Восставший из Ада: Расплата (ЛП)

 ПЕРВАЯ ЧАСТЬ 
 
I
В утренней почте было только одно письмо. Оно было адресовано на имя Кристины Фиданце - так она называла себя с тех пор, как у нее начались проблемы с Сенобитами[1], они преследовали её из Штатов до Парижа. Несмотря на то, что она стала не хуже любого преступника разбираться в средствах передвижения беглецов по всему миру - у нее было две дюжины паспортов, одни настоящий, другие годящиеся только для беглого осмотра, плюс зашифрованные адреса одиннадцати конспиративных квартир в Европе и Северной Америке; во всех убежищах она ни на секунду не чувствовала себя в безопасности.
Ее преследователи, вероятно, использовали самые изощренные средства слежки, что означало самые древние методы. Методы гротескные и жестокие. С тех пор как она впервые столкнулась с тем, что творится в Aду, в доме на Лодовико-Стрит, не более чем в двух милях от квартиры, которую теперь занимала, она стала разбираться в том, что творится за шкурой мира (например, как найти кого-то, похожего на нее), и это было так бесчувственно и жестоко, что даже сейчас, почти тридцать лет спустя, она все еще просыпалась по ночам, в холодном поту, и в ушах у нее эхом отдавался мрачный голос Пинхедa[2]. Каким-то образом ей дважды удавалось ускользнуть из его рук и его помощников. Но как бы далеко она ни убегала, они всегда находили её. Она знала, что, если они когда-ни будь захотят ее вернуть по-настоящему, они это сделают.
В конце концов, только один человек мог закончить дело, начатое Фрэнком Коттоном, когда он вернулся на Лодовико-Cтрит.
Она едва взглянула на письмо, адресованное женщине, в которую превратилась после отъезда из Парижа. Как это часто случалось, морось воспоминаний быстро превратилась в муссон, и она была ослеплена настоящим прошлым, которым либо жила, либо мечтала прожить. Неужели она действительно говорила с демоном все эти годы?
Она заставила себя вернуться к письму, которое держала в руке, оставив горькое дыхание демона, где-то позади - и каким-то образом впереди. Письмо было длиной в несколько страниц, написанное от руки пером, у которого быстро заканчивались чернила. Судя по бланку, письмо было от человека, о котором она никогда не слышала, доктора теологии из Университета Среднего Запада по имени Джозеф Лэнсинг. Но ее неведение о нем не простиралось в противоположном направлении.
- Всю свою жизнь, - объяснил он, - я питал отвращение к клише. И все же я пишу то, что почти наверняка будет моим первым и последним письмом, адресованным вам, и я нахожу, что никакие слова не подходят лучше к моему теперешнему затруднительному положению, чем слова из набившего оскомину клише:
- Сожгите после прочтения.
Кристина Фиданца, урожденная Кирсти Коттон, снова взглянула на бумагу: на простой почерк и адрес, которые наводили на мысль, что, как бы странно ни начиналось это письмо, вполне вероятно, что человек, написавший его, действительно был доктором богословия. Этот факт, конечно, ничего не гарантировал с точки зрения здравомыслия. А часто было совсем наоборот.
Кирсти снова оторвалась от своих блуждающих мыслей.
Прочти это чертово письмо, - сказала она себе.
Если вы читаете это, значит, я мертв, - написал он. - Или, по крайней мере, жить мне осталось недолго.
Когда ее глаза проследили за словами на бумаге, ее поразило чувство дежавю, и она мысленно вернулась в детство, когда написанное от руки письмо совершенно другого содержания также заставило ее почувствовать себя неудобно.
* * *
Кирсти вспомнила, что в возрасте шести с половиной лет она училась вместе с другими детьми в воскресной школе Святого Патрика на Джерман-Роуд, её классным преподавателeм была старая Мисс Прайор. Кристи должна была написать письмо, адресованное Богу, по заданию старой учительницы. Мисс Прайор сказала, что очень важно, чтобы они написали то, что чувствуют. Кирсти считала, что это было неправильно, когда кто-то другой говорил тебе, что говорить Господу, потому что, когда вы к нему обращаетесь (даже в письме) - это является молитвой, а её письмо в данном случае было прямым посредником между ней и Богом. Но была одна вещь, которую она хотела, чтобы они все обязательно написали в своих письмах. Они все должны были, попросить что-то для человечества.
 
- А почему мы должны просить что-то для человечества? - спросила она.
- Кирсти, a что в этом плохого?
Кирсти покачала головой. Она помнила это очень отчетливо, потому что была тогда в ярости. Она хотела, чтобы в голове у нее все смешалось, чтобы она не слишком хорошо помнила, что сказала Мисс Прайор, и тогда ей не пришлось бы лгать учительнице воскресной школы. Но нет, мысли оставались чистыми и аккуратными. И когда она перестала качать головой, Мисс Прайор все еще смотрела на нее своими бледными глазами и сказала:
- Я думаю, ты знаешь, о чём попросить Господа, Кирсти.
- Не знаю, - ответила она. - Потому что вы сказали нам, что писать Богу, Мисс Прайор, хотя и сказали, что никто не должен этого делать. Значит ли это, что мы попадем в Aд за свою ложь?
Кирсти продолжала смотреть в её мутные, выцветшие глаза, понимая, что поймала Мисс Прайор в свою собственную ловушку. Она заметила, что учительница пытается отвести взгляд от Кирсти, но она продолжала пристально смотреть на неё. Она чувствовала, хотя и смотрела прямо в глаза Мисс Прайор, что лицо ее учительницы покрывается красными пятнами. Ее щеки, часть шеи, даже лоб.
- Хорошо, Кирсти, - сказала она. - Я думаю, с нас хватит этого. Теперь ты можешь прекратить.
- Прекратить что, Мисс Прайор?
- Ты сама знаешь что.
- Вообще-то нет, не знаю.
- Я сказала, что знаешь! - закричала Мисс Прайор и так сильно ударила Кирсти по лицу, что та свалилась со стула.
* * *
Кирсти оборвала столь неприятные воспоминания и обнаружила, что уже читает середину письма, но при этом она понятия не имеет, о чём именно прочитала, поэтому она начала читать с самого начала.
Я понимаю, что для вас это кажется странным, получить письмо от человека, о котором вы никогда не слышали, но не волнуйтесь, все ваши тайны со мной в полной безопасности. Я узнал много ваших секретов и все они хранились в моих файлах здесь, в университете, но теперь они все уничтожены. Я понял, что должен это сделать. И я просто хотел, чтобы вы знали, если в будущем что-то из этого всплывёт, и один из этих сукиных детей начнет говорить вам то, что они узнали это от меня, это все будет чушь собачья, потому что от меня они ничего не узнают.
Я знаю, как работают эти ублюдки. Они говорят вам, что они знают вещи, когда на самом деле они ни хрена не знают. Извините пожалуйста меня за мой язык, но я рано начал отношения с Aдом, так что теперь брань - часть моего повседневного языка. Хотя экскременты - это же отходы, не так ли? И в конце концов, это проклятое место называется "Пустошью" не спроста.
Мои извинения. Я действительно не могу удержать ни одной связной мысли дольше, чем на мгновение, чтобы она не ускользнула от меня. Это самое странное.
Позвольте мне прежде всего вернуться к тому, почему я вам пишу. Я осознаю ситуацию, в которую я потенциально поставил вас, вступив с вами в контакт, учитывая, что некоторые стороны отслеживают мою почту. Но я уверяю вас, что если это так, то все ваши переписки также отслеживаются. Он знает, где вы находитесь. Вопрос только в том, какое место мы занимаем в их списке приоритетов?
 
Очевидно, ни один из нас не стоит выше, потому что мы все еще живы, чтобы рассказать эту историю. Или, в моем случае, задать вопрос, который звучит так: что вы знаете о последних годах жизни Филиппа Лемаршана? Я уверен, что мы оба знакомы с одними и теми же основными деталями. Этот человек был блестящим мастером, много работал с золотом, создал певчих птиц для нескольких монархов Европы, сверхъестественно похожих на живых, и в какой-то момент его жизни ему было поручено изготовить шкатулку-головоломку, которая стала в дальнейшем известна как Kонфигурация Плача.