Лгунья (СИ)

- Я понимаю, вы не рады мне, но я решил доказать, что вы не правы.
От сказанного у Скалова покраснела кожа, и на шее вздулись жилы.
- Не прав? - рыкнул он, переведя недовольный взгляд на Снежану.
И от этого испепеляющего взгляда Забаву бросило в жар. Скалов не просто сердился, он едва терпел, и терпение его не было безлимитным.
- Ваши конкуренты наняли эту, - Гребенкин кивнул на девушку. - Чтобы внесла в проект ошибку. Я готов предоставить доказательства. Шаров нанял ее, имеется договор. И за эти ошибки, будет платить вся компания, включая меня, как разработчика. А мне мое имя и репутация дороже гордости. Так что хочу. Нет, требую, чтобы мне предоставили доступ к проекту, и я сам все проверил.
Забаве хорошо помнились его слова о репутации, о том, как он ненавидит Скаловых. Гребенкин сбрасывал с хвоста Шарова, как неудачного партнера и подставлял ее. Она тяжело вздохнула, искренне полагая, что мир неизменен. Девушка с холодным любопытством посмотрела на него, убеждаясь, что земля всегда носит на себе таких уродов, как Гребенкин.
- Как? - Алексей потер подбородок, перевел тяжелый взгляд на Гребенкина, затем на Снежану и обратно. Игнорируя Забаву, будто ее и вовсе не было в кабинете.
- Сделал вид, что сотрудничаю в тендере. И вот. Она шпионка.
- Может поэтому ты так стремительно хотела уволиться? - предположила Снежана, обратившись к Забаве.
- Молчание – знак согласия, - проговорил Гребенкин, глядя исподтишка.
Алексей тоже молчал, рассматривая свои ладони, словно на них был написан ответ, затем поднял взгляд на Забаву. Он смотрел на нее с подозрением, недоверчиво-строго, так что ей захотелось сказать, что все не так. Она вовсе не шпион. Забава стояла со слабой задумчивой улыбкой на лице, едва заметно сглатывая, чувствуя, как слезы наворачиваются на глаза. Игра в игре. Тимур даже в этом оставался верен себе. И денег заработать и сестру подставить, чтобы в следующий раз не шла на встречу с заказчиком в открытую, чтобы была осторожней. И хотя она уверена, что следующего раза не будет, ей все равно было больно.
- А как вы узнали, что удалось? – спросил вошедший в кабинет Макс Гиванов, молодой специалист, работающий в паре с Владимиром Скаловым над проверкой проекта.
- Гм, ну, я не уверен. Но знаю, эта девушка здесь для этого, - Гребенки начал указывать на виновницу руками. – И она не одна, у нее есть сообщник.
Макс прошел и сел за стол, кивком головы поздоровался со всеми. Положил перед собой папку с документами. Затем ободряюще улыбнулся Забаве, отчего та тоже слегка улыбнулась неожиданной поддержке. Скалов смерил всех недовольным взглядом, а затем рявкнул:
- Ты, - обратился он к Гребенкину, не скрывая презрения. - Пошел вон отсюда. Еще раз увижу, пойдешь под суд по истории со шпионажем. Ты понял?
- Но я…
- У меня достаточно доказательств твоей причастности к шпионажу.
Гребенкин побелел, закашлялся, затем подобрался и, выругавшись, вышел за дверь, рассыпая проклятия направо и налево. Обещая вернуться и отомстить.
- Снежана, ты свободна, - прорычал Алексей, не глядя на своего начальника отдела безопасности.
Та встала и, не сказав ни слова, скользнула недовольным взглядом по Забаве и вышла из комнаты.
- Макс, оставь нас.
Брюнет кивнул и послушно вышел за дверь, оставляя босса и секретаршу наедине. Забава подняла на Алексея глаза. Тот смотрел в упор, резко и без слов, очевидно строго. Так что она вздохнула и шумно выдохнула, слыша, как стучит ее сердце в ушах.
- Итак, ты человек Тимура, - сказал он, разглядывая ее, будто видел впервые.
Глупо было отпираться, и Забава сдержанно кивнула.
- И ты внесла изменения в проект?
Она снова кивнула, считая, что лучшее, что можно сделать в данной ситуации – это говорить правду. Мужчина сжал губы и, сузив глаза, потер свою шею сзади. Он встал и приблизился к девушке, заглянул в лицо.
- Сколько ты получишь за это?
Забава слегка приоткрыла рот от осознания того, что в данный момент он сжимает и разжимает кулаки, его ноги широко расставлены, и гортанный рык усиливает ее собственный грохот в ушах. Страх пронзил ее тело. И это злит. Как он смеет бездоказательно, сходу, обвинять. Она ответила твердым взглядом на яростный взор Алексея, кусая губы до боли, ощущая, как дрожат кончики пальцев.
 
- Я жду, - он резко взял ее за запястья, больно сжав, так что Забава дрогнула, слегка побледнев и поджав губы.
- Я не могу сказать, - прошептала, чувствуя подступающие слезы. – И это неважно.
- Разве? - Алексей гневно сощурился. – Обсудим другую стоимость. Скажем, твоей свободы. Ты же не хочешь сесть в тюрьму?
Ее глаза широко распахнулись, испытывая слабость Забава слегка пошатнулась. Другую стоимость? Он предлагает ей продать себя? В самом деле?
- Не хочу.
- Хорошо, - процедил он, кладя ее безвольные руки себе на грудь, а свои на ее талию.
Их взгляды сошлись в жестком столкновении, и Забава ощутила покалывания в ладонях от прикосновения к его груди, от непонимания, чего именно он хочет. По спине побежало ощущение нехорошего предчувствия, вызывая приступ опасений.
- Стоимость?
Она попыталась отстраниться и не смогла. Чувствуя, как кружит от повышения уровня адреналина в крови. Алексей наклонился и поцеловал. Забава ответила потерянным движением, не способная расслабиться. А затем попыталась снова отстраниться, гневно вглядываясь в его красивое лицо.
- Думаешь, я продаюсь?
Ехидная улыбка коснулась мужских губ, а взгляд обжег ее цинизмом.
- Думаю, да.
- Отпусти, - она вздрогнула, напрягая все тело.
- А что так?
Алексей лишь усилил объятия и теперь сжимал ее в своих руках почти до боли, до хруста ребер. Забаве невозможно было ни выдохнуть, ни вздохнуть. По коже пополз мороз напряжения, сковывающий все тело мерзким одеревенением.
- Я не та, за кого ты меня принимаешь.
Она попыталась вывернуться, но оказалась зажата в угол, так что губы Алексея оказались у нее на шее.
- А за кого я тебя принимаю, Забава?
- Я не шлюха, - еще одно движение вовне в попытке избавиться, отстраниться, кажется, она начала задыхаться.
- А по мне так и есть. Самая что ни на ест, шлюха. Иначе бы ты тут не стояла.
Он целовал ее висок, а его руки гуляли по всему ее телу, сжимая вздымающуюся грудь и поглаживая покрасневшую шею. От его движений Забава мигом вспотела, задохнулась, теряя глубину дыхания и способность к сопротивлению. Ощущая стыд за то, что не может дать достойный отпор, а вместо этого хочет, жаждет прикосновений.
- Пожалуйста, - взмолилась она, в полном бессилии противостоять его напору. – Я не хочу.
Одним движением Алексей стянул с хвоста резинку и распустил волосы. Жест примитивный и интимный одновременно, говорящий – выбирай, по-хорошему или по- плохому? Ты моя. Будет, как я решил. Ей захотелось расплакаться. Не хотелось верить, что стоящий перед ней мужчина такой. Он не мог быть таким. Не должен. Она помнила, какой он улыбчивый, заботливый, другой.
- А то что?
- Я подам в суд.
Жалкое обвинение, учитывая, что ее обвиняют в шпионаже. Чересчур жалкое, настолько, что все сжимается внутри от движения губ, ласкающих ее овал лица. От нежных прикосновений Алексея к коже и покусывания мочки уха, с разбегающимися стрелами возбуждения.
- Что расскажешь судье? Как пыталась уничтожить мой бизнес, а когда не получилось, решила отомстить, - глухо оценил он, прижимаясь грубее, так что теперь Забава чувствовала его самого. Его жесткие намерения, твердое желание и непоколебимость.
- Я думала, нравлюсь тебе. Ты лучше, чем говорят люди, - выдохлась она, понимая, что скоро беседа закончится. Останутся действия, за которыми станет неудобно.
Ее собственное сердце стучит как шальное, по телу летят буйные волны возбуждения, смешанные с горечью разочарования. Если он ее возьмет, прямо в кабинете, когда за дверью люди, коллеги, те, кто знает ее и уважал. И она отдастся, не сможет устоять, не сможет сказать нет. Это ли не позор, не унижение. От мыслей боль пролилась по всему телу Забавы, наполняя тяжестью. Она пьяно плыла в его вожделении, болталась как поплавок в сексуальном мужском напоре, ослабевшая от адреналина, от жара собственного желания.