Отступники (СИ)

— Какого змея он творит? — изумился Накат. — Я же тебе говорил, что он сумасшедший.
— Очевидно, ты был прав, — признал Ики. — Но, план остается в силе. Держись этого парня, и мы привлечем много внимания. Я надеюсь, ты уверен, что Жрец лично допрашивает каждого пойманного шпиона?
— Нет, — хладнокровно ответил Накат. — Но выбирать не из чего. Иначе нам в Исток не пройти.
Вилл долбил по лицу всадника ногой как выдохшийся отбойный молоток. Варвар глядел на него, силясь понять, что происходит. Наконец, мышцы правой руки, уставшие ждать команды, взяли дело под свой контроль и отвели кулак назад.
Этот удар, наверное, мог бы превратить быка в падающие сверху готовые стейки с кровью.
Хрясь!
Всадник сполз с моржа как мешок с булыжниками. Морж облегченно размял лопатки. Вилл изумленно посмотрел на свою ногу.
К моржу подъехал Накат. Он массировал плечо после броска. Остановившись возле бездыханного тела, инквизитор подобрал стальной шар и спрятал его в сумку Ики.
На него и на Вилла теперь смотрела вся улица.
— Я! — крикнул Накат. — Шпион! Позовите! Стражу!
  
Глава 11. Математический инстинкт. Часть 2
 
«Политическое устройство Соленых Варваров очень примитивно. Ни одного чиновника, не считая вождей отсеков. Удивительно, как с такой бедной «государственной» номенклатурой их общество столь слаженно и эффективно функционирует. Иногда мне кажется, прости Первый, что именно отсутствие всякого рода бюрократических наростов на теле племен, идет на пользу всему народу»
Из научно-популярного труда «Эй, кто это там?» Эрволла Горгена, путешественника и хорошего бегуна.
***
Ох, — вздыхает сердце древнего корабля.
Ох…
Оно бьется, но колоссальное, причудливо тело не замечает этого. Слишком тихо. Слишком…
Ох.
Это крохотная струйка тепла в центре замершего потока.
Ох.
Раз, два, три, четыре, пять…
Ох.
Раз, два, три, четыре, пять…
Ох.
Нужно быстрее!
Реверанс отнял ухо от теплого неметалла стены. Биение искусственного сердца все еще проходило сквозь него через кончики пальцев. Оно было совершенно чуждым, как мысли существ, живущих в иных измерениях. Первенец чувствовал инородность в каждой крупинке окружающего пространства. Здесь все было сделано руками неизвестного разума. Все, что было на виду и все что пряталось, все в этом непростом дворце было вылеплено из неизвестности и облицовано прочным слоем загадок.
Реверанс отошел от стены. Взглянул, не щурясь, на свет, который излучали квадратные вставки в голубоватом потолке. Даже этот свет был чужим. За девятьсот нерестов своей жизни Реверанс никогда не видел такого света. Он был неправильным. Его словно и не было, какая-то неуловимая сила просто разгоняла тьму, и на ее месте оставалось мягкое, янтарное нечто. Эта нетьма, казалось, проникала в любую полость, сквозь все преграды и ширмы. Реверанс смотрел на плотно закрытые створки своего гардероба и представлял, что нетьма даже там сейчас спокойно исследует каждую ниточку его одеяния.
— Интересно, в желудке у меня сейчас тоже светло? — спросил он у самого себя.
Он нажал клавишу под створками, и они разошлись полками с одеждой. На верхней должны были лежать мантии, тоги и тапперты, на второй плащи, на третьей штаны или чулки, на последней обувь.
У Реверанса был всего один пыльный ларь, который стоял за пустыми полками, в нише гардероба.
Первенец поглядел на свои пальцы. Потом самостоятельно, без помощи маггии, вытащил ларь и перенес его к зеркалу.
Зеркало следило за Реверансом. Шелестящие соты серебристой поверхности, постоянно настраивались так, чтобы первенец мог видеть себя в полный рост. Это было хорошим знаком. По словам Маширо нетьма работала уже несколько нерестов без перебоев. Зеркала следили. В каждом маяке раскрылись Бесплотные Уши. Малый Глаз Основного терминала показывал все судна, которые курсировали в опасной близости с Твердыми Водами. Младшие жрецы сообщали, что Сердце Истока можно разогреть еще, если перекрыть все периферийные артерии. Возможно, это могло бы дать возможность испытать Зев Истока. Приподнять его. Заставить шевельнуться.
 
— Шевельнуться… — говорил сам с собой Реверанс, открывая ларь. — Нет. Мы не будем унижать его бессильными судорогами. Только не сейчас, когда все уже почти готово.
Он чувствовал, что Вохрас все еще на острове. И останется на нем. Ему некуда деться. Пусть гуляет. Скоро он попадет в плен. Снова.
— Это необходимо, — говорил Реверанс, облачаясь в наряды Верховного Жреца. — Необходимо.
Эта тюрьма будет ничуть не лучше первой. А то и хуже. Гораздо хуже. Выживет ли этот несчастный колдун?
— Я сделаю все, что возможно, чтобы облегчить его участь. Клянусь.
Зеркало, шевельнувшееся в такт его движениям, отразило первого слугу Основного Терминала. Оно было единственным его свидетелем. От внезапно свалившейся ответственности и торжественных слов, в нем что-то забарахлило. Вместо того, чтобы отражать Реверанса, зеркало показало темно-синий экран, на котором белыми буквами было написано: «Сбой алгоритма избирательной проекции. Основной Терминал приносит вам свои извинения. Хотите отправить сообщение об ошибке?».
Реверанс подошел к зеркалу и прямо на поверхности нажал квадратик «Нет, не хочу».
«Вы уверены?»
«Да».
«Вы подтверждаете, что вы уверены?»
«Да».
«Благодарим за терпение» — обрадовалось зеркало. — «У вас два новых письма».
В верхнем углу зеркала загорелся, мигая, желтый квадратик.
«Открыть входящие».
«Здравствуй друг! Тебе надоело то, что девушки (незнакомое слово) над размерами твоего …[текст отсутствует]… не отчаивайся! Мы поможем тебе с твоим маленьким подбородком! Отправь простое сообщение на короткий…»
Реверанс на пределе слышимости выдавил из себя слово, употребляемое обычно пиратами, когда кракен уже ободрал все паруса и только что взялся за главную мачту. Он не дочитал сообщение и удалил его, сопя от пьянящего ощущения вселенской справедливости.
Подобные письма были еще одной загадкой Истока. Зловещей загадкой. Их, несомненно, присылали змееподобные, мерзкие силы, ждущие скорого конца света. Эти письма вызывали ярость и отчаянье. Темные силы. И страшные. Реверанс склонен был думать, что они родом из Пустого Океана.
Второе письмо пришло от младших жрецов. Они предоставили подробный отчет по средним показателям мощности Сердца и графики изменения напряжения духа механизмов. Основной Терминал хорошо потрудился за прошедший месяц. Путем мелкой калибровки он смог повысить выход энергии на три процента. Мелочь, но приятно. Главное, это подготовить Исток к подключению нового, сильного источника питания.
Реверанс возложил на голову Признак Жреца. Признак напоминал песочные часы с матовым верхом и стеклянным низом. Он был довольно рискованным атрибутом. Стоило потерять бдительность, как эта штуковина, сидя прямо на голове, начинала с оглушающим шумом втягивать в себя воздух через отверстие в боку. Зачем Признак это делал и для чего изначально был предназначен, Реверанс узнавать не хотел. Стеклянное дно постоянно приходилось чистить от пыли и мелкого мусора. Реверанса это тяготило. Он прекрасно обошелся бы без Признака, но тот выглядел довольно претенциозно и величественно. Именно такой головной убор должен был венчать голову Жреца соприкасающегося с наследием, которое оставалось для стотри чужим, хотя было с ними с самого начала.
Признак паршиво держался и был довольно тяжелым. Даже после того, как младшие жрецы, владеющие Калеными Иглами, приварили его к удобному шлему, первенец чувствовал себя неуклюжим идиотом.
— Отсеки ждут вас, Жрец.
Маширо стоял у дверей. Его мочки были одеты в затейливо расшитые рукава.
— Что ж, я готов.
На пол с керамическим стуком упала опостылевшая маска.
Они вышли из покоев Жреца. Не сразу. Все двери в Истоке обладали собственной волей. Они открывались и закрывались, следуя какому-то внутреннему, принятому в сестринстве дверей, сложному кодексу. Очень просто было навлечь на себя гнев дверей. Например, оставив на неметалле черную полоску от подошвы сандалий. Основной Терминал, что самое неприятное, фактически признавал суверенитет Дверной республики и вмешивался в политику этого государства с видимой неохотой. В результате был написан Гримуар Дверей, в котором содержалось несколько тысяч заклинаний и ритуалов ублажения.