Мишель и Мышиный король (СИ)

– Он ни за что не позволит тебе стать королевой, – проговорил Тэш. – Но не потому, что не хотел бы. Думаю, то, что случилось с предыдущей королевой на его глазах, многому его научило. Он не допустит, чтобы история повторилась. 
– Ты говоришь о его матери? – уточнила Мишель. Ей вспомнилась последняя встреча с Генри, когда он упоминал, что не смог помочь ей усмирить магию. Тэш кивнул. 
– Ее Величество была весьма искусной колдуньей, но даже великая сила не помогла ей избежать влияния Короны Теней. И в итоге все кончилось печально. 
– Всякого, кто нарушает клятву, ждет печальный финал, – мрачно заметил Алек. 
– Она с лихвой заплатила за свою ошибку, – хмуро ответил Тэш. – И не только собственной жизнью. Лишившись покровителей, стражи каждый день сражаются с тенями, что вот-вот поглотят наш мир. 
– Беспокоишься о своем мире, в то время как мой разрушен безвозвратно, – сурово проговорил Алек. – И не нужно валить вину на корону. Всем известно, что она дарует обладателю силу и не более. А уж как распоряжаться этой силой, каждый решает сам: направить во благо или, потакая гордыне, обернуть против союзников. 
– Да, о силе короны известно всем! – выпалил Тэш. – Вот только почему Ваше Высочество за долгие годы дружбы с Его Величеством не удосужился поинтересоваться, отчего его лучший друг всеми силами избегал занимать трон матери? Уж точно не из-за волшебной силы, даруемой проклятой короной! 
– Тэш! – Мишель встрепенулась, когда рядом с ними вдруг выросла фигура Генри. Его глаза пылали гневом, и под этим негодующим взглядом беловолосый Тэш тут же умолк. – Разве я разрешал тебе трепать языком? 
– Нет, Ваше Величество, – склонил голову Тэш, но Алек шагнул вперед. 
– О чем он? Что не так с этой короной? – спросил принц. 
– Пусть тебя это не беспокоит, – отозвался Генри. – Мы заключили сделку. И я исполню свою часть уговора, так что прекрати повторять на каждом шагу, что твой мир рухнул. Я расколдую его, как только получу корону. 
– Какой ценой… – буркнул Тэш, и Мишель взглянула на Мышиного короля. Что же он недоговаривает? 
Кажется, этот вопрос интересовал не только ее. Алек сделал еще шаг к Генри. 
– Я требую, чтобы ты все объяснил! Сейчас же! О чем толкует белобрысый? 
– Кто бы говорил… – тут же огрызнулся Тэш, а Генри покачал головой. 
– Нечего тут объяснять. Ты был там. Своими глазами видел, что случилось. Тебе ведь известны слова присяги стражей, как и наказание, предусмотренное за нарушение клятвы верности. 
– Смерть предателя, – кивнул Алек. – И все же прежде, чем испустить дух, твоя матушка исхитрилась умертвить всех, кто находился в замке, и превратить меня в деревянную куклу! 
– Она боролась до последнего, – сухо проговорил Генри. – И если бы только ты не достал эту чертову саблю… 
– Так выходит, это я во всем виноват?! – вспылил Алек. 
– Нет, – Генри отвернулся и тихо добавил: – Вина лежит на мне. Если бы я так долго не избегал своих обязанностей, а забрал на себя хотя бы часть ее груза, она бы не сломалась. Но мне так хотелось стать обычным, жить жизнь, мне не предназначенную. 
От этих слов сердце Мишель болезненно сжалось. Она знала, о какой жизни мечтал Генри. О той же, что и она сама. «Ты никогда не думала сбежать отсюда?» – вспомнила она его вопрос. Он грезил свободой, жаждал сам делать выбор, без обязательств, которыми опутала судьба. Однако когда король вновь заговорил, в его голосе звучала решимость мужчины, не имеющая ничего общего с сомнениями юноши, каким она его знала: 
– Больше я не стану бежать. Я все исправлю. И сделаю так, чтобы сила короны больше никому не навредила. 
Мишель не видела лица Генри, зато отчетливо рассмотрела, как сжались зубы Тэша, а обращенный на короля взгляд сверкнул несогласием. Кажется, ему совсем не нравилось то, что задумал Мышиный король.
  
Глава 12. Тронный зал
 
Черные прорези замковых бойниц грозно взирали на ночных гостей, запутанные ползуны вьюнка карабкались по каменным стенам и в свете луны выглядели зловещими темными змеями. 
 
– Жутковато, – безразлично заметил Тэш, и Мишель неосознанно кивнула своей озвученной мысли. 
– Прежде он был прекрасен, – с болью в голосе проговорил Алек. 
– Пойдем, – Генри решительно приложил ладонь к огромным дверям в кованных железных оковах, и те послушно отворились, горестно скрипнув потревоженными петлями. 
На миг Мишель захотелось развернуться и сбежать. Под безопасную ветхую крышу родного пансиона, к привычным рутинным обязанностям. Однако в этот миг Генри взмахнул руками – с кончиков длинных пальцев сорвалась золотая пыльца, которая, разлетевшись по сторонам, осела на черных стенах, зажгла тусклые светильники, – и Мишель едва не вскрикнула от испуга. 
Зато Алек не удержал болезненного стона: просторный холл, обрамленный по обеим сторонам витыми лестницами, заполнили застывшие тени. Неестественные позы делали их похожими на жертв извержения вулкана: в смазанных чертах угадывался ужас, руки прикрывали головы, будто это могло спасти их от незримой опасности. 
Мишель бросила взгляд на Генри: его лицо побледнело и стало похожим на маску. «Так вот, как велика сила проклятой короны», – подумала Мишель. 
Генри тем временем обогнул ближайшую к нему фигуру и, свернув в правое крыло, уверенно зашагал к темнеющему провалу коридора, бросив на ходу: 
– Тэш, отвечаешь за Мишель головой. 
Беловолосый страж, который уже было двинулся следом за своим королем, остановился и, вздохнув, вернулся за вверенной его заботам обузой. Взяв Мишель за руку, он потянул ее к коридору. Алек шел с другой стороны. Он то и дело останавливался у той или иной фигуры, всматриваясь в черты, и на его лице все отчетливее читалось отчаяние. 
Мишель не хотелось думать, что чувствует принц. Стоило ей представить на месте застывших людских статуй своих подопечных или даже самого Генри, внутри становилось горячо и больно. 
Мышиный король шел впереди, зажигая светильники. Те недовольно потрескивали, будто жалуясь, что их потревожили. Несмотря на закрытые двери и отсутствие сквозняков, здесь было до ужаса холодно. Будто сами стены превратились в ледяные глыбы и теперь старались заморозить незваных гостей. Тишина казалась замершим зверем, внимательно прислушивающимся к их гулким шагам. 
С обеих сторон коридорного прохода угадывались двери и фигуры убегающих людей в пышных нарядах, но Генри уверенно шел вперед, к единственному светлому пятну, которое горело и без его магии. 
«Тронный зал!» – поняла Мишель, едва ступив на звонкий, припорошенный многолетней пылью паркет. 
Куполообразный потолок из цветного стекла пропускал лунный свет, и он разноцветными пятнами ложился на колоны, людские фигуры, которых здесь было гораздо больше, чем в холле или коридоре, заставленные давно иссохшей едой столы под длинными скатертями. 
Генри, не сбавляя шаг, направился к другой стороне зала, где на возвышении угадывались три трона, два из которых пустовали. На третьем застыла хрупкая женская фигура. В отличие от остальных живых изваяний, она не прикрывала себя, а тянулась вперед, будто пытаясь закрыть кого-то другого. А чуть впереди, на нижней ступени раскинула руки статуя мужчины, плечистого и высокого. Совсем как Алек. 
– Отец, – прошептал Алек и едва не бегом бросился к изваяниям у тронов. 
Он быстро нагнал Мышиного короля, который, дойдя до помоста, остановился, уставившись в пол. Мишель проследила за его взглядом и похолодела: у ног фигуры короля завалилась набок корона. Отлитая из темного металла, она сверкала в лунном свете вкраплением алмазных капель. 
Не нужно было быть волшебницей, чтобы ощутить, как изменилась обстановка, едва Генри приблизился к потерянному сокровищу: даже воздух, казалось, пришел в движение, а по коже пробежались мурашки предчувствия. Мишель не сомневалась: когда Генри коснется короны, что-то случится. Что-то непоправимо-безвозвратное.