запасов и подготовка снастей нашего судна.
На ночевку остались у Октавиуса Мария, убедившего равенцев, что их судно без присмотра никуда не денется — наблюдается морской отлив. В связи с этим отправили шустрого Вадупара привести стойкого Хрграра, преданно и безропотно стоявшего на страже отдыхающего транспорта. Впервые увидев одноглазого и немого громилу, Марий порядком оробел, но, узнав получше, пожалел и накормил даже плотнее, чем равенцев до него. Вырезанные же на лбу Хрграра литеры «НБ»(«Непокорный и Бешеный») впечатлили исследователя, не видавшего до сих пор такого «восхитительного преступника».
Уложил равенцев Марий просто и без роскошностей, которых, впрочем, никто и не ждал — на деревянном полу спального этажика(ничего особенного, просто пустая деревянная башенка), укрыв их легкими меховыми одеяльцами, оставшимися от умерших спутников Октавиуса. Учитывая теплую погоду даже в толще местной густой ночи, одеяльцами охотно укрылись для спасения от кровососущих насекомых, взявших на себя привилегию деспотично править этой землей под покровом тьмы.
* * *
Следующий день пролетел на одном дыхании, переводимом лишь в перерывах между закладкой мешков с провиантом на борт равенского судна и добычей альца. Несмотря на то, что Артемир отнесся к этому с явным неодобрением, решили все же взять десяток мешков выколупленных без особого труда камней с собой. Если бы не подавляющая влажность морского пути, сразу бы и угля наготовили, однако алый уголь, высушенный после промокания, как пояснил Марий, гораздо хуже горит. Помимо альца еще и ударной смеси взяли, надежно запрятанной в вырезанные Марием банки из плодов местных деревьев. Дабы избежать бурных неприятностей во время пути назад, банки со смесью щедро обложили слоями толстого мха, изолировав их друг от друга, обеспечив враждебной, вонючей субстанции покой. Равенцев же покой объял лишь под сгущающиеся сумерки. Навалились они на приключенцев бок о бок с приятной усталостью, которая наступает лишь после полезного, плодотворного труда. Справившись, наконец, со всеми необходимыми приготовлениями, равенцы завалились спать, даже не успев «насладиться» предвкушениями о предстоящем пути.
* * *
— Ну что ж, Кипар, мы готовы теперь? — лениво прокричал Артемир, стоя под лучами ранней Звезды. Его очи, закрытые веками, видели лишь приятную красно-золотистую негу, привносящую гармонию в его разум. Он часто так искал успокоения, и, на удивление, это всегда срабатывало.