Тень зла (СИ)
— Твою же дивизию, — сказал я вслух, вспоминая мельком виденную статью про сибирский кедр с его орехами. — У меня под носом всю дорогу лежало такое богатство, а я жрал полу зеленую землянику.
Встал и сморщился от навалившейся после адреналинового шторма боли, разом мне напомнив о каждой косточке в моем теле. И некоторых мышцах, и связках.
Размяв не послушную ногу, выпрямился и поискал взглядом подходящую палку взамен утерянной при бегстве на четвереньках с той поляны. Нашлась уж совсем неудобная и неказистая, но возвращаться и спорить с медведем ради палки я не собирался стопроцентно. Пусть себе оставит, мохнатый жлоб, вместе с земляникой.
— А вот теперь наконец поем, — радостно потер я руки, собирая перед собой маленькую горку кедровых шишек. — А то после земляники такое чувство, что жрать захотелось еще больше.
К сожалению ореха в шишках почти не было. Я раздолбал их камнем и нашел только не большую жмень. Обшарил голодным взглядом поляну и не нашел больше не разбитых мной шишек.
— И что такое не везет и как с этим бороться? — вздохнул и сам себе пожаловался на эту жизнь.
А потом желудок не хорошо забурчал и все ранее съеденное попросилась назад. Причем так активно.
— Фух, — не стоило так накидываться на зеленую землянику. — Пробурчал я, плоская рот водой и прислушиваясь к своему организму — нет ли у него еще каких не приятных позывов. Оказалось, были. Хоть не много пришел я в себя только через пару часов. Ослабленный и вымотанный в край тошнотой.
— Да что же это гадство, — я с трудом встал на ноги и посмотрел на солнце. Оно уже перекатило за половину небосклона и начало отсчет второй половины дня. А еще толком ни куда не дошел. И даже пожрать нашел такое, что лучше бы мне поголодать.
— Да уж, не окреп еще мой желудок достаточно, чтобы жрать всякую подножную дрянь. — Настроение было отвратительным по самое не балуйся. Но двигаться требовалось дальше, даже если подгибаются ноги от слабости.
По пологому выходу выбрался из оврага, куда я навернулся во время моего панического отступления от мехового любителя земляники. И вздохнул, глядя на лесную стену, что была абсолютно одинакова со всех сторон. Продолжать идти я мог только наугад. Даже приблизительного понимания в какой стороне люди у меня не было. Что говориться от слова совсем.
— Давай определимся с первоочередными задачами. — я и не обратил внимание, что все больше и больше начал говорить сам с собой. Это так действует одиночество или у меня со все ускоряющимся темпом едет кукуха?
Задача номер раз сейчас не дойти до людей, а банально придумать что мне есть и где мне спать сегодня без угрозы подморозить себе что-нибудь. Все-таки ночная температура здесь была слишком низкая для моей изнеженной тушки. А поэтому будем просто идти и искать что-нибудь, отвечающее этим требованиям. Сомневаюсь, что встречу за ближайшей полянкой людей. Хоть и хотелось бы.
Внезапно чувства снова обострились многократно, а я из-за всех сил зажмурил глаза успокаивая взбунтовавшийся организм. Этого счастья еще не хватало. Инициация истинного зрения может меня превратить в беззащитную тушку посреди не самого безопасного леса.
Стиснул зубы, и переждал приступ сенсорного шока. Надо найти хоть какое-то приемлемое место для отдыха прежде чем меня накроет капитально.
Несколько минут и меня немного отпустило, и я пошел дальше, подволакивая покалеченную ногу за собой. Лес дальше был все таким же однообразным и бесполезным в плане моих хотелок. Один раз едва не споткнулся о куда-то спешившего по своим делам зайца и рот мгновенно наполнился слюной при мысли о поджаренной тушке.
Но тварюка только насмешливо крутнулась под моим замахом палкой и была такова, исчезнув в кустарнике.
От разочарования желудок еще громче забурчал от голода. А мне так захотелось воспользоваться магией, чтобы решить свои продовольственные проблемы. До зубовного скрежета и бликов перед глазами.
— Как же мне надоело быть слабым и беспомощным. — зарычал я в равнодушное небо над тайгой.
Из-за случайной инициации истинного зрения, я теперь пока не усмирю бунтующие органы чувств могу только мечтать о магии. Нет так-то весьма полезная и радостная штука со мной происходит. Но, блин, как же не вовремя. Мне бы пару спокойных дней где-нибудь под наблюдением медиков и все будет просто прекрасно.
Показалось, что прямо над головой пронесся стрекот вертолета. Я на секунду застыл, а потом в какой-то дикой надежде сдернул с себя окровавленные тряпки и начал махать над головой, слабо осознавая бесполезность этого действа. Но надежда вмиг заглушила голос разума. И я как дебил кричал и махал тряпкой над головой на заросшей буйной растительностью лесной полянке. Только когда звук удалился в непонятном направлении я остановился. И упал, ощутив резкую боль в колене от неумного подпрыгивания в эйфории.
Но вместо разочарования от бесполезности моих действий нахлынула злость. Ну вот какого я раз за разом торможу и поступаю как подросток, вместо холодного размышления над своими поступками? Похоже в моем разуме очень много от ребенка, и он в некоторых случаях полностью подавляет рассудок взрослого бойца.
— На хрен, — я встал на ноги и зло скривился в ответ на боль в ноге. — Похоже самая моя главная борьба предстоит с самим собой. Иначе толку от моих попыток что-либо изменить в этом мире. Придётся начать с себя. И прямо сейчас, иначе я никогда не выйду отсюда. И никто мне не поможет. Сам, Володя, все сам. Впрочем как и всегда. Тебе не привыкать, а потому борись.
И я пошел вперед, волей задавив боль и собственное бунтующее сознание. Я — это моя воля и мое желание. И все будет так как я считаю нужным. Вопреки всему. Даже если мне придётся переломать свое прежнюю личность ради этого в труху. Я живу только так, как хочу. И ничто в этой Вселенной мне не указ.
Я вспомнил все смятые мной уже преграды. Свои победы. И оскалился в злой усмешке. Когда не остается надежды и верить уже некому стоит начать рассчитывать только на себя. И идти вперед вопреки любым известным и пока скрытым преградам. Потому что только я решаю, что и как будет в моей жизни.
И шагнул дальше, наплевав на боль и бушующий в организме гормональный и магический шторм. Разом стало полегче. Куда-то ушла слабость и даже мир уже показался не уж таким мрачным и безжалостным. Я сам решу каким будет мироздание для меня, а потому просто надо идти вперед.
Как-то сразу мне попалась уютная полянка, где удалось набрать еще немного прошлогодних орехов. И даже разрыл случайно замеченную норку мышек и выгреб оттуда хорошую такую горсть. Жаль сами грызуны не попались. В легкую закусил бы ими орешки.
А еще через километр-полтора удалось палкой придавить к земле метнувшуюся из-под ног ящерку. Серо-зеленая с черными полосами на спине. И не особо крупная. Но мне сейчас она вполне может спасти жизнь. И я свернул ей шею, забрасывая тушку в карман потрепанной куртки. А потом и нашел вполне себе уютный отнорок в корнях, ввернутого ветром лесного гиганта. Практически люкс-номер в моих условиях. Взглянул на солнце — оставалось до вечерних сумерек еще пару часов, но вряд ли я найду за это время нечто более подходящие для ночлега. И принялся натаскивать дрова к своему будущему ночлегу. Даже вполне удалось нагрести приличную кучу лапника, вместо матраса. Нижние ветки удавалось вполне неплохо обламывать голыми руками.
Еще полчаса различных бытовых ухищрения и танцев с плясками вокруг моей ночной стоянки и сырость леса, начал отпугивать веселый огонек. А я вздохнул с некоторым облегчением и принялся острым осколком камня свежевать пойманную ящерицу. Удалось не сразу. Инструмент древних предков отчаянно сопротивлялся моим не опытным рукам. Но сдался перед ослиным упрямством и голодом, что уже кружил голову.
Тушка вышла очень скромная. Грамм сто или двести мяса, но и то я проглотил полусырым и без соли с огромным удовольствием и чувством, что никогда не ел ничего вкуснее. И орешки, набранные за время пешей прогулки, проглотил в один присест. Попытавшийся возмутиться такому насилию желудок придавил волей, когда все съеденное попыталось попроситься назад.