Наваждение (СИ)

«Знает…»
— Когда кажется, креститься надо, — еле слышно буркнула себе под нос стоящая рядом с врачом горничная, — Трижды.
Врач равнодушно пожал плечами, мысленно призывая на помощь весь свой, как ночью выразилась Ксения, «потрясающий актерский талант». У Риты нет никаких доказательств, а значит, Ксюше ничего не грозит. Но на всякий случай нужно создать ей хоть какое-то мало-мальски убедительное алиби, хоть какую-то сносную легенду придумать.
— Вчера вечером у Ксении был я. У неё болела шея, я предложил ей массаж шейно-воротниковой зоны. Судя по всему, последним её видел тоже я.
— Не мог взять трубку? — прошипела управляющая, забыв про присутствие горничной. Было совершенно очевидно, что она не верит ни одному его слову и не позволит делать из себя дуру.
Но он всё же попробует.
— Руки были в бальзаме, — Юра театрально поджал губы, во взгляде мелькнуло, тут же исчезнув, нахальство, но в целом он прилагал все усилия, чтобы лицо оставалось непроницаемым, пытался ничем не выдать бурю чувств, его одолевавших.
Как же ему хотелось выхватить из ее рук эту злополучную карту и действовать! Но сейчас нельзя показывать ни одной лишней эмоции. Ни единой… Ни превосходства над ней, ни волнения за Ксению, ни безумства внутри – совсем ничего. Рита смотрит надменно, Рита пытается заглянуть глубже и покопаться там как следует. Хочет выудить из него эти эмоции, взять с поличным и предъявить обвинение. Нет. Ей он такого удовольствия не доставит. В нём сейчас полный штиль, главное, самому в это уверовать.
Лицо девушки исказила саркастичная, ядовитая улыбка, взгляд вновь упал на прикрытый воротником участок кожи:
— Смотрю, она хорошо тебя отблаг…
— Чего мы тут стоим!? — торопливо воскликнула Юля, теряя терпение, не позволяя управляющей продолжать свой прессинг, — Давайте откроем уже эту дверь! Вдруг она там таблеток наглоталась!
«Перестань! Хватит!!! Всё в порядке!»
— Рита, открывай, — Юра хмуро посмотрел на блондинку, — Юля права. Ты же не хочешь, в случае чего, оказаться крайней?
Как тяжело контролировать голос! Ему кажется, Маргарита слышит каждую фальшивую ноту… Почему вообще он должен изображать, что ему, по большому счету, всё равно, когда его сейчас разорвёт? Уже разорвало!
Хотя бы ради неё. Ради той, кто знать его не хочет.
Напоследок окатив врача ледяным взглядом, сообщая ему глазами что-то вроде: «Я с тобой еще не закончила!», управляющая подошла-таки к люксу и прислонила ключ к замку. Писк, щелчок… Тишина.
.
.
.
Никого.
«Слава Богу!!!»
В номере абсолютно пусто. Лишь Мистер Дарси сидит столбиком на спинке дивана и недоуменно взирает на ввалившуюся в его владения троицу. Каждый в этой ораве ему хорошо знаком. Друг, враг и «так».
Не долго думая, поссум ломанулся к врачу и, судорожно цепляясь лапками за штанину, а затем за футболку, забрался на плечо. Так безопаснее!
«Привет, друг. Давно не виделись… Где она?»
Юра медленно скользит взглядом по номеру, и нутро наливается свинцовой тяжестью. Час назад, когда, забаррикадировавшись в кабинете, он в очередной раз пытался до неё дозвониться, ему казалось, что хуже быть просто не может. Может. Под этим грузом уже не подняться.
Здесь фактически ничего не изменилось с тех пор, как он вышел в эту дверь в пятом часу утра. Не прибрано, вещи валяются прямо на полу, её измятая льняная рубашка небрежно брошена на кресло, скомканное белье, от которого он своими руками её избавлял, – так и забыто в месте приземления; снесенный торшер оставлен в горизонтали. Ворох бумажных платков вперемешку с кредитными карточками, наличными и какими-то таблетками – на столе. Медленно, на негнущихся ногах подойдя к столу, врач взял в руки пузырек; прикрыв глаза, еле слышно облегченно выдохнул. Легкое успокоительное, вреда не причинит. На постель Юра смотреть не в силах. Он разглядывает комнату и чувствует, как сердце поднимается всё выше к горлу. Ощущения от касаний её кожи вновь на подушечках пальцев, на поверхности ладоней, в ноздрях её запах, в ушах – её шепот, во рту – её вкус, и острая боль разносится по телу. Она не просто бежала… Она бежала отсюда, не оборачиваясь, уносила ноги. Спасалась!
 
— Ну! Нет тут её! Нечего было панику разводить, — недовольно проворчала Рита, направляясь в ванную. Дойдя до места назначения, встала как вкопанная. Взору ее предстали разбросанные, разбитые баночки, которые никто так и не удосужился прибрать. Брошенное в раковину полотенце для рук. Раскрытый тюбик мази. Полный хаос. С учетом того, что она только что имела удовольствие лицезреть валяющуюся на полу в комнате лампу, нижнее белье и перевернутую вверх тормашками постель, нетрудно представить общую картинку, что красочными уверенными мазками набрасывалась прямо сейчас в её голове.
Пазл сложился.
«Вы тут полную дуру сейчас все из меня пытаетесь сделать!?»
— Комиссарова! Долго ты еще будешь рыскать в чужих вещах? Что, работы нет!? Так я тебе ее сейчас найду! — рявкнула, вновь возникая в дверном проеме, Маргарита: она была зла, как тысяча чертей. — Кыш отсюда!
Юля, задумчиво высматривающая что-то у постели, резко распрямилась и попятилась в сторону выхода. Проходя мимо замершего посреди люкса – со смартфоном у левого уха и поссумом на правом плече – врача, пробормотала:
— Телефон тут, в одеяле, выключен. Бесполезно…
И выскочила в раскрытую дверь.
«Нет шансов…»
Проводив горничную долгим взглядом, управляющая сложила руки на груди и развернулась к врачу:
— Юрочка, ты меня совсем за идиотку держишь? У тебя засос на шее!
«Всё никак не успокоишься?»
Кажется, Рита не сдается. Кажется, перевернутый вверх дном номер лишь добавил ей уверенности в собственной правоте, убедил в верности догадки. Кажется, она пытается загнать их в угол. И абсолютно точно она не на того напала. Это «раз». Поздно пытаться на него давить. Это «два». Главную войну он уже проиграл, уже умер, уже отправился прямиком в ад, так что эти её тычки пикой в, по сути, труп – просто кур смешить.
А вообще, он и не из таких передряг выбирался в свое время. Это, опять же, «раз».
— Раздражение после бритья, — меланхолично ответил врач, не моргнув глазом. — Лезвие пора менять.
— А вот это вот всё, — Маргарита обвела помещение выразительным взглядом, — как понимать? Метеорит упал?
— Результат нестабильного эмоционального фона. Рита, говори прямо, на что ты намекаешь? Я этих ваших женских экивоков не понимаю.
Вскинув подбородок, управляющая подошла ближе, и еще ближе, нарушила все мыслимые границы. Проникновенно заглянув в глаза снизу вверх, прошептала:
— Прямо? Ну, окей. Ты с ней спал. Я вас слышала, так что не отнекивайся!
«Ладно, не буду…»
Юра стоит, не шевелясь; чувствует запах Chanel и недоумевает, как когда-то мог на него повестись? Ни шагу назад. Хочет добыть доказательства и пойти на шантаж? Жизнь Ксении испортить? Ничего не выйдет, как бы ей это подоступнее объяснить?
Сейчас объяснит.
— Подслушивать нехорошо, Рита. Тебя разве в детстве не учили?
Её глаза распахнулись и стали похожи на два больших красивых лазурных блюдца. Понять, врач действительно признается или просто над ней издевается, возможным не представляется: ответом ей стал наглый, насмешливый взгляд и при этом абсолютно бесстрастное выражение лица – ни одна мышца на нём не дрогнула.
«Ты пожалеешь…»
— Я расскажу Ивану, и от вас обоих мокрого места не останется…, — в глазах горит пламя, а постепенно проявляющееся на лице выражение триумфа указывает на то, что свой план она считает годным. Думает, он поведется на это, испугается?
 
Он её пыл потушит.
«Пустые угрозы. Умей признавать поражение»
— Рита, уйми свое задетое эго и воспаленную фантазию, на слово тебе никто не поверит, — снисходительно усмехнулся врач, — Я уже объяснил и повторю еще столько раз, сколько потребуется, – я делал Ксении массаж. Подобные манипуляции обсуждены с Федотовым еще на этапе найма. По согласованию с ним при необходимости я мог бы в этом номере хоть каждую ночь ночевать. Чтобы доказать кому-то, что мы с ней спали, ты должна была поймать нас с поличным, аудио или видео записать. Видео, конечно, было бы предпочтительнее – понадежнее. — Склонил голову набок, внимательный, холодный взгляд скользит по её лицу, — Признай, ты просто наговариваешь на Ксению – из ревности, например. Это я тоже скажу.