Врата Золотого Города (СИ)

— Богом, — без лишней скромности ответил тот. — Тем, которого заслуживает этот мир. — он встал и расправил белые, кажущиеся просвечивающими, крылья. — Прощай. Твоя жизнь продлится еще долго, и мы обязательно не раз встретимся.
Тут он взглянул на Десму.
— Не беспокойся больше о Морах, Страж, и передай другим. Я уничтожу их источник прямо сейчас.
— Что ты задумал? — Архитектор подался вперед.
— Я уже говорил, — дракон напрягся и встряхнулся, будто примеряясь к новому телу. — Мне нужны силы, и никто не сможет дать мне больше, чем двое Древних Богов.
Через полгода после падения Завесы.
— Это совершенно недопустимо! — Кассандра размахнулась и ударила по столешнице. — Я должна что-то предпринять. Мы не можем просто бездействовать, наблюдая, как люди отрекаются от веры в Создателя и примыкают к Тевинтеру.
— Боюсь, сейчас мы ничего не можем противопоставить империи, — Лелиана выудила несколько отчетов из общей стопки. — Взгляни на потери кунари после последнего нападения, — она протянула Кассандре стопку листов. — Только безумцы продолжат сражаться дальше.
После того, как Фен’Харел отозвал все войска и объявил о мире, порушились все союзы, и кунари не упустили случая воспользоваться тем, что половина Тевинтера лежала в руинах. Но у них ничего не вышло. В день битвы все и случилось. Явление нового «бога».
— А они и есть безумцы. Как бы чего не выдумали. Не хотелось бы, чтобы с Тевинтера они переключились на нас, — фыркнула Мариан. — А вообще, почему бы не оставить их в покое? Гигантская ящерица вполне настоящая, да еще и разумная. Говорят, он и вправду исполняет молитвы. Я не отвернусь от Создателя, но вынуждена признать, что андрастианская церковь здорово проигрывает по сравнению с ними.
За пару недель в Тевинтере снесли все церкви. Черный Жрец на весь мир объявил, что Тевинтер отрекается от андрастианства. Как только Кассандра тогда удержалась и не начала священный поход?
Отрицать реальность дракона, которому посвятили десятки новых храмов, было невозможно. Медленно в Тевинтер потянулись тысячи паломников со всего Тедаса. Мариан даже в Скайхолде не могла спрятаться от разговоров о новой вере. От них уже тошнило, но она понимала, что запрещать их было бы глупо. Как и говорить, что люди неправы.
— Я соглашусь с леди Инквизитор, — Лелиана тяжело вздохнула. — Кроме вреда вере, изменения внутри Империи не могут… не радовать. И мы не можем оставлять без внимания заявление ордена Серых Стражей.
Кассандра хмыкнула, скривившись так, будто только что отрубила голову еретику.
Многие до сих пор не могли поверить, что Тевинтер отменил рабство, да не просто на словах. Как выходило со слов шпионов Лелианы, всех, кто пытался вновь нажиться на работорговле, ждало жестокое наказание.
— Остается признать, что мы ничего не можем сделать, — Мариан улыбнулась, чтобы разрядить обстановку. — Лично я за то, чтобы начать налаживать с ними связи. Они ведь уже слали предложение помощи в восстановлении городов, как я слышала?
— Ты права, — Кассандра встала и подошла к окну. — Сейчас нам больше важны союзники. Мы не можем шпионить за эльфами, к их землям не подойти. Мир установлен лишь на словах, и никто знает, что они решат сделать завтра. Вероятно, нам придется принять помощь Тевинтера, если мы хотим встретить новую опасность полными сил. Но в их бога, — в ее голосе проскользнуло ядовитое отвращение. — Я не поверю, даже если увижу собственными глазами.
— Мы все понимаем тебя, Кассандра, — Лелиана словно устремила взгляд внутрь себя. — Тяжело видеть, как возвращаются чужие боги, в то время, как молчит твой собственный.
Верховная Жрица не ответила.
На улице, стоило выйти из собора, Мариан дожидался Фенрис.
— Знаешь, хотел пригласить тебя прогуляться, но на меня здесь смотрят так, как в Киркволле смотрели на кунари. Впрочем, это лучше, чем презрение, — он мрачно усмехнулся.
Эльфов и впрямь на улицах было почти не встретить. На оставшихся смотрели с неприязнью, но больше со страхом. Инквизиция усиленно пыталась наладить прежние мирные отношения. Пока что отовсюду только перестали доноситься призывы к расправе над «остроухими монстрами».
 
— Мы же хотели поговорить, помнишь? Вернемся в особняк, — она дала знак двум охранникам.
Предпочитала не таскать с собой целую гвардию. Фенрис мог защитить ее лучше всех армий мира.
— Думал, отложим до Скайхолда, — он остановил на ней долгий взгляд, тяжелый, как двуручный меч. — Этот разговор что-то изменит между нами?
— Не знаю, — она взяла его за руку.
По его лицу догадалась, что он уже увидел в ее глазах слезы, что скоро прольются, и прошлую, так и не ушедшую боль.
— Я люблю тебя, — она подавила желание прижаться к нему прямо посреди улицы Вал Руайо.
Не закончила:
«И просто хочу рассказать о той, что тоже достойна твоей бесконечной любви».