Древний Магикон (СИ)

— Мои дочери, прелестные девочки, — проговорила Диана и вдруг снова внимательно вгляделась в зеркало.
— Да, тогда у меня была жажда жизни. Тогда я жила и готова была к новому.
Женщина ещё раз взглянула на себя. «Лоб, сильно часто я его хмурюсь в последнее время» — подумала женщина и вдруг согласилась, что на лбу, действительно, ложбинки стали глубже, появилась новые полосочки, еле заметные, но появились.
«Эта и правда мой последний век, — подумала Диана, — отсчет пошел. Начался он с тех же тридцати, на которых и закончился пять веков назад».
Впервые с тех самых пор как семь дней назад старейшина Валентина сказала ей, что пришел её последний век, Диана осознала это по-настоящему. Осознала, приняла и впервые эта мысль её обрадовала. Она вспомнила, как жизненные силы, новые идеи и стремление к развитию переполняли женщину в первом веке её жизни, и она поняла почему, тогда ей было для кого жить. В своих дочерях она видела продолжение себя. А потом, когда была разыграна светская смерть, она посвятила себя магическому миру, установлению порядка, при котором волшебники чувствовали бы себя комфортно и безопасно. Свободно. Ведь её некоторые внуки унаследовали магический дар, пусть и не такой сильный. И теперь, когда наступил её последний век, она сможет снова испытать жажду жизни, испытать энергию и то чувство, когда ты понимаешь, что действительно кому-то нужен. Не потому, что ваши интересы совпали, а потому, что в этом человеке течет твоя кровь, в нем твое продолжение и ты сделаешь всё, что бы он жил счастливо и в безопасности.
Большой магический потенциал позволял магам проживать не одно столетие. Магия поддерживала физическую оболочку и защищала её от старения. Тело такого сильного мага как бы застывало, примерно в возрасте тридцати или тридцати пяти лет. Соответственно, магам, которые могли прожить несколько веков, такие биологические процессы как зачатие и рождение были возможны только в первый век жизни, до того момента как остановится старение организма, и в последний век, когда оно продолжится с того самого года.
Сейчас у Дианы наступил такой век. Сейчас в ней воспылал огонь новой жизненной силы. Ей по-настоящему захотелось жить, ей снова неимоверно сильно захотелось любить и быть любимой. Она ещё молода, и у неё есть еще лет пятьдесят, чтобы наслаждаться жизнью, последними годами жизни. Но это её не пугало, это было ничтожно по сравнению с тем образом счастья, которое призрачно замаячило у неё перед глазами.
Диана весело улыбнулась, теперь она, кажется, начала любить свои морщинки вокруг глаз и пошла к кровати. Герцогиня в томной неге откинулась на мягкие подушки и приказала себе поскорее уснуть, ведь предстоял насыщенный и важный день. Всю ночь она проспала с улыбкой на губах. Ей снилась её семья.
***
В назначенное время Эрик явился к Маргарите, младшему советнику и руководителю отдела по внешним дипломатическим связям МагиКона, этот отдел подчинялся ведомству Дианы.
Длинноволосая блондинка, которой внешне уже перевалило за сорок, вручила главному тренеру авиабилеты, а также карту со средствами, так как по прибытию в Мюнхен, откуда Эрик должен начать искать следы Бестии, он уже будет организовывать весь процесс исходя из обстоятельств.
— Сильными магическими заклинаниями не пользоваться. Только в случае реальной угрозы для жизни. — начала инструктаж Маргарита, — мы не связывались с представителями местных прайдов, потому не стоит привлекать их внимание.
— Это я уже понял, — ответил парень.
— В Мюнхен прилетишь уже в два часа ночи. Идеальное время для выполнения твоей задачи, поэтому в аэропорту будет ждать автомобиль с водителем. Он отвезет тебя к южным баварским лесам, к поместью Острюкс, что за городком Ландсхут. Оттуда начнешь.
— Это всё? — не очень дружелюбно спросил Эрик. Он недолюбливал Маргариту, всегда считая её, мягко сказать, недалёкой. И всегда задавался вопросом, почему эта курица, которая и тупее него, и слабее, носит черную мантию советника, а он всего лишь главный тренер?
 
— Нет, не всё — язвительно ответила Маргарита, — не забывай, ты не путешествовать едешь. И ты едешь инкогнито. Потому, ненужно задерживаться в одном месте надолго. Полазил по своим лесам, поискал стаи Бестий, провел анализ и сразу на вокзал за билетом в Швейцарию. Оттуда в Норвегию, если понадобится. Теперь кажется всё, — задумчиво закончила Маргарита, напряженно вспоминая, не забыла ли она чего важного.
Эрик ничего не ответил, подумав про себя — «Ничего, это последний раз, когда ты позволяешь себе разговаривать со мной в таком тоне. Всё-таки выберу место в Большом Совете». Кинув на младшего советника полный злости и высокомерия взгляд, он молча вышел из её кабинета.
Самолёт прибыл даже немного раньше, на десять минут, но выдача багажа затянулась, поэтому, когда Эрик вышел из международного аэропорта Аугсбург, расположенного недалеко от столицы Баварии, его уже ждал серебристый Mercedes-Benz M-Класса. Водитель оказался вполне приятным высоким пожилым немцем, который не плохо говорил на ломанном русском. Он поприветствовал парня, уложив его багаж, посетовал на ненастную погоду, которая стояла всю неделю и вот-вот начала улучшаться, и они отправились в путь.
Несмотря на то, что Эрик знал, где искать нужные Дмитрию следы Бестии, и по лесам ему предстоит полазить лишь для вида, задача всё равно была опасной. Во-первых, в этих лесах и впрямь водились Бестии, причем стаями. Если с одной Эрик ещё мог справиться, хоть и не без труда, то двух или больше он не одолеет, придется бежать. Главное не пропустить их, ведь они прирожденные хищники и могут напасть внезапно. Во-вторых, если он привлечет лишнее внимание представителей местной общины магов, могут возникнуть неприятности. Возможно даже схватка. А если он убьет пару-тройку, то и вовсе разгорится международный магический скандал. Тем не менее, Эрик о возможных трудностях совсем не думал. Его занимали совсем другие мысли.
Парень думал о своих перспективах. О том, что вот, наконец, он добьется того положения, которого он заслуживал. Он уже почти был уверен, что выбрать стоит пост в Совете. Младший советник по статусу всё-таки выше наместника. Младший советник непосредственно участвует в принятии самых главных решений всего сообщества. «Хотя, — думал парень, — наместник своего рода полноправный лорд в своем регионе. У него нет совета, он единолично принимает все решения. У наместника больше реальной исполнительной и судебной власти, чем у любого советника, даже верховного. Совет никогда не лезет в дела региона, если там исполняются общие незыблемые правила». Эрик уже представил себя в роли наместника Южного горного региона. Представил, что Саида унижено ждет его распоряжений.
Эрик подумал о том, не важно, станет он наместником или младшим советником, его родители и близкие очень бы им гордились. Его мысли вдруг перескочили. Теперь он представлял, как он сидит на маленькой родительской кухне, в небольшой квартирке на окраине Калининграда, в которой прошли всё его детство и юность, и объявляет родителям и сестренке, что он теперь целый наместник, или младший советник. Да не важно! Он представил как радостно хлопочет его мама, добродушная чуть полноватая женщина с веселыми светлыми глазами, она говорит, что такое дело надо непременно отметить чаем с чем то вкусным, ставит чайник и украдкой вытирает слезы радости за своего первенца. Вот отец, уже седой старичок с солидными усами, который всю жизнь прослужил военным в светской армии, встает и с радостной улыбкой гордо жмет руку сыну, поздравляя его. Маленькая белокурая сестренка, Анютка, бегает с любимой тряпичной куколкой и не понимая повода, всё-же радуется, весело хохочет и лезет обнимать братика просто так, потому что радуется вся семья.
 
Эрик крепко, со всей силой зажмурил глаза. Зажмурил, чтобы не заплакать. Этому никогда не случится. Это пустые и жестокие грёзы. Его родители разделили бы радость сына и были бы горды за него, но они давно умерли. Они были тоже магами, но слабыми. Они прожили обычную человеческую жизнь, мать светский врач в городской поликлиники, отец военный небольшого чина, с магией они свою жизнь не связали, но очень гордились, что их первенец родился с таким потенциалом. Прошло уже тридцать лет, как их не стало. Эрику, чье старение завершилось на тридцати, пришлось в свои биологические сорок пять лет провести в последний путь сначала мать, а через полгода отца.