The Мечты. Бес и ребро (СИ)

Зато случилась премьера у Лизы Моджеевской. К началу октября она наела весьма увесистые щеки и решила расширять свой кругозор. Теперь ей уже не лежалось спокойно на месте, и она не оставляла попыток перевернуться на живот или хотя бы приподняться, отталкиваясь ногами от бортика кроватки или коляски. Но, видимо, все те же щеки мешали ей осуществить задуманное. Были слишком тяжелыми. Тянули вниз.
Это Стеша и заметила накануне вечером, на прогулке, на которую они вывели внучку.
Они смеялись. Целовались. И забывали о том, что вокруг их мира все еще есть внешняя оболочка, в которой не только октябрь разливал по улицам карамель.
И в ту среду, самую обычную среду, знаменовавшую собой середину рабочей недели, Стефания Яновна с утра отбыла на репетицию, куда Андрей подвез ее лично – они теперь часто ездили вместе на работу, пока клоп прохлаждался во дворе. А сам Малич отправился в цех. В общем-то, у него дела тоже шли в гору, хотя он-то как раз ничего для этого особенного не предпринимал, работал как обычно, когда попадал в период «подъема» – на вдохновении.
И ближе к полудню, как раз на волне своего вдохновения, решил прерваться на кофе, которого ему выпить спокойно не дали. Курьер из «Миндаля» только-только свалил, оставив по себе аромат свежей выпечки, и он со своей чашкой устроился у окна, как вдруг раздался телефонный звонок, сбивавший все планы – это Андрей Никитич почувствовал на уровне подсознанки. Опыт, как говорится, не пропьешь.
И был-таки прав.
- Андрей Никитич, вы на месте? – раздался голос Романа Моджеевского, который сам, по всей видимости, пребывал где-то в пути – из трубки доносился рев мотора и визг сигналящих машин.
- И тебе здравствуй, Роман Романыч, - отозвался Малич, отхлебывая кофе. – Не знаю, что ты подразумеваешь под местом, а я в мастерской.
- Да. Еду к вам. Через пять минут буду. У нас новости.
- Нарыли?
- Да, Андрей Никитич, нарыли.
Долго ждать зятя не пришлось. Тот и правда вломился в мастерскую через пять минут после звонка. Собранный, спокойный и напоминающий хищника перед прыжком. Прямо настоящий мир дикой природы, а никакой не Роман Романович. Шутки кончились, судя по всему.
- Надо лететь в Бильбао. Три дня назад Арсен по своим каналам вышел на гражданина Испании… Алехандро Креспо Дельгадо сорока шести лет, за ним сейчас установили слежку, но в чужой стране что мы можем? Я фотографии видел, Андрей Никитич. Мне прислали.
- И? – коротко бросил Малич, воззрившись на Романа.
- И у этой скотины бородой вся морда заросла... загар средиземноморский. И еще он работает... в стрип-баре. В общем, бред. Бред! Я не даю никаких гарантий, что это Олег. Но лететь надо.
- Когда?
- Сегодня. Вы как? Вас это тоже касается…
Андрей непонимающе глянул на Моджеевского, даже бороду почесал.
- Что как?
- С нами? Ну в смысле… летите с нами?
- Да! – резво подхватился Малич, уразумев сказанное, и рассмеялся: – Давно я не был в стрип-баре. Целую жизнь. Кем он там, кстати, пристроился? Вышибалой? Или у шеста пляшет?
- Посуду моет.
- Ну да… карьерный рост, - протянул Андрей Никитич. – И ты думаешь, это правда может быть он?
- Нет. Нет, не думаю, потому что это невозможно. Не бывает так. Но, черт подери, в последнее время и происходит только то, чего не бывает. Надо удостовериться. Загран ваш дома?
- Здесь он мне точно ни к чему.
- Тогда едемте на Молодежную. У нас максимум полчаса. Еще в центр добираться, на самолет. Собственный я так и не купил, а судя по яхте – оно того не стоит, - мрачно хохотнул Роман.
Ровно в полчаса и уложились. Пока ехали к дому, Андрей набрал Стешу. Та не ответила, что означать могло только одно – репетиция. Именно поэтому, собрав сумку, он потратил еще несколько минут на записку, изложив в ней самое главное. О том, что поиски сдвинулись с мертвой точки, что они с Романом отправились проверять предположения и что он обязательно позвонит, как только сможет. В постскриптуме значилось самое главное: не делать глупостей!
Ее глупости дорого обходились всем. У Моджеевского, например, до сих пор наблюдались последствия контузии, полученной в Айя-Напе. Вспоминал, из-за кого весь сыр-бор, – ржать начинал, несмотря на всю серьезность ситуации. Впрочем, доро́гой до главного аэропорта страны, он, уткнувшись в макбук, то звонил кому-то, то писал, раздавая направо и налево поручения, за чем в течение нескольких часов молчаливо наблюдал Малич, отмечая про себя, что в голове зятя, кажется, умещается целый компьютер с оперативной памятью в терабайт. Сам он напряженно вглядывался в дорогу, гадая, чем закончится этот день, который начался так обыкновенно, но так невероятно продолжился. Испания в качестве послеобеденного приключения – это сильно.
 
Еще сильнее была мысль, что, возможно, все то напряжение, в котором они прожили уже несколько месяцев, скоро закончится. Внесет ли эта поездка ясность – вопрос задачи со многими неизвестными, потому что все происходящее – как пальцем в небо.
И еще он думал о Стеше.
Глядя, как Роман объясняет Женьке по телефону, куда запропастился и куда уволок ее отца, он думал о Стеше. О том, что та сегодня первый раз останется одна в его квартире. И о том, что наверняка будет волноваться, рисуя в своей красивой фиалковой голове какие-то ужасы. И потому самое разумное – как можно скорее с ней связаться. А то еще до чьей-нибудь контузии недолго.
Следующую попытку он предпринял уже находясь в здании терминала несколько часов спустя. Нетерпеливо набрал ее номер, но его вызов снова остался безответным. Стрелки на часах демонстрировали пять часов пополудни. Коваль отправил кого-то из сопровождавших их бойцов за кофе в одну из кофеен, расположенных здесь же. А Стеша – не отвечала.
С рейсом повезло – был прямой. И перелет в бизнес-классе вполне сошел бы за приятную прогулку, если бы не желание подогнать хотя бы немного время и оказаться в конечной точке своего пути.
-  Ребята пробили его адрес, - продолжал вещать Арсен, излагая детали готовившейся операции. – Это в Лас-Кортесе. Неблагополучный район. Он там снимает комнату в пансионе с общей кухней. Походу, у него всего два маршрута – в бар и обратно. Особо нигде больше не отсвечивает.
- Панкратов не отсвечивает? – уточнил Роман.
- Алехандро Креспо Дельгадо не отсвечивает.
- Маразм!
- Не маразм, Роман Романович. Сюрреализм, - отрезал Коваль.
- Сюрреализм, Борисыч, это то, что я ему устрою, если это реально он. Кстати, как устраивать будем?
- Ну людей своими рожами на кухне его бара пугать явно не стоит. Он может запаниковать, а там народу многовато. Фиг его... во что оно выльется. Пусть уж лучше отработает свою смену у мойки спокойно. Парни входы и выходы пасут. А Олег Станиславович...
- Алехандро! – поднял указующий перст к небу Роман.
- Алехандро, - согласился Арсен, - так вот этот крендель после работы домой пойдет. Мои его ненавязчиво препроводят. Судя по всему, если он за спину и оглядывается, то все равно мало что видит.
- Ну так и у тебя не первоклашки работают, - дал высокую оценку кадровой политике и лично начальнику СБ его работодатель.
- Не первоклашки, - самодовольно согласился с ним Коваль.
- То есть этого уродца мы будем дома поджидать? – приподнял бровь Роман.
- Эффект неожиданности. Да там он и не рыпнется никуда. Говорю же, Лас-Кортес – такой район, что там сколько ни зови на помощь, вряд ли кто прибежит. Преступность зашкаливает.
Роман рассмеялся и повернулся к молчаливо наблюдавшему за этими двумя щенками Маличу.
- Короче, прощенья просим, Андрей Никитич. Вместо стриптизерш будет местная гопота. Вместо «секса на пляже» – максимум кофе. Надо продержаться.
Тот лишь усмехнулся в ответ:
- Если уж не ходил смолоду по стрип-барам, то нечего и начинать.
- Ну, зато потом тяпнем по рюмке местной огненной воды в честь окончания мероприятия.
- Чем бы оно ни закончилось? – приподнял бровь Малич.