Любить королеву. Случай из адвокатской практики (СИ)

— Спи.
Но на самом деле вопрос запал ему в душу, отчего-то вызывая чувство дискомфорта. Он еще не натешился сам, не надышался, ему не хотелось делиться ни с кем, даже с собственным ребенком. Потому, когда Лена на следующий день снова завела об этом разговор, отмахнулся и сказал, что об этом думать пока рано. Через год.
Через год.
Увидев, что Лена погрустнела, смилостивился.
— Ладно, через полгода.
Засмеялась, глаза блеснули. Ему нравилось, когда она веселая. Смотрел на нее и думал, что за полгода наверное свыкнется с мыслью, что Лена станет неповоротливая, как бегемот.
Прикинул в уме картинки. Получалось, даже с огромным пузом она его возбуждала. Да еще говорят, у беременных грудь наливается, в общем и целом, да, через полгода он, пожалуй, влезет в эту авантюру. Ну, а пока Лену не понесло вширину, надо наслаждаться, не теряя времени.
И что удивительно, даже помыслов о наследниках у него до этого как-то не возникало. Махровый эгоизм не допускал мысли, что вот это вот, все, что имеет, надо будет передать кому-то.
* * *
Время летело незаметно. Практически:
Ob-la-di ob-la-da, life goes on bra*
С появлением Лены в обычном, напряженном ритме жизни, загруженном бесчисленными делами и проектами, у Мережкова появился собственный оазис, куда он мог уйти с головой в любой момент, в любое время дня и ночи. Обожаемая игрушка, сокровище, королева. Рядом с ней можно было переварить многое, даже то, что временами на горизонте мелькали Паша и Кристина.
Той как-то удалось утоптать Лену дружить семьями. Дружбы, конечно не вышло, но хрен с ними, подумал Василий. Держать конкурента в поле зрения, тоже неплохо. Они встречались в ресторанах или в клубах, где он иногда выгуливал свою королеву. В конце концов, свободно, семьями общаться с бывшими это так по-европейски.
Посмеиваясь над собой, Мережков мог бы сказать, что постепенно превращается в настоящего семейного мужика. И еще он заметил, что игра игрой, а некоторые данные, принятые по умолчанию, становятся непререкаемыми. Так и Лена, которую он поставил на пьедестал для всех, обрела статус для него самого. Стала королевой, которой он обещал сделать ребенка.
Ну, он обещал, он сделал.
С первой попытки. Его тогда здорово перло от гордости. И две полоски на тесте казались очередной победой. Игра в семейную жизнь оказалась такой увлекательной. Особенно, если все фишки берешь сходу.
Но именно тут судьба вспомнила про лимит.
* * *
Прошло примерно три недели. Ее уже начинало немного мутить по утрам, но в остальном все было нормально и на их жизни никак не отражалось. Разве что Лена иногда мечтательно застывала на секунду другую, глядя куда-то вглубь себя, и глаза ее как-то необыкновенно светились.
Она ему очень нравилась такой, но тот взгляд вглубь себя… Мережкову казалось, что в такие мгновения она ему не принадлежит, а вот это уже не нравилось. Умом мужчина понимал, что это беременность, его ребенок, а все равно… конкурент.
Но она переводила на него взгляд, и теперь уже ее внутренний свет принадлежал ему одному. И внутренний зверь лучился довольством, потому что ему всячески давали понять, что он молодец, просто чемпион.
Много ли мужику для счастья надо… Даже миллиардеру.
Как-то вечером они с Леной были в клубе, съездили вечером развеяться. Там была какая-то новая программа, сидели довольно большой компанией, танцевали. Разумеется, и Паша с Кристиной нарисовались. Потом был общий разговор, Паша нес что-то о своих новых проектах. И вдруг посреди его бубнения Мережков заметил острый взгляд Кристины и внезапно возникшую у нее неприятную кривую улыбочку.
Отчего-то это заставило напрячься, зная змеиный характер бывшей, заподозрил подвох. И не ошибся. Проследив взглядом направление, понял, почему любылись бывшая любовница. На танцполе, покачивая в такт музыке идеальными бедрами, крутилась та сама блондинка, которую он однажды трахал в здешнем туалете.
 
И тут бывшая любовница посмотрела ему в глаза, как бы говоря, милый, а я кое-что знаю. Он еще до этого заметил, когда вел Лену в чилаут и вскользь, коснулся ее невидимого пока животика. Кристину аж перекосило.
Враз испортилось настроение. Злость взяла, мало ли кого он тут трахал, это никого не касается! А мысль, что эта тварь может что-то нашептать Ленке, почему-то как серпом по одному месту.
— Уходим, — сказал, наклоняясь к ушку жены.
Лена только глянула, удивленно подняв брови, и согласилась.
— Да, я сама хотела сказать… устала что-то.
Он тут же увез ее, какое-то странное беспокойство всю дорогу не давало покоя. Только оказавшись дома, расслабился. Дома логово, убежище. Они только вдвоем.
Мыл ее в душе, с удовольствием отмечая, что аккуратные грудки немного налилась, и вся она стала такая… Была горячая нежность. Глаза закрывались, дыхание срывалось стонами. Ощущения накатывались волнами, накрывая с головой, острые как молнии, томительно — сладкие. Океан.
Его личный океан.
Заснули не сразу. Он сидел, прислонившись к изголовью, Лена, прижавшись к нему спиной, в кольце его рук и ног, как в кресле. Она что-то искала в ноутбуке, показать ему, что-то касающееся будущих матерей и младенцев. А он рассеянно кивал. В тот момент ему куда интереснее было ловить и перебирать пальчики на нее ножке, щекотать, дразнить.
Она боялась щекотки, взвизгивала, пихалась локтем. Ему было смешно.
Хорошо. Спокойно. Зверь дремал, прижмуривая глаза от удовольствия.
А ей вдруг пришла идея пожевать чего-нибудь. Подскочила, даже не успел среагировать, накинула куцый, еле прикрывающий попку халатик (ему нравилось, он хотел ее в этом видеть!), и прежде чем он успел словить ее, побежала вниз, в кухню.
* * *
Василий запомнил те ее слова:
— На твою долю нести? Молчи, я принесу! Бутерброды и сок… мммм! Не одной же мне есть? И вообще, пользуйся тем, что у тебя есть твоя личная официантка!
Улыбаясь, откинулся на постели. Личная официантка. Личная. Его. Королева.
Ждал. Снизу из кухни доносились звуки, потом — шлеп-шлеп — легкие шаги босых ножек по леснице и звон посуды на подносе.
И вдруг мир перевернулся. Странно, резко. Грохот посуды, звук падающего тела. В секунду подорвался, скатился вниз, не чуя ног.
Лена лежала на лестнице, почти в самом низу, видимо, здорово проехалась, халатик задрался. Поднос на полу, вокруг разбросанные бутерброды, один стакан откатился, другой валялся разбитый, опасно сверкая осколками. В первый момент Мережков ужаснулся, что она может босой ногой наступить на острое стекло и пораниться.
И только потом понял самое главное — она же без сознания.
Пока метался, одеваясь, натягивал на бесчувственную Ленку какую-то одежду, пока срочно обзванивал среди ночи все, что мог, а потом вез ее в самую лучшую, самую дорогую клинику, было очень страшно. Потом в какой-то прострации сидел под дверью операционной, не знал, не мог понять, что чувствует. Наконец вышел врач, сказал:
— Ваша супруга в безопасности. Но… вы же понимаете…
Он понимал, что мямлит и не может выдавить из себя врач, но ему в тот момент было на все плевать, его затопило облегчением.
— К счастью, вы обратились быстро, и все прошло без негативных последствий, — вымучил улыбку врач. — И у вас еще будут дети…
— Да, да, — оборвал его Мережков. — Могу я увидеть жену?
— Можете, но она сейчас спит, — проговорил врач уже ему в спину.
Влетел в палату. Спит.
Такая маленькая, строгая и одинокая. Его королева. Присел на койку.
— Я прошу вас, больной нужен покой.
Взглянул непонимающе, нахмурился. Что он лопочет?
— Подождите, вам принесут кресло…
— Не надо, — он уже скинул обувь и улегся рядом с Леной на койку.
Врач вздохнул и вышел, тихонько притворив за собой стекляную дверь. Услышал вслед: