Потерянные в прямом эфире (СИ)
Он скрипнул зубами, а меня уже несло дальше.
— Себя послушай: я пустил тебя в свой дом, в жизнь Арсения. Нет, спасибо, конечно. Но ты не находишь, что звучит как-то слишком уж по-хозяйски?
— А ты не находишь, что у меня для этого есть некоторые основания?
— Вот, — я аж подскочила на месте. — И опять мы приходим к тому, с чего начали с утра. Игорь, да, мне нужна твоя помощь, мне нужно, чтобы временами ты меня направлял, подсказывал. Чтобы ты шёл рядом, был партнёром, а не стоял где-то там вдалеке, тыкая властным перстом, и указывал, что можно, а что нет.
Он рыкнул, но пока ещё без особой злости, и, сделав резкий шаг, припечатал меня к комоду.
— Всё сказала?
— Нет! — взвилась я, но была достаточно жёстко прервана этой вспышкой эмоций.
— Ты требуешь доверия к себе! Прощения, принятия… Но при этом, всё то время, что мы знакомы, ты творишь что-то своё: хочу — ухожу, хочу — прихожу! А потом предъявляешь мне претензию, что я злюсь на тебя за то, что ты ушла от меня. Да, чёрт возьми, я злюсь за это! Злюсь и попросту боюсь, что однажды Арсению придётся пережить то же самое. Пусть он рос без тебя, зная, что его мать от него ушла, но он никогда не переживал настоящее предательство, когда тебе бросают в лицо «Я не могу» и уходят в закат.
— Ты даже не попытался меня остановить!
— И что бы это изменило?! У меня уже была одна женщина, которой я был готов простить всё и которая просто закрыла глаза на все мои мольбы.
«Вика, — промелькнуло у меня в голове, — его бывшая жена. А ведь она не просто ему изменила…».
— Но знаешь что? Я сегодня весь день ходил и думал о том, что хочу дать нам с тобой шанс. Ты права, в прошлом я просто не позволил себе любить тебя, как ты того заслуживала.
Меня затошнило. Казалось бы, вот оно, радуйся, но нет… не выходило. Насколько было бы всё проще, окажись мне достаточно услышанного. Но я больше не была той девятнадцатилетней девочкой, готовой довольствоваться иллюзиями.
— Ты говоришь, что тебе нужен партнёр, но готова ли ты сама к этому? Морозишься и обижаешься каждый раз, когда что-то идёт не по-твоему. Говоришь, что я пытался быть тебе «папочкой», а что мне оставалось ещё делать?! Ты утопала в своей трагедии, не замечая ничего вокруг. Мне, блять, тоже было нелегко, я тоже ничего из этого не планировал, но я был готов нести ответственность за свои поступки и выбранные решения. Ты кричишь о том, что я не смог дать тебе любви, тогда у меня к тебе встречный вопрос: а ты смогла?!
Захотелось зажмуриться и спрятаться куда-нибудь под кровать. Слова Игоря больно били по самолюбию, но хуже всего было то, что они тянули на правду. Я действительно никогда особо не задумывалась о его чувствах, меня волновало исключительно то, как он относился ко мне. Ведь он был мужчиной, да ещё и старше меня, всегда обаятельным и сильным… и кто бы мог подумать, что он тоже нуждался в любви. Получается, что Макаров все это время был прав, когда утверждал, что я пользовалась Ключевским? Только я пыталась выкачать из него не деньги, а эмоции.
Тем временем Игорь преодолел последние сантиметры между нами, прижавшись своим торсом ко мне.
— Видишь, сколько всего мы оба натворили? И не надо всё перекладывать на меня, мы с тобой оба отыгрываем исключительно те же самые роли, что и четырнадцать лет назад. Но знаешь что? Несмотря на это, я все равно хочу попробовать. Я очень хочу дать нам шанс.
Сердце ушло в отчаянный галоп, а кровь зашумела где-то в ушах. Игорь действительно предлагал начать нам всё сначала. Глаза защипало, и, жалобно хлюпнув носом, я прижалась щекой к его груди и уже предсказуемо расплакалась.
— Почему всё так сложно?
— Если бы я только знал.
Его рука легла мне на затылок и погладила по волосам.
— Прав был Сенька, когда говорил, что нам проораться надо, — хмыкнул мужчина, наверное принимая мою реакцию за согласие.
Я позволила себе минуту слабости, по-мазохистски наслаждаясь его теплом и близостью, после чего упёрлась ладонями ему в грудь и попыталась отстраниться.
— Нам нельзя… ещё раз, — слёзы бежали по моим щекам, и я даже не пыталась этого скрыть. — Мы всё ещё совершаем те же самые ошибки, но сейчас на кону стоит гораздо большее. Я не могу больше рисковать Арсением.
***
Ту ночь мы провели вместе, спя каждый на своей половине кровати, с Жужей посередине.
А утром я проснулась уже одна в спальне и с Арсением через стенку. В школу в тот день он так и не пошёл.
Глава 19
Арсений решил родиться за две недели до моего дня рождения и на месяц раньше положенного срока.
Я пришла с пар, уставшая и замученная — уходить в академ не хотелось, поэтому, договорившись с деканатом, я в сжатые сроки сдавала сессию экстерном. Дел было много, а времени, как всегда, не особо. Приходилось вкалывать. Несмотря на то, что многие из преподавателей пошли мне навстречу, сделав заметные поблажки, нашлись и те, кто принципиально требовал выполнения всего объёма заданий за курс.
В этот день я чувствовала себя вымотанной больше обычного. Живот тянуло, спина болела, а ребёнок против обычного не проявлял никакой активности. Заставить себя делать что-либо никак не выходило, почти целый час я просто пролежала на диване, борясь с неясной тревогой, что начинала наполнять каждую клеточку моего тела.
— Ещё рано, — убеждала я себя, — время ещё не пришло.
Попытка выползти на кухню и приготовить ужин не закончилась ничем хорошим. Дискомфорт в животе и области таза нарастал, как и страх, что чёрной и липкой массой расползался у меня на душе.
Ближе к пяти я сдалась и позвонила Ключевскому.
— Скорую вызывай, — приказным тоном велел Игорь. — Я сейчас приеду.
— Но…
— Скорую!
В голову лезли ненужные мысли. Всеми силами гнала их от себя, но получалось плохо. Оставшееся время до приезда скорой простояла у окна в кухне, сжимая в одной руке телефонную трубку, а второй ощупывая живот в надежде почувствовать хоть какой-то намёк на шевеление.
— Я с тобой, слышишь? — шептала, глотая горькие слёзы. — Живи, просто живи.
Воды отошли уже в карете скорой помощи.
***
— Будем рожать, — вынесла свой вердикт врач после осмотра.
— Но ещё рано! — запаниковала я.
Игорь до сих пор был в пути, и меня буквально снедал ужас сделать что-либо не так. В голове набатом пульсировали его слова о дочери, слишком крохотной для жизни.
— Рано, но не критично. Срок позволяет. Все внутренние органы сформированы, вес плода почти три килограмма. Впрочем, в вашей ситуации меньший вес даже к лучшему, есть небольшая степень сужения таза.
Не знаю, насколько всё было к лучшему, но роды дались мне тяжело. Несмотря на стойкое желание ребёнка появиться на свет, сам процесс оказался крайне не быстрым. В родовом зале я оказалась только под утро, но и тут всё длилось изматывающе долго. Видимо, я ни разу не кошка. Потуги, схватки, крики слились в одну бесконечную череду, но у меня никак не получалось вытолкнуть Арсения из себя. Под конец я измучила не только себя, но и бригаду.
— Ну же! — ругалась на меня возрастная акушерка, — Ребёнка бы хоть пожалела!
— Не могу! — кричала я, еле сдерживая рвущуюся наружу истерику.
— Конечно, как беременеть, так они все пожалуйста, а как поднапрячься…
В итоге это и помогло мне собраться. Арсений родился исключительно на моём чувстве раздражения и голом упрямстве. Правда, сил радоваться его рождению у меня уже не было.
Когда мне на грудь положили маленькое горячее тельце, я наконец-то разревелась. Но не от счастья, а от пугающего понимания, что это теперь навсегда.
***
Я его боялась.
Смотрела красными из-за полопавшихся капилляров глазами и боялась. Даже лишний раз моргнуть не решалась, дабы не пропустить что-то важное. Не знаю, откуда это пришло, но ребёнок выглядел настолько крошечным и беззащитным, что весь остальной мир автоматически хотелось записать во враги.