Древнегреческий для скептиков (СИ)
Новая неделя тянулась в таком же ключе отчуждения и взаимной неприязни. Начальник на рабочем месте появлялся редко, а когда приходил, разговаривал таким тоном, что было понятно — о хороших (и даже просто приемлемых) отношениях нужно забыть. От прежней душевной атмосферы не осталось и следа.
В четверг в первой половине дня в дверь заглянула Женя Устинова из деканата с толстой стопкой бумаг и каких-то журналов.
— Приветик! А начальник твоего сердца у себя?
— Какого еще моего сердца? Что ты несёшь! Ушел он уже! — психанула Алина, которая с утра уже успела перекинуться с Зайцевым парочкой неприятных фраз.
— Ого, ну и накал страстей, — приятельница не обиделась, лишь бросила удивленный взгляд из-под косой чёлки, — Еще немного и сможешь молниями швыряться, Алина Громовержец Дельфинова. А несу я рекламные материалы от пиарщиков, спасибо, что спросила. Так вы поругались что ли?
— Нет…
Женя скептически подняла бровь, и Алина поняла, что просто не сумеет сделать вид, что все в порядке. Не настолько она хорошая актриса.
— Да… — пошла она на попятную, — Вроде того.
Гораздо проще было умолчать о причине их «ссоры» с Зайцевым, чем замять сам факт.
— Ничего, помиритесь, — усмехнулась Евгения, — Милые бранятся, только тешатся!
Алина возмущённо вскинулась и открыла уже рот, чтобы снова возмутиться, но Устинова сгрузила свою ношу на стол и выставила перед собой ладони в защитном жесте:
— Да шучу я, шучу, не нервничай! Как работать-то в таких условиях?.. Я тогда просто на стол ему положу, ладно?
Дельфинова приглашающе махнула рукой в сторону соседнего кабинета и снова уткнулась в монитор. Уже выходя из кабинета, Женя бросила через плечо:
— Чуть не забыла — когда шла сюда, встретила в коридоре Горгону. Она попросила тебе передать, чтобы заглянула к ней. Выглядела сурово. Вспоминай, какие грехи за тобой водятся.
Горгоной они за глаза называли начальницу отдела кадров, которая на самом деле по паспорту являлась Галиной Петровной. Та была уютной дамой преклонного возраста, невысокого роста и пухлой комплекции. Её румяные щечки с ямочками, вязаные кардиганы и седовласая причёска наводили на крамольные мысли о бабушкиных пирожках с яблоками и вязаных носках. Она мягко и доброжелательно улыбалась окружающим… за пределами своего кабинета. Зато обсуждая рабочие вопросы, становилась сущим цербером, демоном высшего ранга из самого жаркого адского пекла. Особенно Горгона славилась умением с милой улыбкой втаптывать в грязь самооценку собеседника. Оппоненты при этом краснели, бледнели, заикались и впадали в ступор, что и привело к появлению у Галины Петровны соответствующей подпольной клички. Одним словом, ничего удивительного, что в отдел кадров Алина шла как на Голгофу.
Оправдать нельзя уволить
Зарыть талант в землю — не развивать свои способности, не суметь воспользоваться предоставленными возможностями.
Один хозяин, уезжая, оставил трём своим слугам по несколько монет-талантов, наказав воспользоваться ими с умом. Двое пустили полученные средства в оборот, а третий, боясь рисковать, зарыл деньги в землю. Когда хозяин вернулся, то один из слуг растратил свой талант в результате неумелых действий. Второй преумножил свой талант и вернул хозяину десять талантов вместо одного. Ну а третий откопал и вернул хозяину все тот же один талант.
— Присаживайтесь, Алина Игоревна, — Горгона сняла очки и помассировала переносицу. — Разговор нам предстоит серьёзный, а в ногах правды нет. Увольнять Вас будем. По статье.
— Что?! — Алина чуть не рухнула мимо стула.
— А Вы как думали? Вскрылись Ваши махинации, милочка. Очень, очень грустно. — Женщина ехидно поцокала языком, и судя по выражения лица, грустно ей отнюдь не было. — Вы ведь производили впечатление такой приличной девушки… Но рано или поздно, все тайное становится явным.
— Да в чём дело-то? Я совершенно не понимаю, о чем Вы говорите, Галина Петровна!
— Что же тут непонятного? Я говорю о подделке чужих подписей.
— А, так речь об этом…
— Ну надо же какая наглость! И Вы даже не будете ничего отрицать? — кадровичка слегка опешила, но тут же взяла себя в руки.
— А зачем мне отрицать? Я действительно расписалась за Татьяну Эдуардовну, но по прямому поручению непосредственного начальника. И с согласия самой Татьяны Эдуардовны.
— Очень интересная версия. А вот профессор Никитина пишет в докладной, — Горгона помахала в воздухе листом бумаги, — что документы на командировку Воронцова были подписаны без её ведома. И кстати её подпись на докладной точно подлинная, она при мне её поставила. И очень при этом возмущалась!
— Но как же… — Алина растерялась. — Это, наверное, какое-то недоразумение. Позвоните, пожалуйста, Зайцеву. Он всё объяснит.
— Позвонила уже, само собой.
— И что?
— Он тоже возмущён и шокирован Вашим поступком, Алина Игоревна!
— Как это — шокирован?! Он же сам мне сказал… что надо срочно… и что он обо всём договорился…
— И что же, — кадровичка скептически приподняла брови, — кто-то может подтвердить это? При вашей с ним беседе кто-нибудь присутствовал?
— Нет, мы по телефону говорили, да и поздно уже было, по домам все разошлись…
— Я так и думала, — Горгона удовлетворенно хмыкнула, — Он сказал… Вы сказали… а факт остаётся фактом. Вот документ и вот на нем чужая подпись, сделанная Вашей рукой.
— Го… Галина Петровна, да зачем мне это было делать-то по собственной инициативе? Ну сами посудите! — попыталась Алина воззвать к голосу разума.
— Откуда мне знать… Я на своём веку всяких повидала… карьеристок. Может Вы перед начальником хотели выслужиться. А может это уже не первая услуга, которую Вы оказываете профессору Воронцову… не только бумажного, так сказать, характера.
— Да что Вы такое говорите… Ему же, наверное, под семьдесят!
Дельфинова возмущённо вскочила со стула, не в силах больше спокойно выслушивать полные желчи намеки собеседницы.
— У всех вкусы разные, — невозмутимо произнесла Горгона. — Но как я уже сказала, факт есть факт. Так что уведомляю, что документы о Вашем увольнении готовятся, а в трудовой книжке будет сделана соответствующая запись. Такой талант к махинациям как у Вас ни в коем случае нельзя зарывать в землю. Следующий работодатель непременно должен о нём узнать. Хотя…
Кадровичка сделала паузу, как будто задумавшись о чём-то:
— Знаете, я пожалуй готова пойти Вам навстречу, хоть это и не совсем по правилам. Можете написать заявление об увольнении по собственному желанию. Если надумаете, жду Вас в понедельник в одиннадцать, а пока можете идти, милочка, раз уж и так встали.
В течение этого унизительного разговора Алина ещё пыталась держать себя в руках, но как только вышла из кабинета начальницы отдела кадров, слёзы уже застилали ей глаза и предательски катились по щекам. Идти через весь факультет в таком растрепанном виде не хотелось совершенно. Действуя больше по наитию, она шагнула к ближайшей двери в аудиторию и приложила пропуск. Электронный замок подмигнул зелёным, Алина аккуратно повернула ручку и заглянула в открывшийся зазор. Внутри никого не было и, выдохнув с облегчением, она торопливо зашла в помещение и привалилась спиной к щёлкнувшей двери. Глядя в потолок, попыталась аккуратно вытереть глаза, но на дрожащих пальцах остались следы туши. Закрыла руками лицо и всхлипнула, больше не пытаясь сдержать поток слез.
Мысли путались. Нет, Алина понимала, что Зайцев её подставил, но у неё просто не укладывалось в голове как можно быть таким мелочным и злобным, тем более мужчине. Вероятно, от завистливой коллеги-женщины было бы легче снести такой удар в спину, все-таки не зря женские коллективы называют змеюшниками. Но Андрей?! Как ему вообще пришло подобное в голову? Хоть на душе и было погано от его двуличности, у неё и в мыслях не было кому-то рассказывать, что начальник закрутил тайный роман со студенткой — не в её характере было распускать сплетни. До сих пор. Теперь, чего греха таить, такое желание появилось — да, мелочно, но отомстить хотя бы так.