Птицы (СИ)

— Почти, — не стал вдаваться в подробности Финч.
— Но кто это был в комнате?
Финч задумчиво глядел на идущую по улице впереди, всего в двух дюжинах ярдов от них, няню с коляской. 
Мимо нее прошла женщина, также катившая коляску. Поравнявшись с мадам Кларой, она вежливо кивнула ей — мадам Клара ответила.
— Мадам Клара связана не только с Рри, — сказал Финч. — Эти носатые…
— Но кто они такие? — Арабелла засопела. Ее всегда раздражало, когда она чего-то не знала или не понимала. — Откуда взялись? Кто? Они? Такие?
— Жители города, — ответили губы Финча, не спросив самого Финча. Это были не его слова… Но кто же их говорил? — Такие же, как я и ты.
— Что? — удивилась Арабелла. — Откуда ты знаешь? 
— Мадам Клара… — пробормотал мальчик и потер виски. — Она мне сказала.
— Когда сказала?
— Не знаю. Я… я забыл.
— Как такое может быть?
Мальчика посетила неприятная догадка. Если мадам Клара ходит по стенам, что ей стоит…
— Она стерла мне память.
— Что ты несешь?
— Нет! Серьезно! Я уже однажды ходил по стене вместе с ней. Я смотрел в окна под ногами. Я помню стариков в какой-то комнате, помню девушку, играющую на виолонтубе, помню, как переступал трубу пневмопочты и карниз. И мы шли по крыше…
— И когда это было?
— Недавно… Я не знаю. Я помню только обрывки. Вспоминаю обрывки…
— Ты меня пугаешь, — сказала Арабелла, пристально глядя на Финча.
— Мне самому страшно, — признался он.
Мадам Клара свернула в очередной неприметный переулок. В него выходили двери черных ходов домов и наклонные люки погребов лавок. Здесь горел всего лишь один фонарь — на кованом крючке, торчащем из дальней стены в тупике.
Дети уже приготовились к тому, что няня вот-вот снова начнет взбираться по стене, но она сделала кое-что совершенно иное. Хоть и не менее удивительное.
Мадам Клара остановилась под фонарем, у стены, сплошь увитой трубами, и какое-то время просто стояла, словно раздумывая что делать дальше. 
А затем… закаркала, как самая настоящая ворона!
В ее пронзительных птичьих криках Финч разобрал слова: «Фогельтромм, впусти меня!»
Как только эхо стихло, переплетение труб на стене зашевелилось и начало перестраиваться. В итоге оно, сложившись в громадный глаз, замерло. Глаз несколько мгновений изучал пришелицу, моргая с натужным скрежетом, после чего трубы расползлись в стороны, обнажая кладку и высокое резное нечто, темнеющее в ней.
— Это… Это… — завороженно проговорила Арабелла.
— Да, это дверь, — кивнул мальчик. Он был взволнован не меньше подруги.
Мадам Клара, как ни в чем не бывало, открыла дверь, закатила коляску в образовавшийся темный проем, сама шагнула следом и затворила дверь за собой. Трубы снова пришли в движение и встали на свое изначальное место, зарастив прореху.
Дети на цыпочках подошли к стене. Даже вблизи ни за что было не догадаться, что там есть проход.
Финч вытянул палец и осторожно прикоснулся к одной из труб. Та никак не отреагировала — прикидывалась толстой ржавой трубой с зеленоватыми потеками, щербатыми заклепками и вросшими вентилями.
— Что будем делать? — шепотом спросила Арабелла.
— Давай попробуем сказать то, что говорила мадам Клара. Думаю, это какой-то пароль.
Арабелла покачала головой.
— Что еще она такого говорила? Она же просто каркала. Очень странно…
Финч нахмурился.
— Ты что, не слышала? Она сказала: «Фогельтромм, впусти меня».
Арабелла не успела никак отреагировать, как тут трубы перед ними зашевелились и начали изгибаться, скользить по стене, перемещаясь и стыкуясь по-новому, пока не приобрели очертания здоровенного ржавого глаза.
Финч и Арабелла застыли, боясь сделать вдох. 
Глаз чуть выдвинулся вперед, веки сошлись и оставили узкую щелочку так, будто тот, кто глядел на детей, прищурился.
По спине Финча побежали мурашки, а в голову очень некстати пробралась мысль: «Если есть глаз, то где-то должны быть и зубы».
Но сжирать незваных гостей сегодня, кажется, никто не собирался. Глаз заскрежетал и захлопнулся, а затем разделился на трубы и патрубки, которые разошлись в стороны, обнажив дверь.
 
Громоздкая, из темного дерева, с ручкой в виде вороньей лапы, эта дверь выглядела древней, словно была здесь еще в те времена, когда никакого города не существовало. А еще в ее центре красовалась витиеватая фигурная буква «Ф».
— Что-то мне подсказывает, что это и есть тот самый «Фогельтромм», — сказал Финч. — Идем внутрь?
— Ну что за глупые вопросы! — проворчала Арабелла и многозначительно глянула на ручку: мол, она сама себя не повернет, а дверь сама себя не откроет.
— Будь готова бежать, если нас вдруг увидят, — сказал мальчик и повернул ручку.
Дверь открылась, и дети осторожно перешагнули порог. Финч ожидал, что сейчас включится шумная тепло-решетка, но ее просто не оказалось. Да и вряд ли кто-то мог их услышать. Здесь будто бы вообще никого не было. 
Арабелла испуганно схватила Финча за руку.
Они оказались в каком-то… вестибюле?
Это было довольно мрачное место, навевающее мысли и страхи о запертости в чемодане под кроватью, в котором даже дышать тяжело, не то что повернуться или хотя бы расправить плечи. Стены до самого потолка были обиты панелями темного дерева. Вдоль них стояли какие-то причудливые латунные механизмы, назначения которых Финч не знал и, как ни пытался, разгадать не смог.
Арабелла подергала Финча за руку и, когда он посмотрел на девочку, та подняла вверх палец, на что-то указывая.
Финч задрал голову, и от увиденного у него даже глаза на лоб полезли. Под сводами рядами висели пальто. Десятки, может быть, сотни различных пальто — они просто застыли в воздухе под потолком.
— Что это за место? — дрожащим голосом спросила Арабелла. — Ты здесь тоже был? Что-то вспоминается?
— Нет, здесь я точно не был.
Финч тоже был испуган. Его сердце отстукивало какой-то совершенно дикий ритм и при этом грохотало и топотало, как слоненок.
— Это твое сердце так громко стучит? — шепотом проговорила Арабелла.
Финч положил руку на грудь, но тут же покачал головой и, насилу оторвав взгляд от странных пальто, опустил голову и ткнул пальцем вдаль.
В противоположном от входа конце вестибюля чернел проход — это был очень длинный узкий коридор.
Газовые лампы висели там слишком редко, поэтому создавалось впечатление, что в коридоре существуют только крошечные, залитые рыжим светом, островки, а все остальное затянуто чернильным морем, которое не всколыхнется и не изойдет рябью даже на самом сильном ветру.
Черная фигура с коляской вынырнула из тьмы на залитое светом одной из ламп пространство, прошла несколько шагов и исчезла в следующей кромешной впадине. Стук каблуков мадам Клары громким эхом разносился по коридору. Вскоре она совсем скрылась из виду, а стук затих.
— Идем… — негромко сказал Финч.
Держась за руки, Финч и Арабелла двинулись по коридору.
На стенах проглядывали очертания резных рам. Все картины были написаны в темных тонах, словно создавшие их художники страдали затяжной безысходностью. С больших прямоугольных портретов на детей глядели мужчины и женщины, и все они были носатыми существами, все выглядели важными и суровыми — не такими, как Рри, а, скорее, как тот джентльмен, в зеленом шлафроке в окне. На вырисованных витиеватых лентах в основании каждого портрета стояли имя и должность: «Господин Брекк, XIX директор Фогельтромм», «Госпожа Тррейньяк, профессор исчезновения», «Господин Доррбиль, профессор магнетизма» и тому подобные.
— Профессора? — шепотом проговорил Финч. — Что же это за место?
Ответ обнаружился за одной из дверей, выходивших в коридор. В ней было пробито небольшое круглое окошко, и Финч с Арабеллой украдкой заглянули в него.
Им предстал школьный класс: к потолку поднимались ряды парт, за которыми сидело около двух дюжин детей-существ. Они все глядели не мигая на белоснежную грифельную доску, на которой черным мелом были старательно выписаны сложные формулы, больше напоминающие вязь какого-то запутанного языка. Перед доской расхаживала дама в строгом сером платье с узким воротником и длинными рукавами. В руках она сжимала тонкую, как веретено, указку и что-то монотонно поясняла ученикам.