Милашка для психа (СИ)

Она снова сдвинулась.
Псих сгреб ее в охапку и прижал к себе еще теснее, да еще и потерся, как будто так оно и надо.
Это не входило ни в какие ворота!
Таня хотела возмутиться и разбудить своим криком всю улицу, но вдруг поняла, что от удовольствия начинают закатываться глаза.
Господи-Боже.
Недотрах во всей своей красе давал о себе знать.
Какой стыд.
Она сделала глубокий вдох. Сказала себе, что она взрослая и крепкая, что у нее железобетонная сила воли, что она может справиться с этим, а потом…
Чуть не застонала от удовольствия.
Чужой, крепкий стояк вполне отчетливо вырисовывающийся под шортами, так активно работал снаружи, потираясь о ее ягодицы, что сопротивляться этому было просто невозможно. Даже Дуэйн Скала Джонсон бы сдался, честное слово.
Таня обозвала себя. Потом обозвала еще раз — грязнее и хуже прежнего, но это не помогло, и она поняла, что вот уже сама раздвигает ягодицы, чтобы член терся не куда-то там, а прямо о самое оно.
Бляха, как стыдно-то. И как хорошо.
Так хорошо ей не было, пожалуй, уже много месяцев. Хотелось скулить и вовсю тереться, хотелось избавиться от штанов, взять член психа в руку и направить его в свою мокрую киску, чтобы он вошел, плавно, по сантиметру, чтобы постепенно наращивал темп.
Вот черт.
Она заткнула себе рот рукой.
Оттопырила задницу назад снова, и на этот раз в ответ ей толкнулись уже жестко, грубо, ладони легли на бедра.
Таня понимала головой, что псих уже тоже не спит, но она не хотела об этом думать. И в это верить тоже.
Главное, чтобы он молчал, и тогда утром можно будет сделать вид, что ничего не было. Пусть он молчит, толкается сзади и дышит в шею, и тогда Таня сможет с этим справиться.
Губы коснулись затылка, Таня почувствовал их на своих волосах, а потом на коже — на шее. Стало совсем-совсем жарко, псих сбросил с них одеяло, и они уже оба ничего не стеснялись.
Страсть охватила, желание дойти до развязки, развернуть и съесть эту конфету, оно было настолько сильным, что Таня просто не могла ему сопротивляться.
— Боже, — прошептала она в свою ладонь.
Зажмурила глаза, удовольствие было таким бесконечным.
Сладко и медленно, но, в то же время, грубо и мощно, как будто не только псих здесь был со свернутой кукушкой, а они оба сошли с ума.
Так не должно было быть. И, если бы Таня сейчас не терлась пахом о свою же руку, то она, наверное, прокляла бы себя и мысленно сожгла на костре, но оргазм подступал, а остановиться не было никаких сил.
Псих перехватил ее за шею рукой, Таня распахнула глаза. Боже, он что, мысли ее читал?
Чуть придушил, толкаясь сзади. Таня представила, как он трахается, как он делает это без одежды и по-настоящему, и у нее голова пошла кругом.
Она снова потерла себя сквозь штаны, псих резко подмял ее под себя, вжимая лицом в подушку, начал тереться уже совершенно бесстыдно, и так Таня поняла, что они оба вот-вот слетят с катушек.
Еще немного.
Вот так, да.
Прямо между бедер, чертова одежда, она мешала так, что хотелось просто выбросить ее в мусорку, все тряпки до единой. Таня приближалась к оргазму, хрипя в подушку, помогая себе рукой. Киска горела, член психа проезжался по анусу и исчезал, и так по кругу много раз подряд, пока Таня не заскулила, кусая наволочку.
Она кончила резко, сотрясаясь от просто бесподобного оргазма, и псих решил не отставать. Толкнулся еще пару раз и тоже застыл, вжимаясь в нее.
После оргазма тело психа показалось таким тяжелым, но Таня понятия не имела, как заставить его слезть с себя.
«Простите, пожалуйста, а вы не могли бы отлепить свой член от моей жопы, потому что я сейчас умру от стыда и мне надо срочно уйти», — прозвучит как бред, не находите?
Но псих оказался сообразительным мальчиком и вскоре сам поднялся, позволяя Тане встать.
Они сели на диван, рядом друг с другом, оба красные и лохматые, оба не желающие ничего говорить.
Джек лежал на ковре и смотрел на них так, словно они только что оскорбили его светлые чувства.
  
Глава 8
  
Таня не понимала, почему она после трудного рабочего дня, вместо того, чтобы идти домой и отдыхать, должна разгуливать по магазину женского белья, да еще и давать какое-то свое экспертное мнение по каждому комплекту.
Но у Полли намечалось свидание, и на этот раз она решила подготовиться, чтобы не получилось, как в тот раз.
Что было в тот раз — история умалчивает. Таня помнит только, что Полинка как-то знатно опозорилась, но, зная ее, почему-то возникали сомнение в том, что дело было именно в трусах.
— Как тебе эти? — Полли отодвинула занавеску в примерочной и предстала перед Таней в каких-то ниточках. Ниточки эти были белые и прозрачные, и Таня искренне не понимала, на кой они нужны, если совсем ничего не прикрывают.
— У тебя вареник выпал, — сказала она, отворачиваясь.
— Так задумано! — Полли покрутилась, как опытная вебкам модель.
Ладно, попа ее в этих трусиках выглядела горячо. Таня похвалила ее физическую форму, а потом подумала о том, что самой не помешало бы походить в спортзал… Цепочка из мыслей привела ее к предыдущей ночи, которую она не собиралась вспоминать, и дальше она уже вовсю мечтала, чтобы ее мозг взорвался.
— Или лучше красное? — спросила Полина. — Мальцева, ты меня слушаешь?
— Слушаю. Но, как мне кажется, в вопросе лифчиков и стрингов тебе лучше бы помог консультант или подружка из клуба. Я ношу простые труселя за триста рублей, если это не какой-то особый случай. На особые случаи у меня есть за триста пятьдесят.
Полина посмотрела на нее так, словно она ее оскорбила.
— Во-первых, у меня нет никаких подружек, единственная моя подружка — это ты. Во-вторых, я не собираюсь светить вареником перед какими-то там консультантами. Поэтому, будь добра, сосредоточься!
Сосредоточься, пф, легко сказать.
Таня весь день пыталась сконцентрироваться на работе. Был наплыв гостей, которых нужно было расселить, а также — очень много звонков, ведь люди в двадцать первом веке даже не пытались научиться пользоваться онлайн-бронированием и все еще звонили.
И, вроде как, на какое-то время ей удавалось не думать о психе и о своей постыдной слабости ночью, вроде как, она даже смогла сделать вид, что ей все это приснилось, но… Потом возникал какой-нибудь перерыв на кофе или минутное затишье, и мозг сам напоминал.
Дескать: "Вижу, Таня, ты заскучала и уже несколько часов себя не ненавидишь, вот тебе картинка, как псих трется о твою жопу членом, а ты стонешь, как сучка. Не благодари".
Хотелось взвыть от этой мысли.
Нет, точно, ей стоит выселить психа. Да, у них вроде как был уговор, но она не собиралась страдать от постоянного сексуального напряжения к парню, который ей совсем не подходил.
Псих — взрослый мальчик. Найдет, где жить.
Приняв это решение, Таня кивнула сама себе в зеркало и вроде как даже почувствовала облегчение.
Да. Вот так. Она несет полную ответственность за свою жизнь. Она не пойдет на поводу у взыгравших гормонов, ей не пятнадцать лет.
Пока она планировала этот непростой разговор в своей голове, Полли уже переоделась в черное кружево, которое выглядело как рабочая форма элитных проституток. Полинка, при всем уважении, не тянула ни на элитную, ни на проститутку. Но если бы Таня сказала ей об этом, она прибила бы ее нахрен.
— Возьму его! — взвизгнула она, крутясь у зеркала и рассматривая свою жопу.
Таня спорить не стала, но на всякий случай спрятала взгляд в телефоне.
* * *
Вернувшись домой, Таня какое-то время стояла под дверью и репетировала речь. С чего ей стоило начать?
«Извини, но моя оставшаяся нервная клетка тебя не выносит, поэтому, не мог бы ты свалить?» — слегка грубовато, не так ли? После такого вполне возможно получить в нос.
«Я ничего не имею против тебя, но у меня есть планы на жизнь, и в эти планы не вписывается свихнуться», — получше, но тоже далеко от идеала.