Война двух королев (ЛП)

Моя семья.
Валин считал меня частью своей семьи. Мое горло сжалось от обилия эмоций, грозивших вырваться наружу. Я подавила их. Мне пришлось.
"Она не будет одна", - тихо проговорил Киеран. " Никто из нас не позволит, чтобы с ней что-то случилось. И она тоже".
Янтарные глаза Валина вспыхнули, когда он посмотрел на Киерана. "Ты не только поддерживаешь это, но и собираешься пойти с ней? В качестве советника? Я ожидал от тебя другого".
"Моя поддержка этого мало связана с тем, что я советник короны", - заявил Киеран. "В отличие от прошлого раза, когда Каса похитили, я не буду стоять в стороне. И я не буду пытаться остановить ее и потерпеть неудачу, только для того, чтобы она ушла сама. Ни одно из этих событий не произойдет. И, возможно, это делает меня плохим выбором в качестве советника. Я не знаю. И мне все равно".
Я моргнула от жжения в глазах и прочистила горло. "Я знаю, какой это риск, но я готова на него пойти. Я не могу дождаться, когда мы пересечем Солис". Я прижала руку к груди, нащупывая кольцо под туникой. "Он не может этого ждать".
Валин медленно покачал головой, пока остальные смотрели на него. " Пенеллаф", - мягко сказал он. "Я знаю, что ты очень заботишься о моем сыне. Что ты готова на все ради него. И я знаю, что ты сильна - сильнее, чем все наши армии. Но это слишком большой риск. Мой сын никогда бы не хотел, чтобы ты на него пошла".
"Ты прав. Кастил никогда бы не захотел, чтобы я пошла на такой риск, даже ради него. Даже если бы он сделал то же самое, если бы на его месте оказалась я. Но он также не стал бы пытаться остановить меня".
Глаза Валина на мгновение закрылись. "Тогда я пойду с тобой".
"Ни в коем случае", - сказала я, мое сердце остановилось. Его глаза распахнулись. "Ты прекрасно знаешь, что она сделает, если ты окажешься в ее руках. Элоана точно знает, что сделает Кровавая Королева".
Вокруг нас воцарилось молчание, Валин пристально смотрел на меня. Он знал, что я говорю правду. Исбет не только винила их обоих в смерти своего сына и погребении Малека, но и делала это только для того, чтобы отомстить Элоане. Я не хочу, чтобы его кровь была на моих руках.
"Как твоя королева, я запрещаю это", - заявила я, и он повернул голову, под виском у него запульсировал мускул от такого прямого требования - вырывания звания. "Завтра в полдень мы возьмем Дубовый Амблер, а затем я отправлюсь в Карсодонию, пока атлантийские армии продолжают действовать по плану", - сказала я ему - сказала им всем. "Мое мнение не изменится".
ГЛАВА 11
Кастил
Еще раз.
Изнеможение навалилось на меня, когда я уперся рукой в стену и изо всех сил ударил ногой.
Кость треснула и поддалась.
"Слава богу", - пробормотал я, тяжело дыша.
Жаждущий, который на этот раз пробрался в мою камеру, был всего лишь кожей и хрупкими костями.
Я опустился на пол. Или у меня отказали ноги. То ли одно, то ли другое. Голова закружилась, я потянулся к крови и вытащил берцовую кость. Один конец был более зазубренным, чем другой. Отлично. Я мог бы заточить ее еще больше на краях цепей, где были закаленные шпоры.
Это оружие мало что даст, когда дело дойдет до Ревов или даже до Исбет. Ложный бог был богом по всем понятиям и целям, но он мог нанести некоторый ущерб. Кровавый вред.
Я отшвырнул останки, зная, что какая-нибудь служанка, которая в конце концов появится и уберет его, пока он не ожил, не станет слишком пристально разглядывать Жаждущего.
Прислонившись спиной к стене, я передохнул. Всего несколько минут. Мне нужно было бодрствовать, хотя я больше всего на свете хотела спать. Чтобы увидеть сон о Поппи.
Но это был не сон. По крайней мере, не обычный. Я должен был догадаться, что это что-то другое. Поппи выглядела слишком реальной. На ощупь она была слишком реальной - слишком мягкой и теплой. Мне не приходило в голову, что мы гуляем во сне, пока я не увидел ее глаза.
 
Увидел, как они изменились.
К тому времени мы начали ускользать друг от друга, и я упустил возможность сказать ей...
Что бы я ей сказал? Где меня могут держать? Это было где-то... под землей. Не очень полезная информация, но я мог бы рассказать ей, что такое Исбет. Кто-то может знать, есть ли у демиса те же слабости, что и у бога или богини. Я бы мог...
Спазм пробежал по мне, болезненно сжав мышцы.
Мне нужно было питаться.
Колючая боль голода грызла меня, и, когда единственным звуком стало журчание воды, мои глаза закрылись. Должно быть, я задремал. Или потерял сознание. Возможно и то, и другое, но из небытия меня выдернул звук шагов. Мои глаза открылись, и мне потребовалось гораздо больше времени, чем обычно, чтобы привыкнуть к тусклому пространству, пока я запихивал за собой кость Жаждущего. Шаги не были шаркающими, как у Жаждущего, и не были противно громкими, как у той служанки. Ритмичная, ленивая прогулка прекратилась, когда я сосредоточился на пустоте входа. Сначала я не увидел ничего, кроме теней, но чем дольше я смотрел, тем больше понимал, что тени слишком густые. Слишком плотные.
Осознание затрепетало в моей плоти, когда я начал различать фигуру в темноте. Высокая, но в остальном бесформенная. Тень двинулась вперед в слабом свете свечи - замаскированная тень.
Я уставился на нее, сердце заколотилось. Плащ был черным и длинным, больше похожим на саван, а капюшон был расположен так, что лицо скрывала лишь темнота. Совсем как тот, что я носил в Солисе, когда не хотел, чтобы меня видели. Тот самый, из-за которого меня прозвали Темным.
Передо мной стояла не служанка. А фигура в плаще была слишком высокой, чтобы быть Каллумом.
Он не двигался.
Я тоже не двигался, пока кислота бурлила в моем нутре.
Фигура в плаще подняла руки к капюшону, опуская его.
Каждая часть моего существа напряглась.
Я наблюдал, как жизнь уходит из глаз мужчин. Я стоял в крови, руки и лицо были в крови, когда я смотрел на то, что стало неузнаваемым. Я видел всякое дерьмо, которое преследовало бы многих, но мне никогда не хотелось отвести взгляд. До той ночи, когда Поппи узнала, кто я на самом деле. Ужас и предательство, зарождающиеся в этих прекрасных зеленых глазах, и то, как я увидел, что ее хрупкое доверие разрушилось, сделали меня больным.
И сейчас я чувствовал это. Тошноту. Хотелось отвернуться. Но, как и в ту ночь с Поппи, я заставил себя увидеть то, что было передо мной. Что-то другое, ставшее неузнаваемым.
Мой брат.
То, что я чувствовал, было совсем не похоже на ту ночь с Поппи, когда я задыхался от стыда. Я испытал кратковременное облегчение, увидев, что он жив, но оно быстро угасло. Теперь был только гнев, и он вытеснил всякую возможность отрицания.
"Ублюдок", - прорычал я.
Малик улыбнулся. Это была не та улыбка, которую я знал. Она была ненастоящей. "Да..." Его руки упали на бока.
Прошло несколько долгих мгновений. Мы просто смотрели друг на друга. Я не понимал, что, черт возьми, он видел. Мне было все равно.
"Ты хорошо выглядишь для человека, который пробыл в плену целый век", - пробурчал я.
Малик действительно выглядел хорошо. Светло-каштановые волосы длиной до плеч были длиннее, чем я помнил, как он их носил, но чистыми. Они даже блестели в свете свечей. В его золотисто-бронзовой коже не было исхудалой бледности. Не было тусклости в его янтарных глазах. Покрой плаща был прекрасным, материал соболиного цвета и четко подогнан по ширине плеч. Вблизи я видел, что он худее, но хотя Малик был на несколько дюймов выше меня, я всегда был шире.
"Не могу сказать того же о тебе", - ответил он.
"Наверное, нет".
Он снова замолчал. Просто стоял там, выражение его лица было нечитаемым. Способность Поппи читать эмоции могла бы пригодиться. Если только он не поставил щиты. Знал ли он об этом, когда мы встретились в Дубовом Амблере? Тогда не было времени узнать, уловила ли она что-нибудь от него. Узнать, так ли он пуст внутри, как кажется.