Единственное желание. Книга 2 (СИ)
Десять лет прошло с того дня, когда он стоял на коленях на деревянном помосте в Солрунге, обнимая ноги своей мёртвой матери. За прошедшие годы он успел забыть как это – терять родного человека! Он успел поверить в то, что сбежал от проклятия.
Глупый полукровка! Смерть всегда будет отнимать их – тех, кто полюбит тебя, кого полюбишь ты. И это всегда будет так: больно, остро, невыносимо! Хуже, чем умирать самому!
Пустота, заполнявшая душу, разрывала изнутри, вгрызалась в кости, выкручивала жилы. Задыхаясь от этой агонии, Кайл перегнулся пополам, загребая озябшими пальцами окровавленный снег, и завыл, как пёс по мёртвому хозяину.
Охотники стояли, понуро опустив головы, обступив тело владетеля скорбным кругом. Кто-то украдкой вытирал глаза, кто-то печально качал головой. Все молчали.
Первым голос подал Талвар. Старик поднялся в полный рост, утирая слёзы.
– Надо снести милорда Ратура в замок! Устроим ему тризну, достойную короля! Крепитесь, сегодня дурные вести мы принесём миледи Келэйе! Но так уж вышло, что мы были с нашим господином в его последний час. И нам его последнюю волю исполнять. Да пребудет дух его в благодати!
– Да пребудет дух его в благодати! – нестройным хором отозвались охотники.
Несколько человек поспешили на помощь – бездыханное тело переложили на расстеленный плащ, собираясь воспользоваться им как носилками.
Всё это время, пока рядились, как лучше взяться, и кто понесёт первым, Кайл сидел на земле, отрешённо взирая на то, что делают с его мёртвым отцом. Озноб сотрясал всё его тело.
– Вставай! Поздно теперь горевать! – холодно окликнул его Талвар. – Вперёд, ребята! Поднимай осторожно!
Сам старый рыцарь сделал несколько шагов, остановился подле убитого секача, с ненавистью глядя на припорошённую снегом кабанью тушу. Из косматой головы по-прежнему торчала рукоять клинка.
Шеали, что крутился тут же, потянулся за своим оружием. Дёрнул нож, но тот не поддался – слишком глубоко засел.
Юноша ухватился двумя руками, потянул с усилием – всё напрасно! Сопя, Шеали упёрся ногой в кабаний бок, дёрнул, что было сил, и отлетел в сторону, потому что руки соскользнули, а клинок так и остался в ране.
Талвар поглядел на него угрюмо, склонился над тушей зверя и почти без усилия извлёк нож из вепря, протянул Шеали, расцветшему благодарной улыбкой. Но, прежде чем вернуть оружие его владельцу, помедлил, внимательно вглядываясь в его юное лицо.
– Что? – надменно вопросил новый хозяин Эруарда.
Под хмурым взглядом улыбка с его лица исчезла мгновенно. Талвар непонятно качнул головой, отдал нож и отвернулся, глядя, как поднимают с земли его милорда.
Шеали побрёл вперёд, догонять ушедших.
А Талвар, пропустив вперёд горестную процессию, оглянулся на Кайла, будто размышляя, стоит ли вернуться и заставить юношу встать с земли, пока тот не замёрз насмерть, или оставить его скорбеть здесь одного.
Но полукровка поднялся сам, без уговоров, и двинулся по заснеженной тропе следом за несущими тело Ратура, не произнеся больше ни звука, не поднимая глаз. И был он сейчас так похож на того дикого, словно зверёк, затравленного мальчишку, которого десять лет назад привёз в Эруард милорд Форсальд из Солрунга, что Талвар даже головой потряс, отгоняя наваждение.
***
– Он всем сказал, что это ты… – промолвил Талвар, поравнявшись.
Впереди, медленно пробираясь по глубокому снегу, ехала четвёрка всадников. Плащ, в который уложили тело покойного, растянули между ними как полог, привязав к сёдлам. Воины двигались осторожно, словно везли драгоценный сосуд с волшебным напитком и боялись расплескать хоть каплю.
Шеали ускакал далеко вперёд вместе с Левшой и Паулом. Временами они мелькали чёрными точками на белоснежном горизонте. Все остальные не смели оставить скорбную ношу: ехали позади, безмолвные и потерянные, как внезапно осиротевшие дети.
– Слышишь, что говорю? – снова проворчал старый рыцарь. – Всё переврал, лживая гадина, шкуру свою спасая! Сказал, ты похвастать решил, доказать, что и кабана в глаз уложишь. И промахнулся. А милорд тебя защищать начал… Ты попытался из арбалета секача добить, да не смог. Струсил, сбежал! А он этого вепря своим ножом завалил. Не побоялся один на один только с клинком пойти. Да поздно уже было – некого спасать! Вот ведь недоносок! Герой, чтоб его! Отважный рыцарь!
Талвар в сердцах сплюнул. Он был сумрачен и избегал смотреть в глаза.
– Знаю, – глухо отозвался Кайл. – Догадался уже…
Горло словно тиски сдавили. Не осталось сил на слова.
– Но старика Талвара не провести, – продолжил рыцарь тихо. – Я всё понял, там … на поляне… У этого сопляка силёнок даже на то не хватило, чтобы свой нож из туши выдернуть. Но сначала мы поверили… Все мы. Затмение какое-то нашло! И я ведь тоже поверил, мальчик! Поверил, что ты мог бросить в опасности! Да ещё кого? Отца! Ведь ты рос на моих глазах, ведь знаю, что душа твоя из стали выкована. Как же посмел я усомниться? Да разве мог ты ради бахвальства пустого так безрассудно опасности подвергнуть себя или других! Теперь те, кто посмышлёнее, сообразят, что случилось на самом деле… А другим я разъясню. Но он не остановится. Он и миледи Келэйе наплетёт. Езжай первым, скажи ей, как было, скажи правду!
– Не могу, – хрипло отозвался Кайл. Резко поднял голову, болью и отчаяньем сверкнули синие как море глаза. Но Талвар не отвёл взора. – Не могу первым принести эту весть!
– Тогда я скажу ей… – тяжело вздохнул седовласый воин.
– Нет! Ты будешь молчать! Я поклялся милорду Ратуру, что она никогда не узнает о том, как умер её отец. Это была его последняя воля. И я исполню её.
– И миледи станет винить тебя! А двуличный сопляк Шеали чистеньким выйдет, утешать её станет… Не бывать этому!
– Это воля твоего владетеля. И ты не посмеешь ослушаться! Келэйе и так хватит горя, не надо делать ей ещё больнее!
– С каким превеликим удовольствием я свернул бы шею этому напыщенному петуху! – сквозь зубы прорычал Талвар.
– Тише! Не бросайся такими словами! – хмуро промолвил Кайл. – Я и сам поступил бы так, но нам с тобой следует проявлять больше почтения к милорду Шеали. Теперь он наш повелитель, а мы – его верные слуги.
Талвар поглядел на него так, словно полукровка спятил. Потом, видимо, осознав сказанное, тряхнул седой шевелюрой, словно дурной сон отгоняя.
– Нет уж! Я служил Ратуру, но Шеали мне не владетель. У Эруарда есть хозяйка – миледи Келэйя. Я буду верен ей, но не убийце моего милорда! Я тоже должен исполнить его последнюю волю. Я слышал, что сказал, умирая, мой господин. Он велел не забывать о почтении к его дочери, и я не забуду. Как и любой из моих людей. А ещё он сказал, что тебя он считал за сына. И если кому и стать хозяином Эруарда, так тебе, Кайл.
– Я просто раб, Талвар.
– Больше нет! Ты – свободный. Все слышали это. Ты – милорд! И всегда был милордом. Хватит жалеть себя! И хватит позволять унижать себя! – Талвар гневно осадил свою лошадь.
– Я – раб! Раб, который не сумел уберечь от смерти своего господина! Достойный презрения раб, – тиски сдавили горло невыносимо, и последние слова прозвучали совсем тихо. – И даже презрение – это слишком много для меня… Я всем приношу лишь несчастья …
Он зло ударил пятками по лоснящимся бокам Хагдонна, повернул в сторону, в лес, прочь с дороги, от людей, от боли, от безысходности.
***
Кайл въехал в ворота самым последним. К этому времени мужчины уже отвязали плащ от упряжи и подняли тело хозяина, чтобы внести его в замок.
Келэйя рыдала на плече у Шеали, заботливо поддерживаемая внимательным мужем. Когда милорда Ратура проносили мимо, она вскинула тонкие руки, и рукава её платья взметнулись, словно крылья чайки. На один короткий миг её взгляд упал на полукровку, но, кажется, она даже не поняла, кто перед ней. Шеали, обнимая Кею за талию, повёл ту на высокое крыльцо, следом за процессией, несущей её погибшего отца.
Милорд Ратур, владетель Эруарда, возвращался домой в последний раз.