Черная Завеса (ЛП)

Мы с Блэком, наверное, могли настоять или даже полностью оспорить решение моего хирурга. Наверное, я могла выписаться в тот день, когда очнулась, буквально через считанные часы. Однако мы с Блэком посчитали, что пусть лучше доктора принимают решение.
Ключевым словом была нормализация.
Чем более нормальными и не представляющими угрозы мы, видящие, могли показаться в глазах обычных людей, тем лучше. Чем комфортнее они познакомятся с нашими физическими отличиями и анатомией, тем лучше. Чем больше мы вели себя как обычные пациенты, а не как высокомерные всезнайки и засранцы, тем лучше.
Мы решили остаться ещё на несколько дней.
Это заставило нас обоих немного поворчать, но, похоже, оно того стоило.
Теперь же, подумав обо всех дипломатических беседах, которые мне опять предстояло провести (предположительно после нашего с Блэком медового месяца), я поморщилась. Нам всё ещё предстояло урегулировать немало дерьма с людьми, если мы хотели вести здесь хоть относительно нормальную жизнь. То есть, жизнь, в которой человеческие армии не вели на нас активную охоту, и мы не застряли в какой-то подпольной лаборатории, где нас медленно будут препарировать и попытаются использовать в качестве оружия.
Блэк рассказывал мне много историй про Старую Землю.
Мы должны сделать всё возможное, чтобы такое не повторилось здесь.
Усилием воли вытолкнув эту мысль из головы, я окинула взглядом свою приватную палату и заметила, что обширные джунгли из цветов и растений исчезли. Когда я бодрствовала в последний раз, Блэк сказал что-то про то, чтобы перед выпиской отдать их пожилым пациентам в хосписном отделении, и я согласилась. Это означало, что сегодня мы наконец-то выписываемся?
Я надеялась на это.
Я не хотела опять раскатывать губу, но боже, мне хотелось отсюда выбраться.
Мой взгляд ещё раз пробежался по палате и постели.
На сей раз я заметила, что все мои фото и открытки тоже исчезли.
— Я их упаковал, — сказал он мне. — И да, док. Мы выписываемся.
Повернув голову, я посмотрела на него. Золотисто-пятнистые тигриные глаза Блэка слегка светились в освещении от приборов вокруг моей кровати.
Он наблюдал, как я смотрю на него.
Когда я не отвернулась, выражение его лица сделалось напряжённым от боли. Эта боль ударила по мне, его свет вплёлся в меня. Его глаза остекленели, и я видела, что там тоже отражается боль.
Его пальцы крепче сжались в моих волосах.
Я поёрзала и изогнулась так, чтобы лечь лицом к нему.
Посмотрев вниз, я увидела, что к моей руке всё ещё подключена какая-то капельница, и трубочки спутались, когда я попыталась обнять этой рукой Блэка. Убрав руку обратно, я вместо этого положила голову на его грудь.
— Я думала, мы решили подождать, — пробормотала я, потирая лицо той рукой, к которой не крепились трубки. — Но ведь это сегодня, да? Свадьба? Значит, наш медовый месяц тоже начинается сегодня ночью. Самое позднее — завтра.
Блэк выдохнул, и я ощутила проблеск раздражения, выплеснувшийся из его света.
— Наверное, — признал он.
— Наверное?
— Это я про ожидание. Про планы на сегодняшнюю ночь — определённо да. Я позвонил, так что Фрэнк и остальные уже в курсе. И здешние врачи более-менее согласны выписать тебя сегодня вечером. Я заполнил большую часть бумаг для выписки... всё, что я вправе заполнить как твой супруг. Тебе, наверное, придется подписать в нескольких местах.
Он глянул на свои армейские часы, подаренные ему адмиралом, и зевнул.
— Они, наверное, уже проснулись. На курорте, имею в виду. В Санта-Фе. Там местное время +1 час к нашему, так что они наверняка уже работают. Прошлой ночью Ник сказал мне, что Джем трудится над новой порцией тортов. По словам Ника, он уже несколько дней только и делает, что готовит и медитирует... с тех самых пор, как ты пришла в себя. Джем знал, что это займёт время, так что он хотел начать сразу же.
Я вздрогнула. Я и не осознавала, что Даледжему пришлось выбросить первую партию «космических тортиков» видящих, которые он приготовил для всех.
 
Две недели — это слишком много для хранения волшебных тортов.
— Скорее уж три недели, док, — поправил Блэк.
Его пальцы перебирали мои длинные волосы, убирая их с шеи. Он погладил меня по щеке, водя пальцами по подбородку и горлу. Нагнувшись, он поцеловал мои ключицы, затем шею, нежно посасывая губами и языком. Когда он вложил больше света в поцелуй, я закрыла глаза, чувствуя, как усиливается моя боль.
Через несколько секунд он поднял голову, и мы оба часто дышали.
Я глянула на Блэка, подавляя улыбку.
— Они ведь снова сделают меня красивой, верно? Джонас и остальные? Или мне на сей раз придется выходить замуж в купальнике?
Блэк издал хрюкающий смешок.
— Ты и сейчас кажешься мне достаточно красивой, док. Даже когда ты потная, чересчур похудевшая и одетая в эту дерьмовую больничную тряпку... — он потянул за мою больничную сорочку и широко улыбнулся, когда я шлёпнула его по груди. — Настолько красивая, что мой член сейчас очень злится на тебя... очень злится, док.
— Да? — я выгнула бровь. Протянув руку, я нарочито накрыла ладонью его пах, медленно и чувственно помассировав. При этом я изобразила раздумье, пока Блэк скрежетал зубами. — Он не кажется сердитым... ты уверен, что правильно понимаешь его?
— Ты ходячее зло, — сообщил он мне. — Я женился на тёмной ведьме.
— Мечтай.
— Ты хотела сказать «молись». Обычно мне приходится молиться за свою жизнь. Иногда за жизни других.
Я издала очередной смешок. Не смогла сдержаться. Убрав руку с его впечатляюще твёрдого члена, я покачала головой, выдохнула и прильнула к его боку.
Чувствуя, как его свет вплетается в мой, проникая глубже, я вздохнула.
В данный момент его свет был подобен наркотику.
Его пальцы гипнотизировали, гладя мою шею, руки и ладони.
Я до сих пор не привыкла к тому, насколько иными ощущались наши света.
Во многом дело было в самом количестве Блэка, которое я чувствовала в его свете. И не только Блэка. Я и себя чувствовала намного больше. Я вновь ощущала себя самой собой, более стабильной в своём теле, более физически присутствующей в такой манере, которой не помнила долгие годы.
Может, даже никогда. Может, я никогда не чувствовала себя так.
У меня остались смутные воспоминания, что я чувствовала себя так в детстве.
Я помнила эти ощущения до того, как дядя Чарльз стал играть большую роль в моей жизни.
Когда я жила на канадской территории Юкон, с людьми моей матери и с моим отцом.
Даже тогда Чарльз изменял вещи.
Что-то ощущалось иначе после прибытия Чарльза.
Тогда я не замечала, но теперь чувствовала разницу, оглядываясь назад на те воспоминания из детства. Мы были счастливее до того, как брат моего отца нашёл нас. Мой отец был счастливее. Мои мать и отец были счастливее вместе. Присутствие моего дяди почему-то изменило всю динамику. Это выбило нас из нашего простого, счастливого, приземлённого семейного пространства.
Теперь всё опять изменилось.
Даже сегодня, этим утром, всё было другим.
Я чувствовала себя не так, как вчера.
Мне казалось, будто какое-то бремя ушло с моих плеч.
— Нет тут никаких тёмных ведьм, — сообщила я своему супругу, выдохнув и улёгшись на спину, чтобы посмотреть в белый потолок. Я пальцами убрала волосы с глаз, затем повернулась и улыбнулась Блэку. — Боюсь, есть лишь скучная, обычная, ничем не примечательная и весьма посредственная леди-видящая. Вот и всё. Вот что тебе досталось, детка.
Он издал чрезвычайно скептический смешок.
— Конечно, док. Конечно. Именно так я бы и описал тебя.
Я шлёпнула его по груди.
Я всё ещё улыбалась, готовясь выдать очередную средненькую шутку...
Но Блэк поцеловал меня прежде, чем я успела это сделать.
Полностью повалив меня спиной на узкую больничную койку, он крепче поцеловал меня, устроившись между моих ног. Как только я оказалась полностью под ним, он опустил на меня свой вес, издав низкий звук, когда я открыла свой свет.