Львёнок, который хотел выжить (СИ)

— У-у-у, — Майки растянулся в хитрой улыбке, — индивидуальные тренировки?
— Иди уже, — Раф подпихнул в панцирь Майки. Этим утром он снова был в строю, правда, хмур и помят от похмелья.
Сьюзан заверила, что с ней все хорошо, но продолжала лежать на диване, укрывшись мягким пледом.
— Не волнуйся, одуванчик, — она устало улыбнулась мне в ответ, отвлекшись от вялого просмотра сериала, будто бы не спала целые сутки, указала мне на дверь, желая, чтобы я побыла на улице, — иди, не пропускай весеннего солнышка.
Она желала побыть одна, и это без лишних слов было понятно. Мне не хотелось ее оставлять, но она лучше знала, как себе помочь, и поэтому я исполнила ее просьбу.
На улице действительно было приятно и хорошо, нас окружал густой массив пышного леса. Пока ребята тренировались, я решила поблизости осмотреть местность. Где-то неподалеку протекал ручей, и мне бы хотелось прогуляться туда. Дони говорил о нем, но эти его «двести ярдов на юго-восток» не помогли мне понять, в какую же все-таки сторону идти. Я попыталась вспомнить хоть что-то из школьных уроков. Вроде по растущему мху на деревьях можно узнать, где север. Но это мягкое зеленое растение находится у каждого дерева с разных сторон.
— Я думала, ты мне поможешь найти север. И как теперь быть? — Но мох категорически игнорировал мои вопросы.
Безнадежна. Я больна топографическим кретинизмом и способна заблудиться даже в трех соснах.
— Пойдем, — Леонардо возник за спиной и позвал за собой. Я готова была слушаться его.
Мы ушли дальше в лес, туда, где шум воды стал более отчетливым. Он выбрал удобное место, где есть простор для действий.
— Ты совершаешь много ошибок, — Лео сразу же приступил к своей роли учителя, но его упрек не стремился обидеть, а только указать на мои погрешности.
— Неправильно удерживаешь «Тати», — так он называл мой меч, — не фиксируешь кисть руки, от этого теряется стабилизация, можешь повредить связки запястья.
Он показал на своей катане, как правильно необходимо держать положение кисти. И я тщательно скопировала его стойку, вытягивая руку так же, как делает он.
— Лезвие клинка, — он зашел за спину, — это продолжение руки. — Его ладонь накрыла мое плечо, двинулась по руке вниз к запястью, заставляя принимать нужную позицию. — При ударе, — он сжал крепче мои пальцы, которые обхватывали рукоять меча, — запястье остается неподвижным. — Он провел прямую линию от костяшки большого пальца вверх по руке. От этого движения стало щекотно, но очень приятно. Он возвышался позади меня, и я старалась дышать тише и незаметнее, чтобы не выдать своего смущения.
— Нападай, — отдав эту команду, он отошел на два шага назад. Для меня это было слишком близко, и я отступила дальше, чтобы совершить разбег.
— Нет, — остановил меня Леонардо, — сегодня ты будешь наносить удары с короткой дистанции.
Моя рука ушла влево, нанося первый размашистый удар, который встретила сталь его катаны. Я повторила серию взмахов с разных сторон, но было слишком близко, он с легкостью парировал мои атаки. Он пришел в движение, отходя с каждым ударом на шаг назад, вынуждая меня надвигаться на него.
— Быстрее. — Стоило мне только замедлиться, как Леонардо вновь начинал меня подгонять. Он заставлял меня совершать беспрерывные быстрые атаки.
— Теперь левой рукой.
Я переложила меч в другую руку и продолжила наше сражение. Но левая рука не выдерживала таких нагрузок. Она действовала медленнее, неуверенно, все равно что пытаться правшу заставить писать левой рукой. Я сделала очередной выпад с замахом, тати обрушился на катану, и резкая боль в запястье заставила разжать пальцы. Меч отлетел в сторону, и с тихим шипением я накрыла ноющую руку.
Одним большим шагом Лео сократил между нами расстояние, аккуратно вложил мою пострадавшую руку в свою ладонь. Он с волнением осмотрел запястье, нежно проводя большим пальцем по тонким выступающим синим венам.
Его лицо было так близко наклонено, и сейчас эти синие глаза осматривали запястье. Он удерживал мою ладонь так нежно, словно она являлась хрупким драгоценным фарфором. Мой учитель перевел свой взгляд на меня, он блуждал по моему лицу так, как будто впервые увидел и стремился изучить каждую линию. Я ощущала, как он медленно и протяжно втягивал ноздрями воздух, подобно зверю, изучающему запах своей пойманной добычи.
 
От этой томительной нежности его прикосновений и от того, чего касался его взгляд, изнутри разгоралась каждая часть тела.
Леонардо сглотнул комок в горле, и это движение под кожей его шеи привлекло внимание к губам. Мне странным образом хотелось к ним прикоснуться, провести по ним подушечками пальцев, ощутить, насколько они теплые и могут ли быть податливыми под моим касанием.
В животе пробежал холодок оттого, что я заметила, как он следит за моим взглядом. Он давал мне встречную возможность рассмотреть себя. Но сокровенная идиллия момента близости была нарушена моим смущенным испугом.
Не выпуская моей руки, он вынул из кармана моток синей ткани. Леонардо обмотал эластичной материей мое запястье. Ткань его цвета плотно фиксировала сгиб руки, и она мне казалась особенной тем, что я вдруг тоже стала сопричастна к некоему клубу «синих ниндзя».
— Ты, — его голос был охрипшим, словно он только что проснулся. Леонардо прочистил горло и продолжил нравоучительным тоном: — неплохо управляешься с тати. — Эта похвала была приятна, особенно тем, что исходила от настоящего мастера катан.
— Но действуешь необдуманно, непоследовательно, как ребенок. — Его большая ладонь легла на голову так, что большой палец уперся в висок. — Думай. Выискивай слабые стороны. Перед ударом просчитывай дальнейшие шаги.
— Но если у тебя нет слабых сторон? — мое обиженное возмущение заставило его улыбнуться.
— Есть, — Лео продолжал держать мою руку и прикасаться лица, — только ты их не видишь.
Именно сейчас я видела только его синие глаза, которые затмевали собой все окружающее нас пространство.
— Тебе нужно изучить своего соперника, понять, как он двигается, узнать его слабые места.
Я прикоснулась к его тыльной стороны руки, той, что сейчас касалась моего лица.
Он, подчиняясь моему движению, позволил обхватить его палец и отодвинуть свою руку так, что теперь его ладонь была на уровне моих глаз. Мне не хватало длины пальцев, чтобы полностью скрыть его в ладошке. Он был массивным, кожа, покрывающая его, была неровной, местами мозолистой, но мне нравились те ощущения, которые получали кончики пальцев, касаясь ее.
Сегодня его руки не покрывала обмотка кожаных ремешков, и мои пальцы беспрепятственно изучали каждый сантиметр его кожи.
Леонардо вытянул свою руку так, чтобы мне было удобнее его осматривать, но я была настолько увлечена этим процессом, что даже не заметила этого. Моя рука накрыла его бицепс, на нем была тоже выбита татуировка — контуры маленьких черепах, заключенных по кругу в черной окантовке, и мой указательный палец обвел одну из нарисованных черепашек.
Движением руки мои пальцы прошлись по его плечу, легонько коснулись шеи, спустились по ключице на грудь, туда, где кожа переходила в пластрон.
Круговыми движениями я провела по ним. Они были плотными с полукруглыми переходами, видимо, они нарастали постепенно, вместе с увеличивающимися мышцами под ними. Пальцы чувствовали гулкое биение мощного сердца, которое было надежно защищено пластроном. Его грудная клетка вздымалась, и моя ладонь вместе с ней ходила в такт с его дыханием.
Рука спустилась ниже, проводя по изгибам линий его тела, сместилась на открытый участок кожи между пластроном и панцирем. И там тоже были мышцы, он весь состоял из них. Кожа в этом месте была нежнее, чем на руках, и я не осознавала, что сейчас нежно ласкаю каждую бугристую мышцу.
 
— Здесь? — Я перевела свой затуманенный взгляд на него, чтобы убедиться в предположении о найденном слабом месте. Но он словно не слышал моего вопроса, только тяжело дышал. В его синих глазах было неверие в происходящее: в то, что его так нежно, без страха, касались тонкие теплые пальцы.