Пошлый бывший (ЛП)

— А у кого-то все тот же вкус на машины.
Он улыбается и открывает дверь для меня.
— Да, и в женщинах тоже. Никаких изменений, я неисправим, — говорит он с налетом грусти.
Его выпад заставляет румянец разлиться на моих щеках, и я внутренне отчитываю себя за то, что позволила ему достать себя.
— Спасибо, — благодарю, садясь в машину.
Мгновение спустя, Тайлер уже сидит за рулем. Двигатель оживает, и я могу чувствовать его гул под сидением.
— Где ты живешь? — спрашивает он.
— Венис Бульвар.
Он выезжает с парковочного места и вжимает педаль газа до упора, прежде чем мы выезжаем на улицу.
— Я позвоню в автомастерскую и попрошу забрать твою машину.
— Скорее всего, все дело в генераторе или еще в чем-то.
Пока Тайлер ведет машину, продолжаю смотреть на него. Воспоминания о прошлом, всплывающие в моей голове, задевают меня. Именно в этой самой машине, я ездила с ним, когда была подростком. Мы ездили вместе школу, на вечеринки, да мы вообще все делали вместе. Если честно, пробег моей машины едва насчитывал больше тысячи миль, потому что я всегда ездила с ним. Тайлер, подобен запаху, который вы чувствуете время от времени, что заставляет вас погружаться в прошлые воспоминания.
Он смотрит на меня краем глаза.
— Что такое?
— Что ты имеешь в виду под своим «что»?
— То, что ты смотришь на меня словно ненормальная.
Мое лицо покрывается румянцем.
— Я просто смотрела на тебя.
— Ага, — когда Тайлер говорит это, на его щеке появляется ямочка. — Как ненормальная.
И… воцаряется тишина. Мне следует сделать что-то, чтобы увести свои мысли подальше от размышления о нас, поэтому делаю единственную вещь, которая способна отвлечь меня от этого.
— Тебе нравится это? — неуверенно спрашиваю.
— Что? — его глаза сужаются, лоб хмурится. — Нравится что?
— Порно.
Он откидывает голову назад и смеется.
— Нравится ли мне порно?
— Да.
— Смотреть или сниматься в нем?
— Ну… — вспоминаю первый раз, когда смотрела с ним порно. — Я знаю, что тебе нравится смотреть его, как тогда «Дебби покоряет Даллас»… (прим. «Дебби покоряет Даллас» 1978 г. Фильм о девочках из группы поддержки, пытающихся заработать достаточно денег, чтобы стать черлидерами у команды «Далласских Ковбоев». Поэтому после уроков девочки всей командой шли на заработки)
— О, это было забавно! — говорит он.
— Это напугало меня.
— Не правда.
— Мне было всего шестнадцать.
— И…
— И ты подумал, что было бы прикольно есть попкорн и смотреть порно.
Тайлер пожимает плечами.
— Это так и было.
— Нет, — возражаю я. — Не было.
— В тот день у нас был наш первый секс, — улыбается он.— В этом и заключался мой план.
— Это не имело ничего общего с порно.
— Все было связано в тот день с порно.
— Тайлер, прекрати избегать ответов на мои вопросы.
Он тянется ко мне рукой и берет за колено, стискивая его, и я не хочу, чтобы он убирал свою руку.
— Я не избегаю, просто вспоминаю.
— Тебе нравится заниматься этим?
Выдыхая, он пожимает плечами.
— Конечно.
— Конечно?
— Да, именно так. Конечно.
— Не очень обнадеживающий ответ, — отвечаю с легким смешком, смотря на свою ногу, поскольку его рука все еще располагается на моем бедре.
— Ага, так и есть, — его тон бесстрастный, словно ему совершенно наплевать на свою работу.
Его ладонь ласково скользит вверх по моей ноге и теперь большой палец нежно поглаживает верхнюю часть моего бедра. Мне следовало бы убрать его руку… но я не могу. Просто закатываю глаза.
— Так, тебе нравится, что тебе платят деньги за то, чтобы ты доставлял оргазмы?
— Да, конечно.
Он выдыхает.
— А какая тебе разница до всего этого?
— Просто пытаюсь понять, почему ты занимаешься этим.
— А почему бы и нет.
— Никто просто так не станет заниматься этим. Сомневаюсь, что кто-то планирует стать порноактером.
— Ну, я просто попал в это, не сказать, чтобы это было моей мечтой.
Не знаю, что хочу от него услышать, но хочу больше, чем его ответы. Хочу услышать точный ответ, нравится ли ему это или нет, что-то кроме его странного ответа «конечно», потому что нельзя иметь такую работу как эта и быть безразличным к этому – и ко всему прочему, его ладонь все еще находится на моем бедре, она просто лежит там, словно там ей и место. Это все чертовски странно.
 
Вздыхаю.
— Мы рассказывали друг другу все. Ты мне признался, что писался в кровать, когда тебе было семь, и… — прикрываю свой рот, чтобы не рассмеяться от воспоминаний об этом. — И давай не будем забывать, когда мы были в средней школе после выпускного в домике на озере ты напился так, что обмочился в кровати. Я никогда этого не забуду. Ты проснулся и уставился в потолок, начиная трогать рукой место вокруг себя на кровати, при этом не сводя взгляда с потолка, — теперь смех вырывается из меня. А Тайлер даже не кажется смущенным этим воспоминанием. — Ты спросил меня, не течет ли потолок. Я имею в виду, что ты обмочился, когда спал со мной в кровати, а тут не говоришь, нравится ли тебе сниматься в порно? Это не честно.
— Это просто работа. И все. Как можно что-то чувствовать к работе. Джемма, ты накручиваешь себя и причем зря.
— Это все, что ты можешь сказать?
— Именно, — Тайлер пожимает плечами и убирает руку с моей ноги. Черт побери.
Сглатываю.
— Ты что, хочешь сказать, что не получаешь удовольствия от секса, за который тебе еще и платят. Ты меня за дуру считаешь?
— Джемма, это не то, что ты думаешь, это работа.
— Это секс, Тайлер, — говорю я. — А занятие сексом приносит удовольствие.
— Ты спрашиваешь меня о том, доставляет ли это удовольствие, или нравится ли мне это? — он смотрит на меня и усмехается, прежде чем перестроиться в другой ряд.
— О втором.
— Это просто… просто другие ощущения, понимаешь?
— Нет, — отрезаю я. — Я же не порноактриса. Поэтому даже не представляю.
— Секс в порно – это просто секс.
— Да, а тебе нравится заниматься сексом, точно.
Качая головой, Тайлер смеется.
— Ага, секс – это хорошо.
— Тогда тебе нравится быть порноактером?
— Как я уже и сказал, — он смотрит на меня, приподнимая бровь, — конечно.
— Ну и какая у тебя любимая партнерша по съемкам?
— Джемма, ты знаешь, я не хотел бы гов… — он качает головой.
Перебиваю его, не в силах остановиться и заткнуть свой рот. Он словно предатель продолжает выдавать снова и снова слова, которые явственно подтверждают, что мои чувства выходят далеко за рамки дружеских. И это меня ранит.
— Нет, стой, у тебя обязательно должна быть самая любимая, должна быть та, к кому ты относишься по-особенному, ну, или что-то в этом роде.
— Джемма, послушай, услышь меня. Нет. Нет такой девушки.
Сужаю свои глаза, глядя на него.
— Да, ладно тебе, Тайлер. Ты обязательно должен испытывать влечение, ну хоть немного к одной из них, я имею в виду, ты трахаешь их тела перед камерой. Просто ответь.
— Я не испытаю вообще никаких чувств ни к кому, когда идет съемка. Ни к одной девушке, с кем я снимался, я не чувствовал вообще ничего.
Вскидываю руки вверх.
— Боже, парни – такие странные. Нет ни единого шанса, что я смогла бы трахаться с кем-то снова и снова и, в конце концов, не испытывать вообще никаких чувств к этому человеку.
— Ну, ты же девушка, Джемма, — его ладонь вновь ложиться на мое бедро, только на этот раз чуть выше, подушечки пальцев начинают неспешно поглаживать кожу. — Вы на самом деле странные, — мягко выдыхает он.
— Конечно странные… — издаю ироничный смешок и отворачиваюсь, смотря в окно.
— Титч, это совершенно отличные чувства. Это работа. Я получаю за это деньги. И я ничего не испытываю к ним, они для меня не существуют. Безымянные вагины, — он судорожно выдыхает, прежде чем взглянуть на меня. — Понимаешь, Титч, когда мы встретились с тобой и у нас все закончилась сексом – это просто произошло, я отчаянно желал этого, желал этого больше, чем сделать следующий вдох. Я хотел тебя. Я хотел заняться с тобой сексом, и это все, о чем мог думать с того момента, как ты села в такси. И как только между нами все вспыхнуло, не мог насытиться тобой. Мне было мало тебя, твоих ласк, я хотел буквально поглотить тебя, — он переводит дыхание, мягко поглаживает меня по ноге. — Понимаешь, — вновь говорит он запальчиво. — Это такое ощущение, будто у тебя закатываются глаза от нереального удовольствия. Это по-настоящему. Я и ты, и то, что между нами – это на самом деле, там нет притворства. А то, что я делаю на работе – это механические движения. В них нет ничего даже крупицы чувств. Вообще. Ничего.