Лето, дача и мажор в придачу (СИ)
— Алисочка, деточка, выйди на секундочку!
Алису в дачном товариществе практически не знали. С соседями она не общалась, сюда редко когда приезжала. Но на ее беду бабка Васька жила в соседнем с ней доме в городе, знала Алису с пеленок. А на дачу приезжала отдохнуть от большой и не всегда крепкой семьи.
И послать бабку Ваську было нельзя — номер телефона матери Алисы знали все местные сплетницы.
А потому все, что оставалось Алисе, это недовольно скривиться и крикнуть:
— Иду, баб Вась!
Мажор нахально ухмыльнулся. Алиса сделала себе мысленно зарубку потом не забыть отомстить ему и потопала на выход — к непонятно что хотевшей бабке, которая пришла ну вот совершенно не вовремя.
Бабка Васька, высокая худая старуха лет восьмидесяти, а то и старше, смотрела с неприкрытым любопытством. От ее цепкого взгляда не укрылись ни авто мажора, ни Алискина походка парализованного инвалида.
Бабка Васька заметила и отметила про себя все. Явно пойдет после встречи с Алиской мыть ей кости в домах других бабок.
— Алисочка, — заговорщицким шепотом, таким громким, что был слышен с той стороны улицы, прошептала бабка Васька, — а ты с кем приехала-то? С женихом?
— С женихом, баб Вась, — Алиса ответила громко, с удовольствием, представляя себе, как перекосило сейчас рожу мажора. Ничего, так ему и надо, козлу такому. В другой раз будет нормально с ней, Алисой, разговаривать. — Мама моя решила, что перед свадьбой нам надо побыть одним. Ну… Вы понимаете, да?
Бабка быстро закивала. Конечно, она понимала, сама, небось, по молодости по мужикам шастала.
Еще пара минут у калитки, и Алиса вернулась в кухню.
— Стерва, — встретил ее разозленный мажор.
— Сам сказал, что я дурная, — равнодушно пожала плечами Алиса. — Вот я и пытаюсь соответствовать.
Злобный взгляд мажора ее не испугал ни на секунду.
Виталик матерился про себя, яростно выдирая из земли траву на участке. Из дома пришлось сбежать практически сразу же после ухода бабки соседки, чтобы не видеть эту довольную рожу кикиморы. И как у нее хватило совести так соврать?! Чтобы он да с ней… Да никогда! Кому вообще нужна эта уродина?! Возомнила о себе невесть что!
«Мама моя решила, что перед свадьбой нам надо побыть одним. Ну… Вы понимаете, да?» — вспомнил он услышанное. Побыть одним — означало лечь в постель. При одной мысли об этом Виталика передернуло. Да что он, мазохист, чтобы, с этой тонной жира в кровати кувыркаться?!
Нет, отцу придется выставить счет, и побольше, когда Виталик вернется домой! Он ведь вернется! Выдержит уговоренный срок и сбежит отсюда!
Сорняки на ближайшей грядке (или то не грядка была?) закончились, и Виталик принялся остервенело сдирать с дерева какое-то гадкое растение, обвившее ствол лианами. На месте этих лиан он с удовольствием представлял себе кикимору. Вот так бы и разорвал собственными руками! Невеста! Его! Совсем у бабы сдвиг в мозгах произошел!
Трава, лианы, снова трава. Виталик понятия не имел, сколько времени проработал на участке, но распрямился, только когда пропало желание прибить одну наглую дуру. Поясница к тому времени нещадно болела. А на ладонях и открытых частях рук (работал Виталик в привезенной сюда майке) начали появляться красные полосы.
Виталик нахмурился. Что еще за гадство? С каких пор от обычной травы такое вот происходит?
Быстрым шагом он дошел до дома, заглянул в спальню, потом в кухню. Кикимора сидела за столом и ела. Без него! Мясо с картошкой, между прочим! Это как надо было заработаться, чтобы не почувствовать аромат тушенного в сметане мяса?!
— Что это? — без церемоний ткнул под нос кикиморе Виталик свою руку. — Красные полосы. Откуда?
— В перчатках работать надо было, — последовало невозмутимое. — И не драть хмель голыми руками. Ожоги это.
Виталик снова выматерился. И снова про себя. Вот только ожогов на руках ему не хватало! Ну папа! Предупредить не мог, что здесь не только трава растет!
Глава 7
Я её люблю потому, что на свете нет ничего похожего на нее, нет ничего лучше, нет ни зверя, ни растения, ни звезды, ни человека прекраснее.
Любовь — это полное слияние умов, мыслей, душ, интересов, а не одних только тел. Любовь — громадное, великое чувство, могучее, как мир, а вовсе не валянье в постели.
Александр Куприн
Придурошный мажор психанул из-за «жениха» и сбежал из кухни на улицу. Куда и зачем, Алисе было все равно. Она намеревалась порадовать свой желудок потушенными в сметане мясом с картошкой. Благо мать часто пользовалась духовкой, и форм для запекания было достаточно даже на даче.
Мажор исчез надолго и появился в кухне злой как черт уже после того, как Алиса начала дегустацию собственного блюда. Получилось, кстати, очень неплохо: в меру соленое, смягченное сметаной мясо и тушеная картошечка к нему.
Вот только дурень мажор не оценил. Вообще, конечно, додуматься надо — соваться на заросший участок в чем есть, даже без перчаток. Алиса хоть и считала себя девушкой городской, к жизни на земле не приспособленной, но подобной глупости не допускала.
Сама Алиса подошла к уборке травы с умом: дождалась, пока сядет злое жаркое солнце и вышла на участок в широких штанах, футболке с длинными рукавами, старых туфлях, носках и перчатках. В общем, не защищенным оставалось только лицо. Но его Алисе не планировала никуда засовывать. Да, было жарковато, да, Алиса вспотела, да, потом одежду можно было выжимать. Но зато ни единого ожога или пореза! Даже синяка, и того не оказалось!
Алиса проработала на участке не так долго, сделала меньше мажора, но в дом завалилась уставшая. Тяжелое дыхание, краснота на лице в общем, кому-то пора больше физически заниматься.
Мажор, сволочь такая, так и заметил, появившись из кухни.
— Ты там удар еще не схватила, в своей хламиде? — иронично поинтересовался он затем.
Алиса подавила желание продемонстрировать средний палец и отрезала.
— Зато без ожогов.
— Я их сметаной намазал, — ухмыльнулся мажор, — завтра должны пройти.
Алиса, уже успевшая снять перчатки, покрутила пальцем у виска. Жаль, у своего.
— Ты совсем идиот? Это не те ожоги. Тут сметана не поможет.
— Посмотрим, — пожал плечами мажор. — Завтра. Кстати… Где я буду спать?
— На кухне, конечно, — «обрадовала» его Алиса. — Я тебя в свою кровать не пущу.
— С чего бы она стала твоей?
— А чьей еще? Уж точно не твоей. Ты здесь гость. Вот и веди себя, как гость.
— Хочешь сказать, дача принадлежит тебе?
— Почти. Моему отцу. И вообще, попробуешь ночью завалиться в мою комнату, я заору, что ты меня насилуешь.
Мажора передернуло.
— Нужна ты мне, — буркнул он и вернулся на кухню.
Алиса довольно ухмыльнулась и отправилась в спальню — переодеваться.
Примерно через час «добрые люди» отрубили электроэнергию. У всех жителей на даче были электронасосы, подававшие воду, а потому дачный поселок остался не только без света, но и без воды. Алиса к тому времени успела не только умыться, но и ополоснуться под душем. Мажор сделал то же самое. Так что спать грязными им не грозило.
А вот в чайнике воды не оказалось, что и не удивительно — ни Алиса, ни мажор не подумали о подобном «подарке судьбы» и заблаговременно воду не набрали.
За окном уже смеркалось. Скоро совсем станет темно. Значит, на часах что-то около восьми. Магазин закрывался в девять.
Мажор, тихо ругаясь, прошел от кухни к входной двери, потянул за ручку.
— У тебя налик-то есть? — насмешливо спросила из спальни Алиса. — Интернета-то нет, карту не принимают.
Ругань стала громче. Пока не мат. Но Алиса не сомневалась, что мажор выскажется и на этом «языке», осталось только немного его достать.
— Посвети, — скомандовала Алиса, подтаскивая к себе сумку. — Мелочь нагребу.
В спальне появился «кружок» от фонарика с телефона.