Новые Боги (СИ)

— Куда отправился враг?
— К Лабиринту, господин.
— Ты уверен?
— А там дорога одна. Вряд ли им нужны нагромождения бесполезных камней или отвесные, ныряющие в море скалы.
Я отпустил новоявленного командира гарнизона, отошел чуть в сторону, достал голософон и услышал удивленный голос Париса:
— Что случилось, Милан? Неужели вы управились так быстро?
— Наоборот, опоздали. Вы можете закрыть этот проход и открыть его по моему сигналу возле Лабиринта?
Торопиться с ответом Апостас не стал. А затем заговорил, тяжело роняя слова:
— Это очень большой риск. Если мы закроем текущий портал, то это гарантированно выжрет всю энергию из твоего изумруда, да и людей измотает.
— Можешь или нет?
— Могу. Но тогда открытый возле Лабиринта путь просуществует минут пятнадцать. На большее наших сил не хватит. Не мне тебе говорить, что риск неоправдан. Кучка минотавров не стоит опасности сорвать всю кампанию. Да Зевс с ней, с кампанией. Не стоит твоей возможной гибели. Крит не сможет сопротивляться своего Правителя.
Разумом я понимал железобетонную логичность его доводов... Более того, велик шанс, что от Лабиринта уже ничего не осталось, несмотря на то, что в нем точно нет Ордена Помнящих. Но... Треклятое «но»! Если я сейчас развернусь и уйду — как потом взглянуть в глаза Актеону?
Мое молчание Парис расценил по-своему. Вздохнул и продолжил:
— С другой стороны, так мы рискуем лишиться сильного союзника. Даже если вы безнадежно опоздаете, минотавры должны увидеть все своими глазами. Тогда они возненавидят врага и станут воевать с еще большей яростью. Держи голософон под рукой, Милан. Как только будете готовы — мы откроем портал. Маяк у тебя с собой?
Еще с неделю назад, как только табор оказался под стенами Кидонии, Апостас вручил мне магический маячок — грубую, выструганную обычным ножом фигурку коня, в которую ромалы вложили что-то вроде магического передатчика и теперь в два счета могли навести на него точку выхода для Врат, независимо от расстояния.
— Да.
— Тогда действуйте. Я буду ждать. И береги Илону.
Я пропустил мимо ушей подобное странное проявление заботы. Уделю ему более пристальное внимание потом, если это «потом» настанет.
— Актеон!
Однорогий подошел тяжелой походкой и с невозмутимым видом, хотя я прекрасно видел, как его аура переливается жгучим нетерпением.
— Что ты решил? Муы вернемся обратно?
— Ты меня явно с кем-то спутал, дружище. Лабиринт дал мне кров и защиту, когда я в этом больше всего нуждался. И теперь не дело отворачиваться от своих друзей. Готовьтесь к марш-броску. Мы не позволим врагу уничтожить то, что нам дорого!
Последние слова я специально произнес погромче. Дружный рев трехсот глоток показал, что слова упали на благодатную почву. Теперь, даже если мы потерпим поражение, минотавры не отвернутся от Крита, потому что будут знать — люди их не бросили.
— У нас есть план?
Амазонка повернулась ко мне, смотря с неподдельным любопытством.
— Ага. Называется «догоним этих мудозвонов и наваляем по первое число». Как тебе такой план?
Илона одобрительно кивнула:
— Мне нравится. Я в деле.
— Тогда не будем тянуть.
Не надо обладать какой-то особой проницательностью, чтобы понять — со времени моего визита в Лабиринт каменный рукотворный проход между скал претерпел очень заметные изменения не в лучшую сторону. То тут, то там валялись огромные, вырванные прямо из стены глыбы. Сами скалы оказались испещрены дырами, словно хороший сыр. И повсюду витала вонь магии, заметная даже обычным людям. Алекса так вообще морщилась и чихала, не переставая.
На первые тела мы наткнулись почти сразу же. Здоровенный камень, рухнувший сверху, в лепешку раздавил с десяток спартанцев. Один из них оказался еще жив, но уже находился на грани жизни и смерти, едва слышно постанывая и царапая посиневшими ногтями землю вокруг. Один из минотавров выступил вперед. Лабрис в его руке описал короткий полукруг и прервал предсмертные страдания воина.
А дальше тела стали появляться как грибы после хорошего дождя. Изломанные, раздавленные, разорванные, они лежали повсюду. Многие еще цеплялись за жизнь, но сопровождающие меня минотавры с методичностью бездушных механизмов прерывали их мучения.
 
Не знаю, что именно тут произошло и как оборонялись рогатые, но за каждый метр продвижения вперед спартанцы платили очень дорогую цену. В какой-то момент я не выдержал и замотал рожу протянутой Илоной тряпкой. Вонь от выпущенных кишок, развороченных голов и литров пролитой крови стояла такая, что даже мой привыкший ко всему желудок сделал пару кульбитов.
Кажется, здесь нашли свою смерть никак не меньше четырех сотен ребят в красных плащах. Жаль только, что среди этого месива человеческих тел не оказалось ни одного циклопа.
— Приготовились! — скомандовал Актеон. Он, как и я, услышал приближающиеся звуки боя.
Завал, прежде наглухо перекрывающий вход незваным гостям, оказался разворочен, словно какой-то гигант, раздосадованный препятствием, расшвырял здоровенные камни как гальку. Когда-то поразивший мое воображение проход, исписанный удивительными рисунками и украшенный всеми оттенками мрамора, уцелел, хотя и оказался основательно попорчен следами ударов клинков и боевой магии. И на том конце я отчетливо разглядел сражающихся. Актеон умоляюще посмотрел на меня.
— Вперед! И смотреть в оба!
Однорогий даже не стал дослушивать. Короткий приказ — и три сотни минотавров, потрясая оружием и подбадривая себя залихвацкими криками, ломятся вперед. Я побежал вместе с ними. Нужно во что бы то ни стало не отставать от своей главной ударной силы, чтобы, в случае чего, прикрыть от магической атаки.
Живая лавина из рогатых воинов вырвалась из тоннеля и с ревом врубилась в ряды сражающихся. Несколько десятков носящих красные плащи умерли сразу же, но развить успех не получилось. Как оказалось, сражения кипели по всему Лабиринту. Не знаю, что заставило атакующих разделиться, но отдельные группы спартанцев яростно наседали на значительно уступающих числом минотавров. И пусть быкоголовые сражались яростно, отдавая самих себя этой битве, одного взгляда хватало, чтобы понять — рогатые обречены. Их просто задавят числом.
Точнее, были обречены.
Я вырвал из стены сразу три куска камня, мгновенно сжал в пули и поочередно метнул в спины наседающим на минотавров спартанцам. На войне нет места угрызениям совести, так что, когда тела врагов рухнули на землю, я побежал вперед.
— Актеон, помогай своим! Илона, Богомол, Алекса — за мной!
Где-то там, впереди, ближе к утопленному в скале подземному Лабиринту, я чувствовал вспышки магии циклопов. Однако несколько раз нам пришлось остановиться, врубаясь в яростные схватки с врагом. Должен признать, эти ребята оказались очень серьезными противниками. Любой из них имел все шансы победить меня в бою один на один. Вся проблема для них оказалась в том, что я не собирался устраивать тут дуэли.
Один из врагов упал с выжженной сквозной дырой в груди. Еще двоих сняла Илона, а когда к ней рвануло сразу четверо спартанцев, то их придавил огромный кусок дома, вырванный Богомолом. Отчаянно отбивающиеся минотавры воспряли духом от неожиданной поддержки, рванул вперед. Двое тут же поплатились за неосторожность, распрощавшись с жизнью от точных ударов копий, зато остальные сумели отбросить спартанцев на несколько шагов назад. Я взялся за меч и чуть ослабил узы, удерживающие запертую в клинке сущность.
Дух голема плоти довольно заурчал, напитал лезвие смертельным ядом разложения и значительно ускорил мои движения. Во все стороны полетела кровь из распоротых глоток и отсеченных конечностей.
Однако спартанцев все равно оставалось слишком много. Мы наткнулись на отряд не меньше чем в восемьдесят человек, а я старался беречь магические силы для возможной встречи с циклопами или магами. В какой-то момент я понял, что напитавшийся боли и страданий дух голема становится слишком силен. Пришлось отправить в клинок внушительную магическую оплеуху, призванную обуздать разошедшуюся тварь.