Проклятие Тары. Артефакт-детектив
Марина тем временем одолела почти всю тетрадь Самуила, оставались последние, мелко исписанные листы. К счастью, его почерк отличался редкой разборчивостью, однако самая концовка, страниц двенадцать, читались тяжело, буквы налезали друг на дружку, пришлось достать лупу…
Глава 26. Секретная экспедиция
Морозным зимним утром литерный поезд из Читы прибыл в Верхнеудинск и, забрав Дягура с отрядом народармейцев, проследовал до безымянного полустанка в глухой тайге. Из соображений секретности трехвагонный состав отогнали в тупик за полверсты от него. С помощью валков и канатов ящик со статуей спустили из вагона на специально приспособленные для его транспортировки низкие трехполозые сани, запряженные воронежским битюгом, заботливо укрытым сотканной из верблюжьей шерсти попоной. Одетые в овчинные тулупы и полушубки, с топорами за поясом, напоминавшие лихих разбойников лыжники неторопливо потянулись вслед за удалявшимися санями. Самуил, вооруженный планшетом, логарифмической линейкой и компасом, приступил к визированию местности. В помощь ему выделили бойца, бывшего всегда на подхвате. Сделав необходимые измерения, Самуил шел греться. Дягур забирал его к себе, в уютный, подбитый изнутри теплым соболиным мехом и закрытый сверху войлочным пологом возок, следовавший в голове их маленького каравана. Отряд тяжело продвигался по сильно заснеженному, петлявшему между хребтами тракту, неумолимо приближаясь к Байкалу. Непроходимая стена из величественного кедра и вековой, в два обхвата лиственницы обступила дорогу, сжимая ее с обеих сторон своей исполинской мощью.
На двадцать шестой версте караван свернул с тракта на зимник, ведший к становищу старателей. Снова бесконечный кедр да голые заросли торчавшего по обочинам ивняка были тем единственным зрелищем, во что упирался взор. Только стайки нахохлившихся снегирей расцветили кусты красными грудками да испуганный людским приближением тетерев, шумно взметнув крыльями, улетел в ледяную синь. Неожиданно поднялся ветер. Раскачивая вершины деревьев, он тревожно надсадно выл, порождая страх и неуверенность в сердцах путников. Смеркалось. Лыжи плохо катились по схваченному мерзлой коркой зимнику. Настало время искать пристанище для ночлега. Выставив возле саней и возка охрану, отряд углубился в лес. Вопреки опасениям Самуила долго плутать не пришлось, место для привала отыскали быстро. Им послужил глубокий каменистый овраг, поросший по краям пушистым густым ельником. На его дне лежал ствол огромной, расколотой надвое ударом молнии лиственницы. В рядах народармейцев находился проводник, бывалый охотник, в прошлом старатель, хорошо знавший местность. Выхватив остро отточенный топор из-за пояса, он ловко порубил сучья и разжег костер. От огня повеяло домом. Бойцы вскипятили воду и приготовили чай. На душе у Самуила стало теплей, он отложил карту и присел к костру.
Тем временем проводник, человек воистину двужильный, взяв с собой людей и веревки, приволок еще два ствола. Сточив топором стороны лиственниц, он положил их друг на друга, вбив между ними клинья так, чтобы меж стволами образовалась щель. «Будем готовить нодью», — сноровисто управляясь топором, с видимым удовольствием объяснял он свои действия открывшим от изумления рты бойцам. Вытащив из костра лопатой горящие угли, он положил их в зазор между стволами. Огонь моментально занялся и, звонко постреливая, весело побежал по дереву. Потянуло смолой. Ее живой запах приятно щекотал ноздри и умащал сухой, трещавший от холода воздух.
«Ну-кась, подсобите, чего зря толпитесь! — он прикрикнул на сгрудившихся на дне оврага бойцов. — Взяли топоры и порубили ельничек! Тот, что справа — на лапник, а левый, он повыше будет, на сучья! Заодно и согреетесь!» — не обращая внимания на присутствие начдива, командовал он. Вскоре дно оврага устлал мохнатый, чудесно пахнувший елью лапник, на некотором отдалении от которого жарко полыхала импровизированная печка. По приказу Дягура края самого оврага соединили стволами и, положив на них порубленные ветви, укрыли лапником, а на дне таежного шалаша устроили еще одну нодью.
«Здесь будут ночевать лошади, не оставлять же их на морозе!» — поймав удивленный взгляд писаря, распорядился начдив. Отогревшись, бойцы отправились сменить охрану и привести уже давно распряженных, покрывшихся инеем лошадей, а не чувствующий под собой ног Самуил завалился спать. Внутри шалаша стало по-настоящему жарко, он разделся до гимнастерки и проспал до утра как убитый. На рассвете народармейцы вернулись к саням, а Самуил принялся за начатую вчера работу. «Учти, карта местности, по которой идет экспедиция, должна быть подробной и ясной», — выполняя инструкции Блюхера, предупредил его Дягур перед началом похода. К поручению военмина Самуил подошел ответственно. Беспрестанно останавливая командирский возок, писарь отмечал мельчайшие детали, не выпуская из рук линейки и поминутно сверяясь с компасом. В результате и без того весьма подробная старая топографическая карта Императорского Генштаба, куда заносил свои уточняющие пометы Самуил, превратилась в настоящее учебное пособие по ориентированию на местности. Когда до восточного берега Байкала оставалось верст двадцать, показалась окруженная соснами запорошенная тарелка небольшого озера. Спустившись на лед, отряд пересек озерцо и вышел на тропу, ведущую вглубь тайги, в противоположную от Байкала сторону.
На пятой версте тропа метнулась на юг, затем резко пошла вверх, поднимаясь в гору крутыми обледенелыми уступами. Самуилу с Дягуром пришлось выйти из возка, чтобы помочь своей лошади. Следовавшие за ними красноармейцы тоже спешились и, подперев спинами драгоценный ящик, пытались подтолкнуть застрявшие на полпути и начавшие скатываться назад сани. Несмотря на снабженные шипами подковы, ноги битюга-тяжеловоза не находили опоры и отчаянно скользили. Оглашая ржанием округу, могучее животное, увлекаемое тяжестью ползущих вниз саней, беспомощно пятилось, грозя поломать себе ноги. Подперев сани сучьями, их удалось зафиксировать и остановить смертельно опасное скольжение вниз. Действуя ими как рычагом, шаг за шагом, отряд медленно преодолевал подъем, пока не достиг широкого, вытянутого на сотню метров плато, зажатого по краям уходящими ввысь скалами. По его правой стороне чернел зев высокой, стрельчатой, как арка готического собора, пещеры. Островерхие, покрытые снегом скалы напоминали караульных, сурово взиравших на путешественников. Расчистив проход, бойцы достали из возка тол и, выгрузив на валки обитый железом ящик, далеко вкатили его в расщелину. Приказав находившимся внутри оставаться на своих местах, с факелами в руках в пещеру вошли Дягур с Самуилом. Спустя полчаса страшный по своей силе взрыв сотряс округу. Когда дым рассеялся, бессмысленное нагромождение камней и обнаженной развороченной породы погребли укрытую в таежной пещере Тару.
Глава 27. Приятные приключения и игры лицемеров
На следующий день после совещания в Лэнгли выпадал выходной и Салливан собирался на пикник, который он давно обещал детям. Сам он тоже хотел развеяться на природе и с удовольствием предвкушал предстоящую поездку, дым от костра и запах запеченной, источающей щекочущий ноздри аромат, замаринованной по всем правилам кулинарного искусства баранины. Он уже заводил машину со сложенным в багажник барбекю, как звонок мобильного заставил его перекроить планы. Прилетевшая из Лхасы Джудит Картрайт умоляла о встрече.
«Рик, милый, извини, но завтра не могу, опять улетаю, а поговорить позарез надо!» — столкнувшись с неожиданным сопротивлением Салливана, напирала на его гипертрофированное чувство долга женщина, справедливо полагая, что он не откажет ей. Едва не поссорившись с женой и проклиная судьбу, Рик забросил детей к сестре, живущей неподалеку — благо она всегда была рада племянникам, и, вывернув на автостраду, помчался на свидание с Джудит. «Хорошо, что едет мне навстречу, не надо тащиться в Вашингтон!» — как мог успокаивал себя. Приметив красный «Шевроле», припаркованный на пустовавшей стоянке мотеля, развернулся и, поставив рядом свой «Форд», отправился в бар, где его ожидали. Из-за полумрака, царившего в зале, он не сразу приметил Джудит, сидевшую за последним столиком у окна.