Верь мне, Есения (СИ)

— Идем, — берет меня за руку Кейн и, засветив небольшой фонарь, начинает спускаться вниз.
Я успеваю насчитать ступеней двадцать, не больше, и мы уже стоим на полу этого самого погреба. Миновав множественные полки и стеллажи для запасов и консервации, мы снова оказываемся перед дверью. Немного повозившись с отмычками, мой спутник ее открывает, а у меня возникает отчетливое ощущение дежавю. Буквально несколько недель назад по похожему коридору мы ретировались от компании чучел.
— Сколько же подземных ходов под академией? — задумчиво изрекаю, вслушиваясь в эхо, гуляющее пустынными галереями.
— Много, — лаконично отвечает Кейн. — И очень скоро они нам понадобятся.
— Для чего? — моментально вскидываюсь, нащупав интересную и важную тему.
— Для того чтоб вывести студентов в безопасное место, — заявляет Кейн. — Я чувствую, что-то затевается. Что-то очень серьезное. И я не уверен, нужны ли им живые свидетели их злодеяний.
От его тона по коже пробегают мурашки. Я и так знала, что ситуация весьма серьезна, но теперь дело приобретает новый оборот, и этот оборот отчетливо попахивает не только шантажом, но чем-то более серьезным. Тем, о чем я даже думать боюсь.
Петляя, узкий коридор выводит нас к еще одной двери, открыв которую, мы оказываемся в служебном помещении библиотеки ААМа.
— Быстро ищи все, что тебе нужно, — шепчет мне на ухо Кейн и мягко подталкивает в зал. — Обход будет через полчаса и нас, естественно, не должны тут видеть.
На счастье библиотеку я знаю, как свои пять пальцев. За то недолгое время, что я здесь учусь, я в ней провела не меньше часов, чем в родном общежитии.
Отдел ботаники едва ли не первый в зале, а энциклопедии находятся на нижних полках. Быстро нахожу том на нужную букву и, вытащив его из общего ряда, раскладываю на коленях. Палец пробегает по перечню растений: новата… нодиус… нозук… нокарпус. Вот! Нашла! Да тут целых шесть страниц мелким почерком!
Углубляюсь в чтение, краем глаза заметив, что Кейн, пристроившись возле входной двери в библиотеку, напряженно прислушивается к звукам, доносящимся из коридора.
Отлично. Теперь нас врасплох точно не застанут.
Снова возвращаюсь к чтению, но, пробежав глазами пару страниц, изумленно останавливаюсь. Ничего не понимаю… При чем здесь это?
  
Глава 59
 
Нокарпус поразительное и весьма полезное растение. Его корни можно использовать в пищу, мясистые листья могут дать достаточно сока, чтобы напоить человека, страдающего от жажды, а кашица из этих самых листьев лечит язвы уникальной тропической болезни под названием ульца. Ульцой этой болеют исключительно жители жарких стран, даже не так… болели, но лет этак триста назад. Многие уже и не помнят такого.
И зачем же отец Юлалии нам дал намек на лекарство от ульцы? Или мы просто увидели подсказку там, где ее и в помине не было? Закусываю губу и в отчаяние прислоняюсь лбом к раскрытой книге. И что теперь делать?
— Сеня! Ты уже все посмотрела? — тихо окликает меня Кейн, настороженно замерев у входа.
И я уже хочу ответить утвердительно, объявив, что может топать домой, но в последний момент меня словно что-то останавливает. Я кладу на место энциклопедию по ботанике и, попросив подождать еще минутку, спешу к стеллажу с книгами по медицине.
Ульцу нахожу быстро — симптомы, описание, лечение… Как правило, болезнь лечили антисептиками, хорошим питанием, прогулками на свежем воздухе и купанием в морской воде. Вероятность излечения достигала около пятидесяти процентов, то бишь — повезет или нет. Но местные аборигены, страдающие на ульцу много столетий подряд успешно применяли для ее лечения нокарпус, который растет там обильно и неудержимо, изобилуя на обогащенной перегноем почве и влажном климате. Язвы ульцы и, правда напоминают лисму, отдаленно и весьма смутно. Но…
Я задумчиво начинаю грызть ноготь, привычка отвратительная, но в период нервного возбуждения я совершенно не могу себя контролировать.
— Сеня, — внезапно подхватывает меня подмышки Кейн, поднимая с корточек. — Нет времени, бежим.
 
Томик медицинской энциклопедии я с испугу прихватываю с собой, даже не успевая сообразить, что надо бы было его водворить на место. Но Кейн так быстро тащит меня за руку к двери, что возвратиться просто нет возможности.
— Что? Почему? — ошалело шепчу, едва успевая за парнем.
— Кто-то нарушил периметр коридора, который ведет в библиотеку, — так же тихо отвечает он, не прекращая волочить меня за собой. — Артефакт среагировал на движение.
— Какой артефакт? — этот парень определенно не перестает меня удивлять.
— Мой артефакт. Который я лично установил. И еще парочку, но где не скажу, — фыркает мой собеседник, кидая на меня хитрый взгляд.
И лишь снова оказавшись в галереи подземного хода и закрыв за собой деревянную створку двери, удается перевести дух.
— Теперь я еще и воровка, — удрученно верчу в руках пухлый талмуд.
— Значит, так надо было, — невозмутимо пожимает плечами парень и, снова схватив меня за ладонь, увлекает дальше по коридору. — Будет чем заняться на досуге, пока карантин.
Хмыкаю в ответ, заталкивая поглубже муки совести. Я же не навсегда ее взяла, а на время, и то это получилось случайно. А как подвернется случай, так сразу же и верну.
Всю обратную дорогу я так и эдак кручу полученные сведения, попутно рассказывая Кейну, что удалось узнать, да и всю эту катавасию с нокарпусом. Поздно пить боржоми, как говорят. Мы уже настолько влипли… И, похоже, он поболее моего, ибо кое-кто тут у нас партизан.
— И ты думаешь, — поднимает брови Кейн. — Что эта мутация, о которой писал отец Юлалии, относилась не к лисме?
— Угу, — рассеянно киваю, еще сама не до конца оформив свою мысль. — А что, если это вирус ульцы мутировал и стал вызывать симптомы, похожие с лисмой?
— А ульцу контролировать легко, — кивает парень. — Заболеть ею можно только если возбудитель попадает в кровяное русло.
— Да, но как тогда всех заразили, — задумчиво хмурю брови. — Ладно там, троих-четверых. Мы постоянно где-то ранимся, можно что-нибудь придумать. Но не пятьдесят человек!
— А кто сказал, что они заражены? — криво улыбается парень. — Нас только уведомили, что артефакты реагируют на возбудитель, а так ли это. Заразить могли как раз таки четырех несчастных, чтоб все убедились в правдивости сведений. А остальным просто раздать нужные подвески.
— Но тогда получается, что Лали здорова, — изумленно округляю глаза.
— И Лали, и все остальные, кого сегодня забрали, — кивает Кейн.
  
Глава 60
 
Неделя проходит в тревоге и регулярных проверках злополучной подвески. Но та остается все такой же белой, подтверждая теорию Кейна. Сам парень за все это время забегал лишь пару раз, намекнув, что готовится что-то важное и серьезное. Но помимо беспокойства о будущем, расцветающей в сердце любви и отчаянного желания спасти друзей, которые оказались в изоляторе, меня гложет тревога о Лали. Подруга, несмотря на радостные вести о своем здоровье, продолжает скатываться в черную беспросветную депрессию, терзаясь чувством вины. Уже несколько ночей подряд я просыпаюсь от ее тихих всхлипов в подушку и до утра отпаиваю успокаивающим чаем.
А сегодня и вовсе особенный день. Домой отправляются те, кого комиссия посчитала безопасными для общества. Мы не вошли в число счастливчиков, посему за отправлением оных наблюдаем с балкона. Приближаться к друзьям нам тоже категорически запрещено. Из моей группы, помимо тех, кто в изоляторе, осталась я одна. Из группы Лали трое или четверо. В общей сложности со всей академии потенциально опасных набралось не больше тридцати, и это учитывая заболевших. По какому принципу нас отсеивали — тайна за семью печатями. Лично я же считаю, что организаторам всего этого беспредела попросту стало лень что-нибудь выдумывать, и они оставили нужных людей. Каким образом в число избранных попала я, тоже неизвестно.