Между двух миров (СИ)

— По моей арифметике, чем меньше, тем лучше. Вот только мы о чем сейчас говорим? — Ольга постучала по стеклу двери в палату, за которой находилась девушка. — Она же человек! Гайоли, так вы нас называете. Плоть и кости. Какая может быть у нее разрушенная сущность?
— Могу для твоего удобства называть ее душой, — отвечаешь ты. — Твоя Джейн Доу была всего лишь приманкой для настоящей жертвы, — теперь уже ты стучишь по стеклу двери. — Она — яд. Так понятнее? Яд для Халисса Рае. Именно на его бесконечную сущность была целью покушения.
Ты достаешь из кармана конверт с фотографиями, которые тебе дала Бэль и протягиваешь его Ольге.
— Посмотри, там много интересного. Это с вечеринок Дома Рае. С помощью оболочки Джейн, я смогу попасть на одну из них во плоти и увидеть все ее глазами.
Ольга достает стопку из конверта и долго разглядывает фотографии, на лице ее ты видишь удивление.
— Где ты их взяла? — спрашивает детектив. — Ты знаешь, кто это снимал?
— Забудь, — отвечаешь ты. — Этот источник тебе не по зубам, так ведь у вас говорят?
— Ты всего лишь консультант, — злится Ольга, убирает фотографии обратно в конверт и видно, что отдавать его обратно она не собирается. — А сокрытие информации у нас карается по закону!
И ты смеешься на человеческой самоуверенностью второй раз за сегодняшний день. Вспоминаешь про Йена и смотришь на часы, твой новый водитель уже должен был вернуться и привезти мышей.
— Ты еще не устала ломиться в закрытые двери? — спрашиваешь ты Ольгу. — А фотографии придется вернуть, если конечно ты не хочешь чтобы жрицы забвения пришли за ними лично. Можешь привезти их вечером ко мне домой. Детектив Полански, вы официально приглашены на ужин.
Ольга сменила черную футболку на белую рубашку, куртку на пиджак, брюки на джинсы. Метатель оставила в машине и даже принесла бутылку с красивой этикеткой, конечно же это был не палисс и не что-то из необъятной коллекции Дома Серахье. Ты благодаришь ее за вежливость, но пить отказываешься, ссылаясь на препараты и тяжелый период регенерации. Ольга не спорит, во взгляде ее проскальзывает интерес к твоей биологии и она задает невинные вопросы, все те же, что уже задавала раньше. Правда ли вы впадаете в сезонную спячку? Воспринимаешь ли ты людей, как еду? Какую ступень ты занимаешь в термо классификации? Потом она рассказывает, что на работе им выдали какую то брошюру, где описаны все Неведомые расы и для наглядности есть их слепки из термосканера. После того, как президент Сопредельных Штатов Давид Альган и глашатая Ее Величества Джана Иверия Суун подписали договор о межвидовом сотрудничестве, термосканеры в Латирии ставят на каждом шагу: в грузовых доках, в порту, на границах штатов, в метро, на вокзалах и автобусных станциях, даже в некоторых маркетах. Ты слушаешь Ольгу, иногда отвечаешь, но внутри ты ждешь. Сначала еду, ты заказала ее заранее, но доставка задерживалась, а после, как вы уже садитесь за стол, ты ждешь его, но к ужину он не приходит. Ольга иногда оглядывается на дверь, но движет ей не страх, а любопытство. Она пытается разрядить обстановку и говорит:
— Он же подросток! Нашел себе занятие поинтереснее, раз его нет, может о делах поговорим? Стоит обсудить некоторые моменты.
Ты натянуто улыбаешься и киваешь, не читать же ей лекции об уважении внутри Дома и не объяснять, что просьба матэ — закон.
Мир Неведомых держится на иерархии, так было всегда. Сейчас он ею пренебрег. Ты уверена, что ничего не случилось, что он просто не хотел приходить. Ольга ему не нравится.
Нет, не так. Ему не нравится, что она нравится тебе. Как будто твое общение за пределами их Дома не имело право вторгаться на вашу общую территорию. Никто не смел нарушать ваше уединение.
— Хотелось бы понять, как мы будет работать, — говорит Ольга и достает конверт с фотографиями из внутреннего кармана пиджака. — Я верну их тебе, но хочу чтобы ты отвечала на мои вопросы и лучше скажи сразу, на какие ты ответить не можешь, а на какие не хочешь.
— Спрашивай, — говоришь ты и отставляешь тарелку. По правилам этикета, принятого в Адаре, надо выйти из-за стола и сменить помещение, но в этой квартире всего одна гостиная и маленькая кухня, где не очень просторно для двоих взрослых. Об этот тоже пора подумать, раз ты сменила работу, но скоро вас попросят съехать из общежития для школьного персонала.
 
— Кто на самом деле попросил тебя заняться этим делом?
— Каур де роа, вы называете их жрицами забвения, — отвечаешь ты. — Они создали ситуацию, из-за которой я не смогла бы отказаться, даже если бы захотела.
— Почему ты?
— Моя компетенция, как здесь говорят, позволяет. В Адаре я некоторое время была Дознавателем. И я уже сталкивалась с Домом Рае и с Халиссом Рае, тридцать лет назад он погиб в Адаре при странных обстоятельствах, но я так и не смогла тогда найти никакого состава преступления. Наша законодательная система работает немного иначе, чем ваша, у нас нет наказания за преступление, есть лишь дознание, и цель — выяснить истину. После истину взвешивает Палач Ее Величества и определяет глубину долга. Статус любого индивида, а вместе с ним и его Дома, зависит от того, как много и кому он должен. Это называется Иерархия Чистоты. Считай это что-то вроде кармы, если так проще. Не рой другому яму…
— Так дознаватели не ловят преступников? — смеется Ольга. — Они как наши священники, перебирают и отпускают грехи?
— Дознаватель ищет истину для Палача и того, кто ее потребует, — терпеливо повторяешь ты. — Вот как сейчас, по просьбе кауров я должна узнать, кто метит этих девушек татуировками. Моя цель найти его и узнать зачем он это делает, а что с ним будет дальше уже не моя юрисдикция. Ты ведь тоже не судья и не присяжные, ты только находишь и доказываешь, а дальше преступник попадает в другие жернова, просто в нашем случае, истины бывает достаточно и за преступлением не идет наказание.
— А как же справедливость? Значит, мы найдем этого парня, что метит девчонок, как коров на бойню, твой палач на него посмотрит и он просто пойдет себе жить дальше?
— Наш закон гласит, что ты вправе просить наказание, но решение принимает палач Ее Величества, только она может карать или миловать.
— То есть, все зависит от того чью сторону она примет?
— Да, но ведь и у вас так же, судья и зал присяжных, вы тоже не объективны, но верите, что принятое в зале суда решение имеет законную силу. В обоих случаях во главе всего стоит вера.
— Судить его будут здесь, — убежденно говорит Ольга.
— Если он человек, то да, — отвечаешь ты.
— Итак, ты работаешь на секту, которая промывает людям мозги, а люди им за это еще и платят, так может это кто-то из них? Из твои нанимателей? Может так они пытаются прикрыть свои делишки? Если ты выяснишь неудобную истину, что будешь делать? Сможешь пойти против них?
— У меня есть долг, — отвечаешь ты. — Я свободна принимать решения, но это формальность, я просто не знаю, какими будут последствия, если я решу выступить против.
— Это так ты пытаешься сказать мне, что я не могу тебе доверять? Что у них на тебя? Стопка фоточек? Скелет в шкафу? Я должна быть уверена, что могу повернуться к тебе спиной!
— А я к тебе могу? — смеешься ты. — Маловероятно. Вы такие смешные гайоли, все о доверии говорите, а сами никому не доверяете. В вашей темноте, там страшно наверное, вы не видите, не слышите, не чувствуете Его. У вас нет истины, только слепая вера. Это я пытаюсь сказать тебе, что придется мне поверить, иначе никак.
— Может еще помолиться заставишь?
— Он тебя не услышит, с этого дна точно нет. Сначала надо оттолкнуться.
— Может мне взять шариковую ручку и нарисовать на запястье какие-нибудь иероглифы?
— Йондали. Это язык Творца. Кстати именно с его помощью наш татуировщик метит этих девушек, печати, которые он использует очень древние и не входят в периодическую таблицу.
— Помнишь я говорила, что чем меньше, тем лучше, так вот чем меньше круг подозреваемых, тем проще их проверить.