Львёнок, который хотел выжить (СИ)

— Погоди, — осторожно протягивая руки к фигурке, которую он все еще удерживал у рта, я пыталась извлечь из его пальцев мини-Леонардо, заговаривая лидера, чтобы дать себе больше времени на спасение творения рук Рафаэлевских, — я не знаю, с чем связано твое желание съесть себя, а точнее его, — сумев вызволить и спрятать в своих ладонях это пластилиновое чудо, попросила: — но оставь его мне, я хочу видеть эту прелесть на твоей полке трофеев.
Леонардо ухмыльнулся и выглядел очень довольным, в отличие от своей пластилиновой копии с унылым выражением лица. Но он все же был такой милый, да еще и слепленный его братом, что я просто не могла устоять перед этим шедевром.
— Ну, пожалуйста, — молитвенным взглядом я пыталась добиться от Лео разрешения, но тот лишь продолжал хранить молчание, не спуская с меня глаз.
— Что же, — Рафаэль отстукивал пальцем по столу, — я бы, наверное, расстроился, не будь у меня запасного плана, — и достав из кармана штанов разноцветный шар из остатков пластилина, к которому прилипли торчавшие нитки и крошки, шлепнул его в тарелку Леонардо со словами: — а вот и запасной план.
Лео взглянул на неаппетитный волосатый шарик, в мгновение ока закинул его в рот и, не прожевывая, проглотил под сопровождение моего крайне озадаченного и удивленного взгляда.
— Долг оплачен, — Рафаэль откинулся на спинку дивана, удовлетворенно разглядывая лицо Леонардо, который в этот момент силился не проявить на себе брезгливость и отвращение от проглоченного им грязного комка.
— Чувак, — Майки скривился так, как, вероятно, должен был скривиться лидер, — теперь эта дрянь в твоем желудке на семь лет застрянет, — и задумчиво раскачивая головой, продолжил говорить, обращаясь к оладьям, нацепленным на свою вилку: — но, амиго, на что только не пойдешь ради своей сеньориты.
Лео лишь чуть передернуло от послевкусия пластилинового завтрака, и потянувшись за сиропом, он сдобрил им мою порцию оладий.
Но не успел Майки откусить кусок от лакомства, как из его комнаты вновь донесся раздражающий истошный вопль пробудившегося солнца. Он устало выдохнул, с сожалением смотря на поддетый вилкой оладушек.
— Почему, Дон, почему тридцать четыре раза? Это что, — Микеланджело передразнил занудным тоном своего брата-гения, — специально просчитанное количество телодвижений, необходимых для оптимального пробуждения черепахи-ниндзя? — Черепаха-ниндзя в желтом был сильно раздражен, что отчетливо виднелось на его недовольном лице.
— Нет, — Донателло в ответ не погнушался изобразить исковерканное недовольство брата, — всего лишь отучиваю тебя от дурацкой привычки откладывать будильники.
— Дон, ты, конечно, извини, — Майки опустил вилку на тарелку, поднялся с места и вытащил из подставки кухонный нож, — но я прекращу его страдания.
Брат лишь отмахнулся рукой, теряя всякий интерес к судьбе своего изобретения, и отпил настой перченого фруктового напитка, продолжая уплетать свою порцию оладий.
— А вот и Майки, — с неестественно радостной фразой младший скрылся за дверью своей спальни, и орущее солнце через пару секунд перестало подавать признаки механической истеричной жизни. Видимо, отстрадалось.
— Милый, — окликнула Сью возвращающегося Майки, — а ты не мог бы то же самое… — девушка на пальцах изобразила объект своего заказ для радостного киллера, и тот кивнул согласно. Открыл дверь комнаты Сью, и его поприветствовала не подозревающая ни о чем жертва. Бархатный и приятно скрипучий голос паука обратился к Майки с пожеланием: — Доброго утра, прекраснейшая из…
— Буякаша́-а-а, — возопил убийца пауков под свист летящего ножа, и последний членистоногий будильник был повержен.
— Ага, с наидобрейшим утром, — довольный Майк вернулся за стол, и более ничто не мешало ему наслаждаться оладьями.
По окончанию завтрака лидер, на удивление всех, дал команду к началу утренней тренировки. Несколько блаженных недель, в которые Леонардо давал поблажку своим братьям, закончились. Лишь только Рафаэль поддержал боевой настрой старшего брата. И поскольку Дони и Майки «забили» друг друга в будущем спарринге, Рафаэль растягивал еще более довольную улыбку, взирая на мастера катан.
 
Так же, как и братья, я поднялась со своего места и направилась в комнату за мечом.
— Ты не идешь, — Лео преградил мне путь, покровительственно нависая надо мной.
— Почему нет? — пусть и мягкий, но все же отказ моего черепахи-учителя удивил.
— Еще не время, Районоко, — в нем вновь появилась та самая заботливая непреклонность к любым возражениям, которая окутывала меня на протяжении всего моего лечения.
— Но мне уже не больно, вот, смотри, — я активно гладила свой бок, чуть ли не натирая докрасна кожу под майкой, лишь бы только доказать свою более-менее боевую дееспособность перед лидером, — конечно, прыгать, кувыркаться и скакать у меня вряд ли получится, но…
— Нет, — лидер пресек мою тираду и, погладив по волосам, удостоил макушку целомудренным поцелуем.
Нам со Сью, как всегда, выпали первые места в зрительском зале под тенью трейлера. Все как обычно — разминка, асаны, превью мастерства владением оружия и парный бой.
— Ну, что, как в старые добрые времена? — Рафаэль подмигнул Леонардо.
— Что? — удивился Майки, заподазривая что-то недоброе в переглядывании между старшими братьями. — Стенка на стенку? Ах, так? Дон, всади-ка ему пару сотен вольт сам знаешь куда, а тебя, — Майки перевел взгляд на Рафаэля, — ожидает… — и с тем же странным кличем «Буякаша́-а-а» младший из братьев сорвался к здоровяку. И пока те двое сливались в одном хаотичном боевом клубке, два других брата осторожно выкруживали друг напротив друга, нанося серию точных и быстрых ударов.
Сила, скорость и реакция черепах не поддавались пониманию, но завораживали собой. И стало интересно: что, если поменять их местами, например, логику и ум — поставить с одной стороны, а взрывной нрав и задорную неуловимость — с другой стороны, кто же тогда победит?
Но тренировка оказалась недолгой и как минимум для двух черепах крайне продуктивной, судя по их жалобам и протестам, что в следующий раз о «стенке на стенку» нужно предупреждать заранее.
За оставшееся солнечное время было принято решение закончить с латкой обшивки трейлера. Братья отвлекались лишь на краткие перерывы для отдыха, подкрепляясь приготовленным для них обедом на скорую руку. И ребята потрудились на славу. Труды их были вознаграждены взаимными восхищенными взглядами на апгрейд трейлера. Новая часть обшивки пока еще не была разукрашена в тон основной части, и как выяснилось — творцом графических рисунков выступал Рафаэль, который полностью оправдывал имя, данное в честь великого художника Возрождения.
«Тартаруга» после пары модификаций приобрела иной и более грозный вид. На носовой части трейлера были приварены металлические пластины, создающие собой острый клин, что позволит нам впредь не опасаться застрять в надвигающейся толпе мертвецов. А по бокам дома все те же металлические увесистые пластины защищали колеса от повреждений.
Неплохо. Совсем неплохо, а главное — дом стал еще более безопасным и проходимым, что не могло не радовать.
Но все же расстраивало то, что причин задерживаться в этом месте у нас уже не осталось, и впереди ожидают недели путешествия через весь штат в замкнутом пространстве трейлера с плохой звукоизоляцией межкомнатных отсеков.
Придется довольствоваться лишь краткими взглядами исподтишка, прикасаться к друг другу, воровато оглядываясь по сторонам, не заметил ли кто-нибудь легких, быстрых, но ненасытных поцелуев. Быть с ним круглые сутки подряд и не позволять себе большего, опасаясь несдержанных противоречивых стонов.
 
— Хочешь прогуляться? — подошедший лидер протянул свою руку и легко поднял меня кверху. Он смотрел совсем иначе, не как прежде. В этом взгляде было некое особое присвоение, которое не нужно было произносить вслух, чтобы понять его желание быть рядом и требование принимать его заботу. Обычно любой другой его взгляд приносил разный спектр эмоций от смущения до восторга, но этот был особенно приятен. Под ним я ощущала себя избранной. Той самой и единственной. Такой нужной и важной для него. Но до конца не понятно — почему и за что?