Как мы нашли тебя (ЛП)

А затем Маутон. Убийца с обожженной рукой. Мужчина, наводнивший ее сны.
Глава 21
Детское одеяльце
Марко проверяет свои выигрыши в тайском казино и свою ферму кликджекинга в Онтарио, а затем следует по зацепкам, которые накопал в течение последнего часа. Первым делом он навел справки о подозреваемом — Ланди — обвиняемом в убийстве своего сына. Если у мужчины есть секреты, Марко сумеет их отыскать.
Пока ничего. Никаких задокументированных случаев проявления жестокости или насилия. Никаких записей о правонарушениях за исключением полицейского отчета из кампуса двадцатилетней давности. Незначительный инцидент, связанный с совершением вандализма против университетской статуи — некий вид политического протеста. Учреждение не выдвинуло обвинений, и даже, если бы выдвинуло, запись о правонарушении уже к этому времени удалили бы. За исключением этого, Марк Ланди казался абсолютно скучным человеком. Студент средней успеваемости, построивший непримечательную карьеру в области продаж данных, женился на своей юношеской любви, завел ребенка. Его профиль на «Flittr» рисует ту же картину: сторонник Африки с пивным пузом, играет в крикет по средам и ищет в сети по выходным мягкое порно. Ходячее клише.
Кеке считает, что он невиновен, и Марко склонен согласиться. Хотя возможно, что у мужчины есть не диагностированное ментальное расстройство: что-то, что просто приводит к тому, что у него в мозгу щелкает невидимый переключатель. У Марко сложилось ощущение, что это не тот случай. Ранее не было ситуаций с проявлением насилия, никакого издевательства в социальных сетях.
Это мог быть несчастный случай. Сети известно, что несчастные случаи происходят постоянно. Только в этом году произошло свыше сотни тысяч смертей при участии летательных аппаратов «Волантер». Такое случается, когда люди не доверяют беспилотной технике и считают, что справятся с управлением лучше.
Удовлетворенный тем, что выяснил все с Ланди, Марко вращается на своем кресле и позволяет голоэкранам за своей спиной потухнуть. Он решает попрактиковаться с набором слов при помощи глазного имплантанта, и всплывают новые экраны. Он отключает визуальное отображение поисковых результатов. Он не хочет видеть фотографии сцен преступлений по данному запросу.
В 2019 году АНК внедрила очень простую веб-цензуру — под названием «Детское одеяльце» для тех, кто о ней знает — она убирает из поиска все результаты, которые они считают «сложными» для восприятия горожанами. Сюда входят новости о протестах, касающихся сферы оказания услуг, критика правительства и очевидные вещи-триггеры, связанные с убийствами, изнасилованиями, суицидами. Все еще есть и плохие новости, но теперь их воспринимают как «лучшие» новости. В частных электронных письмах они поздравляют друг друга с успехом инициативы, приводят статистику, доказывающую, что это хорошо для общего морального настроя в стране. Они отказываются признавать это цензурой. В конце концов, они не блокируют плохие новости, они просто манипулируют поисковыми алгоритмами, чтобы результаты было сложнее найти. Знающие Хактивисты и новостные агентства всегда пытаются «приподнять Одеяльце» с переменным успехом. Самое лучшее время стать Искателем правды.
Такой взлом не сложен. Малыши умирают при подозрительных обстоятельствах — любых обстоятельствах — такое тотчас же классифицируют, как триггер. Марко просто нужно забраться под «Одеяльце». Он не может не вспоминать событие четырехлетней давности, когда Кеке попросила его расследовать загадку, окружающую детство Кейт. Раскрыл не только ее похищение маленьким ребенком, но похищение еще шести детей. Семеро, которых похитили. У него возникает чувство дежавю. Дурное предчувствие вызывает жжение в желудке.
Он пролистывает заголовки, которые предпочел бы не читать.
Трехлетняя девочка упала в шахту лифта.
Малыш (2) погиб при аварии с участием такси.
Мать арестована за то, что утопила ребенка (3) в озере.
Страницы и страницы результатов случайных или не-таких-уж-случайных детских смертей. Несчастные случаи происходят, но разве не чересчур уж часто? От статей у него начинает гудеть голова. Он не может не представлять, что Сильвер или Мэлли могут оказаться в опасной ситуации. Неудивительно, что они скрыли такие статьи.
 
Четырехлетний ребенок проглотил батарейку.
Он знает, что от природы параноик, но как родители спят по ночам?
Мальчик (2) проглотил пестицид.
Как вообще кто-то спит по ночам? Дети тоже заразились суицидальной болезнью? Такое вообще возможно?
Его пэтч сообщает ему, что пора передохнуть: его пульс участился. Он спрашивает, хочет ли Марко выполнить дыхательные упражнения, чтобы успокоиться. Мужчина закрывает сообщение. Что-то здесь происходит, и он собирается выяснить что.
Глава 22
Глаза цвета старого синяка
— Готов к путешествию? — спрашивает Кеке.
Зак поднимает взгляд от своего «СнэпТайл».
— Конечно. Сегодня после суда?
— Я думала поехать сейчас.
— Сейчас десять утра.
— Мы можем взять пару часов личного отпуска. Имеем на это право. Кроме того, вернемся сразу после ланча.
— Не знаю. Суд…
— Это касается суда. Даже важнее, чем сидеть здесь и слушать одно и то же. Успеем наверстать упущенное позже на погружении для освежения памяти.
— Мы прокатимся «с ветерком»?
— Ты когда-нибудь катался на «e-Max» мотоцикле «Tesla»?
— Нет.
— Тогда, да, мы прокатимся «с ветерком».
Кеке автоматически надувает свой и запасной шлем для Зака. Она надевает тонированную маску на глаза в качестве меры предосторожности, чтобы защитить Биолинзы, а затем опускает защитный экран и садится на байк. Зак колеблется, но после садится на сидение позади нее.
— Готов? — спрашивает она.
Они с ревом несутся по городу, лавируя между такси, пешеходами и потрепанными тук-туками. Кеке уже так долго водит «Нину», что мотоцикл стал продолжением ее тела. Девушке не нужно думать: она сжимает между бедрами сидение, в котором распространяется рокот двигателя, а остальное — чистый инстинкт. Дым и грязь смешиваются с жаром, исходящим от дороги, от чего воздух начинает душить, но, как только они оказываются вне хаоса центрального делового района, атмосфера становится чище, а тело Зака рядом с ней расслабляется. При езде на байке, как только ты прокатился по открытой дороге, уже сложно вернуться к вызывающей клаустрофобию тесноте салона автомобиля.
Двадцать минут спустя, Кеке останавливается у угольного завода. Это Крим Колония на юге Йоханнесбурга. Она показывает охраннику на входе свое удостоверение журналиста и называет чье-то имя. Обычно, чтобы совершить сюда визит в качестве журналиста, ей необходимо предоставить свой профильный код ДНК, подтвердить отпечатки пальцев, пройти сканирование сетчатки и сделать мазок за щекой, но по какой-то причине сегодня они их легко пропускают. Может быть ее контакт — тот, чье имя она назвала охраннику — имеет больше влияния, чем ей известно. Им дозволяют проезд и показывают, где припарковаться. Кеке занимает место под деревьями, окутанными солнечным светом. Тут кажется так тихо после шума двигателя в ушах.
— Я этого не ожидал.
Зак жестом показывает на угольного цвета здание. Строение было спроектировано наделенным предпринимательской жилкой ребенком с трастовым фондом, у которого было больше наглости, чем здравого смысла. После того, как здание построили, стало ясно, что его архитектурное образование не стоит бумаги, на которой напечатали его диплом. Он платил рассчитывающему на легкие деньги колледжу за свою «квалификацию» и такому же нечестному на руку дизайнеру, чтобы тот нарисовал планы. Все это стоило ему нескольких часов дорогих обедов и легких взяток, а сам паренек наварил больше двенадцати миллионов ранд.
Неплохо: каждый час принес ему по миллиону ранд. Да здравствует коррупция и взятки.
— Впечатляет, правда? — спрашивает Зак, поднимая взгляд на здание и прикрывая глаза от солнца рукой. — Ни разу не видел это здание воочию.