Новый век начался с понедельника

Поэт остановился. А ведь сейчас идёт первая весна тысячелетия! Апрель заканчивается.
Скоро май – соловьи! Надо продолжить! – решил он:
 
 
Часть 3. «Первая весна тысячелетия»
 
 
 
Ещё пройдёт весны декада,
 
Услышу трели соловья.
 
Пока же голосов аркада
 
Чуть успокоила меня.
 
 
 
Апрель я воспеваю часто.
 
Пожалуй, каждую весну.
 
О нём всегда пишу я страстно,
 
И много строчек, не одну.
 
 
 
Его воспринимаю утром года.
 
С шести часов утра и до восьми,
 
Какая в тот день не была б погода.
 
Готов за это даже лечь костьми.
 
 
 
Апрель всегда вселяет в нас отраду.
 
Как утро раннее – на целый день.
 
А он на год, на месяц, на декаду.
 
И мне об этом говорить не лень.
 
 
 
Вот первая весна тысячелетья.
 
Десятилетья – первая весна.
 
Минули ль годы века лихолетья?
 
Я Вас спросить хочу, мои друзья.
 
 
 
Хотя апрель и утро года.
 
Уже не раннее, поверь.
 
Его прекрасная погода
 
Нас умиляет каждый день.
 
 
 
 
Как производную, меняя с минуса на плюс,
 
Апрель вокруг себя природу изменяет.
 
В апреле слышится всегда весенний блюз.
 
Он много оптимизма порождает.
 
 
 
Мы снова в предвкушенье лета.
 
Красивой, солнечной поры.
 
В апреле тоже много света,
 
Но он не дарит нам дары.
 
 
 
Апрель – чудесная погода.
 
Давно, уж много, много лет.
 
Апрель – златое время года.
 
В апреле ничего плохого нет.
 
 
Когда дома Платон завершил стихотворение, то задумался:
Первый апрель тысячелетия, столетия и десятилетия! И что в эти годы будет? Минула ли нас всех пора лихолетья? Если говорить в масштабах страны, то наверно, в основном, да! А если подумать отдельно о каждом человеке, о его близких?
Совершенно ясно, что впереди смерти старшего поколения родных. Но только бы это было не скоро! Фу, даже не хочу об этом и думать! Сейчас весна! За нею – лето! Пора браться за дела!
Весна первого года столетия несла в сердца членов семьи Платона надежду на лучшее будущее, на успех и блага, на победы Иннокентия.
Он продолжал заниматься хоккеем и самбо. Выступая на нескольких соревнованиях в Москве и области в начале этого года, он одержал всего одну победу, остальные схватки проиграл. Не лучше обстояли дела и у его товарищей. Видимо их тренер где-то и что-то недоработал – решил Платон.
Чуть лучше были дела в хоккее. Иннокентия пробовали центровым уже и в третьей и даже во второй пятёрках. И везде он находил полное взаимопонимание со всеми игроками, становясь надёжным запасным. Но в одной, правда товарищеской, игре Иннокентия подвела его неаккуратность. Выйдя на эту игру центром нападения четвёртой пятёрки основного состава, он иногда по заданию тренера играл то на разных краях нападения, то в защите. И в один из ответственных моментов, при контратаке противника, сынок Платона на глазах всех присутствующих наехал коньком на свой же развязавшийся шнурок и упал, позволив противнику забросить единственную и победную шайбу. Это случай привёл потом к негативной реакции тренера, терпение которого всё же лопнуло.
 
Сколько раз Иннокентий проявлял на льду чудеса мастерства и отваги, демонстрируя свои нестандартные действия, забивая часто, а иногда даже забрасывая просто немыслимые шайбы.
Но примерно столько же раз он ошибался в самых простых и элементарных ситуациях, сводя на нет все предыдущие усилия свои и товарищей, подводя при том ещё и своего авторитетного отца.
Но уже в следующих двух тренировочных играх, Иннокентий, как всегда, с лихвой реабилитировал себя, привычно забивая единственные и победные шайбы своей пятёрки, причём оба раза при игре в меньшинстве. А во второй игре даже втроём против пятерых. Он всегда, как ни странно, считал, что чем меньше своих игроков на поле, тем легче играть. Ведь при этом резко уменьшается вероятность ошибок партнёров из-за взаимного непонимания, и резко повышается ответственность и самоотдача игрока. Да и надеется приходиться только на себя, на свои силы.
В феврале игра Иннокентия стабилизировалась. Пятёрки, в которых он играл, стали чаще выигрывать свои микро матчи, а её центровой забивать львиную долю голов. Однако в марте у Иннокентия вновь наступил некоторый спад, что тут же отразилось и на игре его партнёров. Но, как ни странно, в любых условиях и в любых ситуациях, независимо от игры и силы соперника, независимо от своей формы, Иннокентий продолжал с завидным постоянством забивать, в среднем, свои заколдованные около 40 % от общего числа голов пятёрки, причём независимо от того, кто были его партнёры.
В итоге, на конец сезона, в его активе в 15 проведённых официальных играх, не считая 19 товарищеских, оказалось 16 шайб из 41 заброшенной всей его пятёркой, и 7 результативных передач. Причём в одной игре, играя сразу в двух пятёрках, Иннокентий установил рекорд. Ему удалось забросить 7 шайб, включая 1 с буллита, и сделать 1 результативную передачу, при выигрыше его команды со счётом 9:2. А всего его пятёрки выиграли 7 игр, при 4 ничьих и 4 поражениях, с соотношением шайб 41:36.
Так, с одной стороны обыденно, а с другой стороны интересно проходила первая половина 2001 года.
Особых событий вроде бы и не намечалось. Платон опять окунулся в текущую повседневность.
Но неумолимый ход истории вскоре внёс свои негативные коррективы.
Словно стремясь доделать недоделанное, прибрать неприбранное, уже в этом году жизнь нанесла по семье Платона жесточайший удар.
В течение пяти летне-осенних месяцев Бог призвал к себе на небеса души тёщи, матери и тестя Платона.
Недаром говориться: Бог любит троицу! Или не любит, раз прибрал? – рассуждала в конце чёрного года вся пострадавшая семья – за что нам сразу все такие муки и переживания? А может, Бог решил нам дать сразу отмучиться: всем, скопом?
Конечно, наши родители стары, но вполне бы могли еще и пожить, и не мало.
Но ничего не поделаешь. Как говориться: человек предполагает, а Бог располагает.
Ну, ладно, бог с ним, с Богом!
Тёща Платона, Надежда Васильевна Гаврилова, умерла в больнице, так и не придя в сознание после операции на сердце, которую её сильно изношенный организм просто не вынес. Хотя операция и прошла успешно, после чего все с облегчением вздохнули, но вот выход из неё оказался трагическим.
Мать Платона, Алевтина Сергеевна, скончалась в начале сентября, также в больнице после второго инсульта и неизбежного в данном случае отёка лёгких и воспаления мозга.
И его тесть, отставной генерал-лейтенант Александр Васильевич Гаврилов, просто «сгорел» от этих трагических событий и также закончил свою жизнь на больничной койке, но на руках у младшей дочери Ксении в конце октября того же года.
На похороны Надежды Васильевны собрался довольно большой коллектив из её научно-исследовательского медицинского института.
От больницы многими любимую и глубокоуважаемую тёщу Платона, в её последний путь, сопровождал длинный кортеж машин.