Где восходят звезды (ЛП)

— Чтобы жалеть себя? Было время, когда мне было тебя жаль, — Элиза вздохнула. — Я ходила к психотерапевту, когда папа умер. Он сказал, что нам нужно простить друг друга, но и самих себя. Ты заслуживаешь быть счастливой, Айла. Я тоже.
Слезы подступили к глазам Айлы.
— Как мне простить себя? И ты… не сказала мне о папе, когда знала, что я была в больнице во время похорон мамы… Как мне простить тебя за это?
Элиза отвела взгляд, посмотрела мимо Айлы на холмы вдали.
— Это тебе решать.
Айла смотрела на лицо сестры, почти чужое, и гнев покидал ее тело, словно земля впитывала его через ее ноги. Она подняла плечи и голову, глубоко вдохнула, наполнила легкие сожалением и выдохнула затхлый гнев. Она представила тело отца, лежащее рядом с ее матерью, вернувшееся к женщине, которую он любил. Он точно простил Айлу. Она должна была сделать так же.
— Я прощаю тебя, Элиза, и я буду стараться простить себя. Я хочу уехать с миром.
Дверь открылась, и тот же ребенок выглянул.
— Мам? Что ты делаешь? С кем ты говоришь?
— Выходи, Эшвин. Познакомься со своей тетей Айлой.
Мальчик замер рядом с Элизой и посмотрел большими карими глазами. Его сходство с ней — и его бабушкой — потрясало. Айла опустилась на колени, чтобы они были на одном уровне.
— Привет, — она протянула руку.
Он усмехнулся и пожал ее руку.
— Я строю ракету из «Лего». Хочешь посмотреть?
— Я бы хотела, но, боюсь, мне нужно прибыть к настоящей ракете.
— Куда ты отправишься?
— На Марс.
— Ого! — он посмотрел на Элизу. — Когда мы сможем полететь на Марс?
Элиза опустила ладонь на его голову.
— Может, когда ты подрастешь, — она слабо улыбнулась и посмотрела на Айлу. — Может, однажды ты проведаешь свою тетю.
— Я была бы рада, — сказала Айла и встала.
— Можно мне в дом? — громко шепнул Эшвин Элизе.
Она кивнула, и они смотрели, как он ускользнул в дом.
— Полагаю, он — мое напоминание о тебе и маме, — сказала Элиза с горьким смешком. — Я хотела бы, чтобы мы сделали это раньше, чтобы ты смогла узнать мальчиков. Ты хотя бы встретилась с Эшвином. Пако, мой старший, в доме у друга.
Айла сжала ладонь Элизы легонько и отпустила.
— Я могу тебе писать?
— Да. Конечно. Будем оставаться на связи.
Айла, уезжая, думала о сестре, стоящей на пороге их дома детства, обвив себя руками от холода.
Она крутила в голове их разговор снова и снова, пока ехала в Корпус-Кристи. Сожаление обжигало, она потеряла годы, не увидела своих племянников малышами, не была частью их жизней. Марс был ошибкой? Он тоже будет ее сожалением?
Айла подумывала развернуться. На шоссе 77 не было машин, и она выехала на зеленую полоску посередине и остановилась. Она подняла голову, выйдя наружу.
— Что мне делать? — прошептала она.
Звезды пылали над долинами. Они манили ее, успокаивали ее.
«Если бы не эта миссия, — шептали они, — вы бы никогда не помирились. Радуйся тому, что ждет тебя в будущем».
Айла забралась в машину и поняла, что могла теперь отпустить прошлое. Она могла начать заново не потому, что могла бросить прошлое, а потому что оно будет ее якорем, пока она будет путешествовать. Она выехала на шоссе и продолжила путь к базе.
«Майский цветок» тянулся к небу, пылал огоньками, манил ее, как маяк в бурю. Серебряные подмостки окружали корабль, но она уже чувствовала, как отваливаются стойки. Она была такой легкой, что могла взлететь.
Мики Дэр «Рождение звезды»
Запись в дневнике: 1, 2, 3, 4, 5 мая (дни идут, но я не могу найти календарь, наверное, его снова забрала медсестра)
Я — кусочек. Старое пятнышко разума. Азиатская старушка. Я борюсь с волнами пространства и времени, но ты не найдешь меня в книгах по истории.
Не давай моей морщинистой внешности обмануть тебя. Крохотный размер может давать силу, как электроны, прыгающие в нескольких местах одновременно. Скажу по секрету — я умею нечто подобное. Как-то в старом возрасте я могу путешествовать во времени. Я никому не говорила, потому что меня назовут чокнутой, больше не дадут пользоваться ножницами. Я не знаю, откуда у меня эта сила, но она есть. Как у некоторых людей есть веснушки, а у кого-то их нет. У меня есть веснушки. И пятна от возраста. Может, это пришло с пятнами. О, я отошла от темы.
 
Это не как Доктор Кто, я не прыгаю в машину и путешествую. Мои путешествия во времени происходят во сне, а я, как все старики, сплю много. Но я могу смотреть только свои временные линии вдоль одной вены существования, когда путешествую. Я не посещаю временные линии, когда еще были динозавры, или когда на Земле появились пришельцы, или когда на планету падали ядерные бомбы. Я всегда в рамках временной линии японо-канадской девушки, рожденной на острове Солт-Спринг в 1928, но меня бросает в другие возможные мои вариации. Я смотрю, как разные «я» поступают иначе и получают другие реакции.
Когда я смотрю на другую себя, я вижу, какими ограниченными тогда были для меня варианты. Кусочек. Молчаливое пятнышко разума. Японка-пришелец. У меня нет шансов стать кинозвездой или премьер-министром Канады. Я не могу остановить Вторую мировую войну или прекратить интернирование моей семьи и других японцев. Гадости все еще происходили.
Некоторые мои временные линии лучше других, но я могу существовать лишь в той линии, где родилась. Другие ощущаются реальными, когда я посещаю их, но для всех там я невидима, и люди проходят сквозь меня, как в фильмах про призраков.
Порой я могла делать мелочи. Если я «толкала» всей силой разума, я могла подвинуть немного предмет, или если я кричала всем сердцем, «я» могла повернуться, словно кто-то был в комнате. Но другая «я» никогда не видела меня, хотя могла подумать, что происходило нечто странное. Мое существование там, где я родилась, закреплено, а в других местах я — призрак, пока я сплю.
С годами я путешествую все больше. Порой я забываю, для чего зубная щетка, и как завязывать шнурки. Эх, не знаю, что тут такого. У меня не осталось настоящих зубов, а из обуви — только мокасины. Но из-за того, что я путала прошлое с настоящим, моя внучка отправила меня в особенный дом для пожилых людей. Врачи сказали, что у меня была болезнь Альцгеймера, но я знала правду. Путешествия во времени сказывались на мне.
Я не буду тут долго, но не печалься. Я прожила хорошую долгую жизнь. Я хочу, чтобы это удивило тебя, так что не буду раскрывать все карты. Но я могу сказать, что все будет хорошо. Момотару близко!
Отметка временной линии: AZ1267983243234333495569023WQM843925237
Хитоми пнула камешек, пока шла по дорожке из гравия. Дом Армстронга источал радость с ажурной белой отделкой и свежим слоем краски голубого цвета. Кашпо с желтыми примулами висели под каждым окном, и дом казался еще милее. Хитоми сжала кулаки, ногти вонзились в ладони.
Она невольно вспомнила свой прежний дом. Ее дом на острове Солт-Спринг тоже был голубым, по-весеннему свежим. Нарциссы, которые она и ее папа посадили в нефритово-зеленые горшки у крыльца. Вкус теплой от солнца клубники с их фермы. Розовые, как цветы вишни, обои, которые мама позволила ей выбрать для ее спальни. Кукла из Японии с задумчиво изогнутыми красными губами и в мерцающем зелено-золотом кимоно, ее любимый подарок на день рождения от родителей. Вся ее одежда, книги, записи, рисунки, папка с достижениями по плаванию и бегу из старшей школы были теперь призраками прошлого. Воспоминания атаковали ее как злые пчелы.
Все пропало. Канадское правительство продало дом ее семьи, их ферму и все, чем они владели. Все их вещи забрали, продали, отдали, выбросили. Ткань ее реальности, для которой поколения ее семьи трудились, ради ее хорошей жизни в Канаде. Этого уже не существовало.