Кингчесс (СИ)

Перед троном из темноты возникла небольшая яшмовая чаша и обсидиановый нож, которых ранее Кнут не видел. Но мало ли тайн было у императора. Простейший механизм многое бы объяснил посвящённому.
Между тем, император, обойдя комнату, где зажёг все факелы, расположенные вдоль стен, уселся снова на трон, который теперь был виден весь, вплоть до мельчайших узоров на нём, и произнёс.
— Время для клятвы настало! Ты можешь взять кинжал!
Семён подошёл к чаше и ухватил правой рукой кинжал, хищно посмотрев при этом на императора. Тот лишь со странной улыбкой смотрел на него, поглаживая кого-то на своих коленях.
Семён взглянул туда ещё раз и смог рассмотреть огромную африканскую кобру, плюющуюся ядом. Почувствовав на себе взгляд, кобра приподнялась, распушив капюшон, словно прицеливаясь и готовясь к нападению. О действии её ядовитого плевка Семён был наслышан, а потому быстро убрал взгляд и чиркнул вулканическим стеклом себе по ладони, тут же опустив её вниз над чашей. Густые, почти чёрные капли стали срываться с его руки, медленно капая в чашу.
— Достаточно. Теперь повторяй за мной. «Я, раб Божий, Семён Абламдовансович Кнут».
— Что? Кнут в шоке окаменел, никто не знал его настоящего отчества, даже он сам только догадывался о нём, отгоняя от себя детские воспоминания, смутные и неприглядные.
— Не застывай, а то крови много потеряешь, я о тебе знаю больше, чем ты сам о себе. Многие знания, многие печали, но положение обязывает. Продолжаем.
— «Клянусь молчать, даже если меня будут пытать или издеваться, как надо мной, так и над теми людьми, которые мне дороги. Клянусь служить всю жизнь и до конца».
Семён исправно повторял за императором все слова, думая про себя, что эта клятва, в принципе, была лишней, он и так служил бы Иоанну, потому как получал то, чего ему не хватало в этой жизни. Но раз тому это было надо, то пускай будет клятва.
— «Да пусть сомкнутся навсегда мои губы, если я поведаю кому-либо о своём задании или нарушу своё слово», — повторил он последние слова клятвы и, убрав руку, поднял глаза на Иоанна Тёмного.
— Хорошо! — император резко встал, смахнув на пол пригревшуюся гадюку. Обиженно зашипев, змея уползла в темноту, стремясь покинуть комнату как можно быстрее.
Император подошёл к Семену, забрал кинжал, а затем достал небольшую бутылочку и плеснул из неё в чашу неизвестную жидкость. Соединившись с кровью, она вскипела и почти сразу превратилась в пар. Кровавая взвесь на мгновение повисла в воздухе.
Кнут невольно вдохнул, и кровавый пар проник в его горло и лёгкие, раздирая их и продвигаясь дальше, через капилляры и альвеолы глубоко внутрь его тела. Император лишь только чихнул и громко высморкался на пол.
— Пойдём, дело сделано. Кодировка прошла успешно. Теперь тебе будет проще сдохнуть, чем что-либо рассказать из того, что сейчас услышишь. Не веришь? Ну, да это твое дело. Не веришь и не веришь, мне вера твоя не нужна, всё равно ты безбожник, и мы оба это с тобой знаем.
— Да и ты ведь не сильно в Бога веруешь, император! — не остался в долгу и Семён.
— Во что я верую, то не твоя забота, смерд! И не тебе мне об этом говорить! Ты получишь приказ и будешь его выполнять, если не хочешь умереть в муках и без души. Даже самый проклятый душегуб не хочет скитаться по земле, пугая живых, не торопясь присоединиться к мёртвым. Или ты, всё же, хочешь это проверить?
Семён ничего не хотел проверять. На кой это ему?
— Какое будет мне задание, император?
— Сейчас узнаешь! — и, пройдя в другую комнату, вполне на вид обычную и освещённую простыми факелами, они приступили к разговору. Император присел в обычное деревянное кресло, а Семёну был предоставлен крепкий табурет.
— Прежде всего, подними все свои связи. Мне нужны разбойники и убийцы из России, как можно больше и как можно гаже, но в пределах психического здоровья. Психопатов и тех, у кого совсем съехала крыша, убьёшь сам, когда разберёшься в них. Ну, а те, которым некуда деться, тех всех бери. Можешь устраивать побеги из тюрем или с каторги и переправлять сюда. Денег на это я тебе выделю, можешь не стесняться, проси, сколько надо.
 
— А сколько нужно человек?
— Твой отряд должен быть не меньше полутора-двух тысяч отъявленных отморозков, больше, пожалуй, не надо. Но, если будет возможность больше набрать, бери и больше, потом разберёмся.
— Это должны быть только русские?
— Не обязательно! Главное, чтобы они разговаривали на русском. Это могут быть даже арабы, если тебе людей из России не хватит. Можешь набирать кого угодно, кроме негров, или похожих на них, но русских должно быть не меньше половины твоего отряда. Впрочем, если наберёшь три тысячи, то разместим всех. Один или два парохода, какая, в принципе, разница, — последнее император проговорил словно бы про себя.
— Да, цель будет простая, захватить остров. Своим людям можешь говорить что угодно, наплевать, пусть они думают, что хотят. О цели операции будешь знать только ты, и то, все подробности этой авантюры я сообщу тебе перед самым началом, чтобы не сболтнул кто. Слишком многое поставлено на кон, а фигур достойных мало.
— И ещё, постарайся после всего этого остаться в живых. Мы тебя и твоих самых преданных людей вывезем в любом случае. Ты мне ещё нужен. Планов много, борьба предстоит страшная, а людей нет. А твой опыт надо использовать и использовать. Ты меня понял? На рожон не лезь!
Семён кивнул головой в знак согласия. О чём-то подобном он и думал. Уж, чего-чего, а ничего простого Мамба бы ему и не поручил. Для простого у него другие люди есть, а не отпетый головорез и душегуб.
— Собирай людей. Отбирай самых подходящих. Оружие и деньги на них получишь в моей канцелярии. Распоряжения все уже даны. А сейчас пойдем, выведу тебя, — и он последовал вперёд, за ним двинулся и Семён.
Но странное дело, идя вслед за императором, Кнут ощущал, что если он вдруг бросится на Мамбу, то не сможет ничего сделать, по необъяснимым для него причинам. А своей интуиции Кнут доверял всегда, так как она не раз спасала ему жизнь и от пули, и от засады. Сейчас же он чувствовал, что у Мамбы всегда есть козырь в рукаве, а то и не один.
Благополучно выйдя из дворца и получив всё необходимое в имперской канцелярии, в том числе, и получасовую беседу с Емельяном Муравьём, о необходимости экономии казённых средств, которых на всех не напасёшься, он вскочил на коня и отправился к своим двум сотням, раздавать приказы и собирать людей.
Людей, через которых он мог собрать подходящих для тайной операции бандитов, он знал. Остались у него связи и в России, и не только в ней. Русскоязычных уроженцев Российской империи было хоть отбавляй, а уж возиться специально с организацией для них побегов, так это вообще лишнее! Ещё деньги на них переводить! Пусть в тюрьмах дохнут. Никаких ценных кадров там и не было, так, ворьё, да срамьё.
Да и Мамба сказал, что это не обязательно должны быть русские. Можно кинуть кличь и в Джибути, где он изрядно покуролесил, и в Омане, где откровенных пиратов и обычных разбойников было больше, чем достаточно. Да и в Персию и Багдад закинуть удочку он тоже мог. А уж научить их паре десятков слов на русском и вовсе не составляло никакого труда.
Тем более, что русский мат очень легко запоминался и шёл обычным довеском к остальным русским словам. Дальнейшая судьба отряда, после того, как он будет сформирован, его вообще не интересовала. Мамба сказал, что спасёт его и приближённых, а дальше можно не волноваться. Интересно было, какой остров они будут захватывать таким количеством людей. Для Мадагаскара мало, а для, предположим, острова Святой Елены, чересчур много.
 
А император не так прост, как можно было о нём думать. Намечается что-то очень грандиозное! И то, о чём он всегда мечтал, а именно, о том, что его имя будут вспоминать с восторгом или со страхом, наконец, сбудется. Семён Кнут никогда не слышал о Герострате и его славе, но те мысли, что руководили Геростратом, руководили сейчас и им.