Птицы (СИ)
Финч нашел самую последнюю фотокарточку родителей. Мама, молодая красивая женщина с копной вьющихся черных волос, пыталась сдуть снежинку, севшую на кончик ее острого носа. За руку ее держал с виду угрюмый, но при этом откровенно пытающийся сдержать улыбку папа…
Финч вдруг заметил на фотокарточке кое-что такое, на что прежде не обращал внимания. Земля вокруг родителей была гладкой и сверкающей — это же каток! Позади чернели фигурки на коньках… На фотокарточке этого не было видно, но, должно быть, и его родители тоже стояли на коньках.
Они выглядели счастливыми и преисполненными надежд — впереди у них была еще вся жизнь. В момент, когда фотокарточку сделали, они еще не знали, что снежная буря, которая начнется через два дня, заберет их навсегда…
Что-то вдруг закололо в груди, словно Финч туда-сюда возил сердце по столешнице и ненароком вогнал в него занозу. Руки сами потянулись к карману, и он достал черное перо. Оно было чуть теплым…
«Остыло? — подумал он. — Оно же было почти обжигающим! Что же случилось?!»
Что-то капнуло на фотокарточку родителей. Финч с удивлением понял, что это его собственная слеза.
И тут в дверь позвонили.
«Дедушка?! — с надеждой подумал Финч, но потом вспомнил, что у дедушки есть свой ключ. — Тогда кто же это может быть?»
Захлопнув альбом, он спрятал перо обратно в карман, сполз с кресла и, выбравшись из пледа, подошел к двери.
— Кто там? — спросил он.
— Открывай скорее! — раздался знакомый неугомонный голос. — Это я!
— Ты же ушла пять минут назад! — воскликнул Финч, открывая дверь.
— Вообще-то, еще и пяти не прошло, — занудно уточнила Арабелла и заскочила в квартиру. На ней были пальто, шарфик и шапка. — Одевайся скорее!
— Зачем?
— Мадам Клара! — взволнованно пояснила Арабелла. — Она снова вышла. Нам нужно за ней пойти.
— Но ты же говорила, что мне нужен покой и…
— Обойдешься! — категорично оборвала его девочка. — Ты и так выглядишь здоровым! Или ты хочешь, чтобы я пошла без тебя?!
— Вот еще!
Финч торопливо оделся, и они с Арабеллой, выбежав из квартиры, бросились вниз по лестнице.
Оказавшись на первом этаже, дети пронеслись мимо окошка консьержки и, под возмущенный окрик миссис Поуп «Не бегать!», выскочили из подъезда.
Мадам Клара с коляской отошла уже достаточно далеко от дома. Ее высокая стройная фигура чернела на фоне белого заснеженного пустыря. Направлялась няня куда-то в сторону путей.
Финч и Арабелла двинулись за ней.
— А как ты узнала, что она вышла? — спросил мальчик.
— Я уже спустилась на свой этаж, когда услышала, что едет лифт, — ответила Арабелла. — Притаилась у решетки и прислушалась. Из проезжавшей мимо кабинки раздавались липкие лебезящие комплименты мистера Поупа в адрес мадам Клары.
Тем временем няня с коляской перебралась через пути и направилась дальше, прямо через кажущийся бескрайним пустырь, в сторону далеких светящихся огоньков.
— Куда она идет, как думаешь? — спросил Финч.
— Не знаю, — покачала головой Арабелла. — В Гротвей? Но почему она не пошла через мост?..
— Может, она снова хочет встретиться с Рри?
— Нет, думаю, здесь что-то другое. Но это точно не простая прогулка с ребенком.
Финч кивнул.
— У всех какие-то тайны, — сказал он. — Мистер Дрей, миссис Чаттни, мистер Франки, мадам Клара, эти, с вороньими воротниками. Как они связаны? Я вообще уже ничего не понимаю… все слишком запутанно…
— Да, все запутанно, — согласилась Арабелла, — но на самом деле все очень просто.
Финч не поверил своим ушам.
— Как это «все очень просто»? Ты что-то понимаешь?
Арабелла хмыкнула, но, увидев негодующий взгляд Финча, пояснила:
— Тебе все кажется очень сложным, потому что ты…
— Отсталый?
— Нет, просто плохо разбираешься в ниточках. Вот твои ниточки перепутались.
— Что еще за ниточки? — хмуро спросил Финч.
— У всех этих людей есть кое-что общее. К каждому из них привязана ниточка, которая куда-то ведет. Понятно, что ты не можешь связать эти ниточки, потому что тянешь их снизу вверх, а нужно тянуть сверху вниз, и тогда все сразу становится понятным.
Финч замотал головой. Он сейчас почувствовал себя так, будто ненароком заглянул в учебник по Странным числам на два класса старше. Видимо, именно так сходят с ума…
— Можно попонятнее говорить?
Арабелла вздохнула.
— Ладно. Представь большой узелок, из которого тянутся вниз две ниточки. Большой узелок — это таинственный мистер Гелленкопф. На него работают два Человека в черном: один — Гораций Горр с тростью-псом, и второй — мрачный старик с тростью-вороном из кабаре «Пересмешник». На Горация Горра, в свою очередь, работает миссис Чаттни — исполняет для него какие-то поручения. На другого — дядя Сергиус. При этом твой дедушка, мои родители и мистер Франки знают, кто такой Гелленкопф. Все ниточки так или иначе тянутся к этому Гелленкопфу. Сначала я думала, что в нашем доме зреет заговор, но сейчас все больше склоняюсь к мысли, что мы нечаянно влезли в дела какого-то тайного общества.
От этих двух слов («тайное общество») внутренний мальчишка Финча затрепетал с ног до головы от восторга, а вот «внешний» особо радоваться не спешил.
— Это все очень умно, — сказал Финч, с удивлением поймав себя на том, что и правда все понял. — Но с чего ты взяла, что Человек в черном из «Пересмешника» тоже работает на Гелленкопфа?
— Ну же, Финч! У этих двоих одинаковые воротники — ты думаешь, это совпадение? Конечно, они оба на него работают. Может, черные пальто с такими воротниками — это какая-то форма или что-то вроде того.
— Форма? Как у почтальонов?
— Или как у солдат.
Финча пробрало от этого предположения, и все же кое-что для него по-прежнему оставалось непонятным.
— А мадам Клара? — спросил он.
— Человеку в черном из «Пересмешника» что-то от нее нужно, — напомнила Арабелла.
— Ты думаешь, она приведет нас к этой разгадке?
— Ну, не зря же она вдруг нарушила свой неизменный распорядок дня и целых три раза сегодня вышла на прогулку с коляской. Уверена, все это неспроста. Что-то происходит. Надеюсь, мы получим какие-то ответы.
Финч пристально поглядел на Арабеллу.
— А мистер Дрей не будет злиться из-за того, что ты бродишь где-то вечером?
— Он сегодня сам не свой, — понуро ответила девочка. — За весь день не сказал мне ни слова и даже чуть не забыл дать маме пилюли. Я уж было понадеялась, что забудет, но он все же вспомнил. Дядя Сергиус весь как на иголках — кажется, встреча в «Пересмешнике» его как следует встряхнула. Ему сейчас не до меня… Эй, смотри!
За разговором дети и не заметили, как преодолели пустырь. Впереди был Гротвей.
Казавшаяся бескрайней, снежная прогалина между районами оканчивалась рядом пятиэтажных домов с покатыми темно-красными крышами и флюгерами в виде жестяных рыб. Окна уютно светились, вдоль домов прогуливались дамы и джентльмены под зонтиками, неподалеку, на заснеженном холме, катались дети на своих самоходных санках. Оттуда доносились веселые возгласы и смех.
Мадам Клара здесь не остановилась и вместе с коляской нырнула под арку между двумя домами.
Дети ускорили шаг и вскоре оказались на неширокой улочке. Фигура мадам Клары впереди небыстро продвигалась в людском потоке.
Даже сейчас Гротвей был шумным и оживленным. По мостовой ползли, пыхтя и шелестя полозьями по снегу, дымные «троффы». То и дело звенели колокольчики над дверями лавок. Из рупоров новостной будочки шло вещание, а из медленно катившегося по улице передвижного граммофонного аппарата звучала музыка, смешивающаяся с голосами прохожих.
За большим окном цирюльни «Шевелюрное чудо» на высоких стульях сидели несколько джентльменов, головы которых обхаживали автоматоны-парикмахеры с пятью руками каждый: лица мылились, щелкали ножницы, гудели сушильщики. На витрине «Ателье Франкура» танцевали безликие деревянные манекены, облаченные в вечерние наряды.