Черная Завеса (ЛП)

Может, ему даже около девятнадцати, если он быстро возмужал из-за тяжелой работы или просто из-за генетики. А может, ему уже исполнилось двадцать восемь.
Его лоб блестел от пота даже посреди ночи. От этого густые золотисто-каштановые волосы льнули прядями к его щекам и шее, выбиваясь из хвостика. Он был одет в фермерскую одежду — возможно, качеством получше среднего, но эта одежда определённо видела немало работы под открытым небом.
Ткань покрылась пятнами, запачкалась грязью и травой, местами порвалась.
Ник видел и чуял кровь.
Нику показалось, что он почуял человеческий запах своего прародителя, но знал, что если так, то тот наверняка сильно приглушён. Стоя так близко к явно пахнущему человеку, Ник оказался бы ошеломлён сильными запахами пота, крови, коровьего дерьма и грязи, табачного дыма и бог весть чего ещё.
Он вспомнил, что женщина сказала, якобы её сын был «в сражении».
Внезапно он осознал, что она имела в виду.
Она говорила о чёртовой войне за независимость США.
Брик был патриотом?
Что бы он ни носил, чёрт возьми, это точно не униформа британцев.
— Сюда могут прийти солдаты, — Брик продолжал негодовать, и в его голосе звучала смесь ярости и беспомощности. — Что ты сделаешь, если они решат устроить тут гарнизон, мама? Так же, как они поступили со многими хорошими домами вдоль реки? Ты просто скажешь отцу убить их всех? Или тоже пойдёшь на них с косой? Похоронишь в подвале с остальными?
Он не дожидался её ответа.
— Так не может продолжаться, мама! Ходят слухи! Как ты не понимаешь, что ходят слухи?
Она грациозно поднялась на ноги.
Её окровавленное одеяние перекрутилось, обнажая части её тела, потому что мокрая от крови ткань прилипла к её бедру, груди, животу, ноге. Она подошла к нему, небрежно поправляя сорочку, будто та просто взметнулась от ветра.
Брик... «Армель»... поморщился.
На его лице отразилось отвращение, когда он увернулся от её попыток поприветствовать его.
Он явно не хотел, чтобы эти руки его обнимали.
Ник не мог его винить.
Во всем этом было нечто непристойное: в крови, наготе, косе, полном безразличии на лице, даже в босых ногах.
Здесь не было никакой материнской любви.
Армель сделал шаг назад, стиснув челюсти, и в его голубых глазах виднелась злость.
Всё в нём было так переполнено эмоциями.
Ник смотрел, как его прародитель развернулся и направился к двери абсолютно чёрной комнаты. Молодой человек ушёл, не обернувшись. Он целенаправленно прошагал по коридору в ту сторону, откуда изначально пришла женщина.
Ник, Кико и Декс переглянулись.
Затем последовали за ним.
 
 
 
Армель прошёл по застеленной ковром лестничной площадке, не замедляя шагов.
Он не вошёл в спальню, где все они впервые увидели мать Армеля, Вирджинию.
Он прошёл мимо этой двери к двум следующим.
Ник вспомнил, что в одной из этих спален они нашли колыбель.
Но Армель прошёл и мимо той двери.
Он сосредоточился на самой последней двери в конце коридора.
Он подёргал за ручку, но там было заперто.
Он пошарил по косяку сверху, явно ища ключ, но не нашёл его. Опустившись на одно колено в бриджах, он приподнял коврик и заглянул под него, но и там ключа не нашлось. Брик осмотрелся в коридоре, приподнял несколько ваз на столиках, но в этих местах тоже ничего не было.
Ник увидел, как взгляд голубых глаз скользнул к комнате, из которой он только что ушёл.
Армель снова повернулся лицом к двери, и в нём взбурлила ярость.
Он с силой пнул дверь ногой в ботинке.
Та не поддалась.
Он несколько раз пнул её под углом, возможно, в надежде сломать ручку.
Когда пинки не повредили ни ручку, ни древесину, Армель толкнул дверь мускулистым плечом. Та была сделана из прочного дерева и не поддавалась, но он попробовал ещё несколько раз, после чего осознал, что это бесполезно. Бормоча ругательства себе под нос, Армель подошёл ко второй двери, которую ранее пропустил.
 
Дёрнув за незапертую ручку, он вошёл внутрь.
Кико, Декстер и Ник пошли за ним.
Ник вошёл первым. Он отодвинулся от дверного проёма, чтобы пропустить остальных, но не переставал смотреть на человеческую версию своего прародителя — Армель прошёл глубже в комнату. Колыбель снова стояла там, но уже не выглядела пустой. Ник испытал дрожь ужаса, глянув на лоскутные одеяла, висевшие на бортиках. Ещё больше одеял стопкой лежало в кресле-качалке, в очаге горел небольшой огонь — скорее всего, чтобы в комнате не было холодно. Поблизости стоял стол с узорной резьбой, а на нём виднелись стаканчики, бутылочки и что-то вроде пелёнок.
Армель подошёл к самой колыбельке.
Сжав один деревянный бортик, он заглянул внутрь. Несколько секунд Армель хмуро смотрел туда, затем наклонился ниже, чтобы дотронуться и как будто убедиться, что всё хорошо.
Ник ощутил, как по нему пронеслась очередная волна шока.
У Брика был братишка? Сестрёнка?
Прежде чем он заставил себя подойти туда, Армель повернулся к двери в стене слева — должно быть, эта стена соединяла данную комнату с запертым помещением в конце коридора.
Брик подошёл к двери и подёргал за ручку.
На сей раз, пошарив по косяку сверху, он нашёл медный ключ.
Ник посмотрел на противоположную сторону детской и нахмурился.
Он осознал, что прямо напротив той двери есть ещё одна.
Так вот откуда вышла женщина, когда они впервые увидели её в той огромной спальне. Она вышла из этой комнаты в конце, прошла через детскую, затем вошла в спальню, где стояли Ник, Кико и Декс.
Должно быть, Кико права.
Та большая комната со сломанной кроватью была хозяйской спальней.
Вирджиния и Денис, родители Брика, расположили комнату их детей между своей спальней и помещением в конце коридора... помещением, которое они заперли снаружи. Помещением, для которого требовались косы, и которое оставляло на их одежде кровь других людей.
Они расположили детскую между этим местом и комнатой, где они спали как муж и жена.
Эта мысль вызвала у Ника тошноту ещё до того, как Армель открыл запертую дверь. Как только он справился и вошёл внутрь, Ник не раздумывал. Он не потрудился взглянуть на Кико и Декса, чтобы узнать их мнение.
Он просто пошёл за своим прародителем внутрь.
Переступив порог, он тут же остановился как вкопанный.
Он остановился так быстро, что Декс врезался в него... а Кико врезалась в Декса.
Затем они обошли его, и все трое просто стояли на месте.
Никто из них не шевелился.
Насколько мог сказать Ник, два настоящих человека, сопровождавших его, едва дышали.
Затем Кико отвернулась от дверного проёма...
...и её стошнило на пол.
 
 
 
Нику стоило ожидать того, что он увидел.
Он должен быть готов после всех дразнящих намёков Брика на то, каким безумным дерьмом занимались его родители и в особенности мать.
Но он не был готов.
Может, он никогда и не мог быть готов.
Он смотрел на комнату в неверии, ужасе, страхе, беспомощности.
Это интенсивное ощущение тошноты не покидало его, хотя в этом не было смысла, и желудок вампира не мог взбунтоваться. Ник знал, что это какие-то пережитки из его человеческой жизни, скорее воспоминание, нежели реальное чувство, но он никак не мог от этого избавиться. Его не могло просто стошнить, как Кико.
Но ему хотелось бы иметь такую возможность.
Хотя этот запах совсем не помогал.
— Иисусе, бл*дь, — пробормотал Декс рядом с ним.
Когда Ник посмотрел на своего друга, чёрный мужчина средних лет прижимал ладонь ко рту, словно тоже старался сдержать рвоту. Его кожа выглядела пепельной и бледной, глаза блестели и метались по четырём углам комнаты, будто он ничего не мог с собой поделать и осматривал каждый дюйм пространства.