Тайна последнего предсказания

– Селеста!
– Я с трудом отыскала тебя здесь. Интересно, о чём нам хочет сообщить Луиза, что за новость привела сюда весь Лувр? – улыбнулась Селеста и добавила: – Как прошёл вчерашний день?
Помедлив, Мадлен ответила:
– Он был весьма богат на впечатления. Но о них, я думаю, не стоит говорить здесь.
Селеста одобрительно кивнула, понимая, что сейчас каждое сказанное ими слово может стать достоянием всего двора. Пока девушки перекидывались ничем не примечательными фразами, в зале, до этого наполненном тихим шёпотом, смолкли все звуки. Двери распахнулись, и в них в сопровождении свиты гордо вплыла королева. Прошествовав в центр зала, Луиза не посчитала нужным занять свой трон, а вместо этого обернулась к подданным и одарила их сдержанной улыбкой. Выждав некоторое время, королева заговорила:
– Благодарю, что не оставили без внимания мою просьбу и явились на мой зов. Многие из вас с трепетом ждали моего слова, боясь услышать дурные вести. Но этого не будет. Напротив, причина, по которой я созвала вас, более чем радостная. Как вам известно, скоро ваша королева будет отмечать свои именины. В честь этого поистине знаменательного события в Париже состоится бал-маскарад! Его центром станет Лувр, но я желаю, чтобы праздник проник на каждую улицу нашей столицы!
После слов королевы по залу пронесся восторженный шёпот. Придворные дамы уже переглядывались друг с другом, желая поскорее обсудить предстоящий праздник. Луиза довольно улыбнулась. Ей понравилось, как двор принял новость о её именинах.
В отличие от остальных фрейлин, Мадлен не обрадовалась скорому торжеству. Девушка вспомнила о своем последнем видении. «Маска – думаю, она была подсказкой. Убийство произойдёт в ночь маскарада. На праздник наверняка съедутся аристократы со всей Франции. Незнакомых людей во дворце станет ещё больше, и любой из гостей может оказаться убийцей. А учитывая, что все вокруг будут в масках, злодею не составит труда скрыть своё истинное лицо». Пока фрейлина взволнованно вспоминала своё видение, откуда-то из толпы раздался громкий мужской голос:
– Так вот чем занята корона, пока её верные подданные проливают слёзы. Прошу простить мне мою дерзость, ваше величество, но я проделал тяжёлый путь до Лувра не для того, чтобы узнать об очередном празднике.
– Кто вы, выйдите вперёд! – потребовала королева.
Толпа расступилась, и перед Луизой предстал невысокий подтянутый аристократ с заметной сединой на висках. Его уже немолодое лицо было испещрено морщинами, а брови были грозно сдвинуты на переносице. Позади него стояла его супруга, округлившаяся после многочисленных родов. Её глаза опухли от слез. Женщина, ища поддержки, крепко сжимала руку своей дочери – девушки, на несколько лет старше Мадлен. Взглянув на стоявшую подле матери незнакомку, мадемуазель Бланкар похолодела. Она уже видела и эти кудрявые рыжие волосы, и по-детски пухлые щеки.
– Моё имя – Батист Ранье, ваше величество, думаю, оно вам знакомо. Со мной моя супруга Сюзет и дочь Фредерика, – ни на секунду не спуская с королевы сурового взгляда, произнёс мужчина.
Луиза, выслушав его, кивнула.
– Мы рады приветствовать вас при дворе, месье Ранье. Безусловно, мне известно имя вашей семьи.
– Королева, не сочтите за грубость, но я прибыл сюда не ради любезностей. Моя младшая дочь Жозефина, выехав из Лувра, так и не добралась до дома. Её карета найдена недалеко от дворца, все сопровождавшие её мужчины убиты. Зверски.
Придворные ахнули, пустившись шепотом пересказывать друг другу слухи о пропаже мадемуазель Ранье. А мужчина продолжил:
– Сама она пропала бесследно. Я с самого утра добиваюсь встречи с королём, но мне твердят, что у него есть дела поважнее. И что я вижу? Корона занята планированием очередного празднества, считая, что какой-то маскарад важнее безопасности её подданных? – С каждым новым словом в мужчине всё яростней вспыхивало пламя гнева. И как бы он ни старался скрыть его, окружающие понимали, что убитый горем отец готов спалить весь Лувр, чтобы добиться правды. Видела это и королева.
 
– Месье Ранье, я разделяю ваше беспокойство. И уверяю, король уже направил гвардейцев на поиски вашей дочери, – произнесла Луиза.
– Мне нужны не только люди для поисков, нам всем нужны ответы. Как корона допустила, чтобы её верные подданные, знать, на которой держится королевская власть, пропадали и погибали под стенами Лувра, под носом у короля? Нам всем известно, что во Франции орудует душегуб, жертвами которого стали уже десятки девушек. Все твердят, что он неуловим. Неужели люди короля не могут с ним разобраться? Или корона настолько беспомощна, что не в состоянии защитить свой народ от одного убийцы?
– Довольно! – чей-то громкий голос прокатился по тронному залу. Придворные обернулись к двери. Окружённый несколькими вооруженными гвардейцами, в зал вошел Генрих III – король Франции, невысокий мужчина средних лет, с аккуратными, утончёнными чертами лица. Он выглядел недовольным, разочарованным. Его камзол, щедро украшенный золотой вышивкой, поблёскивал, обласканный солнечными лучами, проникавшими в длинные окна, а на голове сверкала корона, усыпанная дорогими каменьями.
Генрих, задрав подбородок, молча прошествовал в центр залы и, в отличие от своей супруги, немедленно опустился на трон. Как только королевский взгляд отыскал среди толпы Батиста Ранье, Генрих заговорил:
– Стоило мне ненадолго отлучиться из дворца, как меня уже пытаются оклеветать. Месье Ранье, вы прибыли сюда, чтобы посеять панику? Королева готовится к именинам, а вы стращаете двор небылицами? Неуловимый душегуб, о котором вы ведете речь – плод фантазий тёмных селян. Несчастье, постигшее вашу дочь, ранило моё сердце. И я, как того требует долг, уже отправил людей на её поиски. Жозефина скоро будет найдена, не сомневайтесь. А сейчас, дабы утешить вас, я поговорю с вами с глазу на глаз.
Пока Генрих вёл беседу с аристократом, Мадлен искала среди гвардейцев Фабьена. И вскоре нашла его. Он стоял подле трона, за спиной короля. Обернувшись, Мадлен заметила, что была не единственной, чей взгляд украдкой был устремлён на Фабьена. Залившись предательским румянцем, мадемуазель Моро то пристально всматривалась в лицо гвардейца, то резко отводила глаза в сторону, опасаясь быть пойманной за своим невинным занятием. Однако заинтересованный взгляд Селесты не укрылся от гвардейца, и вскоре между молодыми людьми завязалась безмолвная игра, проигравшим из которой выходил тот, кто первым отведёт взгляд. Всё это время выражение лица Фабьена оставалось серьёзным и сдержанным. И лишь в минуты, когда Селеста смущалась сильнее обычного, уголки его губ, вздрагивая, ползли наверх. «Луиза была права, Селеста явно неравнодушна к месье Триалю, и он отвечает ей взаимностью», – заключила Мадлен, внимательно следившая за переглядками фрейлины и гвардейца, и вспомнила обронённую как-то матерью фразу: «Взгляд мужчины порой может быть красноречивее всех слов и интимнее любых прикосновений».
В это время король поднялся с трона, приблизился к Луизе и, взяв за руку, поцеловал тыльную сторону её ладони, затем он, выпрямившись, окинул взглядом двор и, изящнее, чем требуется мужчине, махнул рукой:
– На этом пока всё. Можете расходиться, – с этими словами Генрих в сопровождении супруги последовал к выходу, поманив за собой месье Ранье и его семью. Когда монаршие особы вышли из тронного зала, их подданные позволили себе расслабиться и вскоре тоже потянулись прочь из зала. Большинство девушек, обсуждая известие о маскараде, уже спешили в свои покои, чтобы подобрать подходящие наряды. Но поведение одной из них внезапно заинтересовало внучку Нострадамуса. Нервно озираясь по сторонам, в сторонке подле худощавого светловолосого юноши стояла Жизель. Воспользовавшись суматохой, собеседник настойчиво приглашал фрейлину следовать за ним.
– Кто это рядом с Жизель? – поинтересовалась Мадлен, обернувшись к фрейлине Екатерины.
– Это Пьетро, любимчик короля и, если верить слухам, – Селеста заговорила тише, – его фаворит, посещающий покои Генриха чаще, чем Луиза.