Не предавай любовь. Книга 2 (СИ)

Катя передумала уезжать. Сообщение Сена ее ничуть не успокоило, но чувство беззащитности ушло. Юдин тоже не дурак. Неужели начнет ее преследовать, поставит под удар популярность? От воспоминаний об их прошлом разговоре хотелось еще раз вымыться в душе. Катя доедала кашу, когда голос Яны заставил ее вздрогнуть:
— Он вчера опять закинулся, да? — спросила соседка.
Катя подняла взгляд. Дарьяна смотрела на нее с выражением… отчаяния? Губы Яны дрожали, в глазах стояли слезы.
— Я не знаю… — проговорила Катя, опуская взгляд к каше.
— Он мне обещал, что не будет, — пробормотала Яна. — Я видела, он за тобой пошел. Вы встретились? Он был под кайфом?
— Да, — сухо сообщила Катя.
— Наговорил тебе… да, наговорил?
— Ну…
Яна разрыдалась. Как-то… страшно, резко, словно прорвало плотину. Да, это отчаяние, поняла Катя, бросившись успокаивать соседку по комнате. Только через пару минут Дарьяна смогла заговорить связно.
— Его… избили! Опять! — шептала Яна, запрокинув голову. — Он опять… опять на колесах! Ему же нельзя! Он же становится… он становится… он не чувствует границ, понимаешь!
— Кто? Когда? — бормотала Катя. — Что случилось?
— Он иначе песни писать не может, — всхлипывала Дарьяна, — только под «мурзилкой» (* — вид легкого наркотика, распространяемого в клубах и барах). И все больше… все больше. А потом… потом… девушки. Он не может остановиться… проблемы были. Поклонницы его никогда не закладывают, но он же… он же… кого захотел, к той и подходит. И отказа не принимает, понимаешь?
— Я все понимаю, — сказала Катя. — Ян, успокойся. Его сильно избили?
— Да. Он тоже сдачи дал. Около пяти, он домой шел… я следила, он сказал: разборки. Я вцепилась — он послал. Никогда не говорит, с кем стрелки забивает. И вот…
В дрожащих руках Яны высветилась фотография в мессенджере. Судя по селфи, Юдина приложили серьезно: лицо Сеня опухло, один глаз закрылся, на скуле было синее пятно.
— Из-за девки, — горько сказала Яна, — опять из-за какой-то бабы!
Дарьяна вдруг напряглась, вытерла слезы тыльной стороной ладони, посмотрела на Катю, нахмурившись:
— Это из-за тебя, да? Я видела того твоего… коз-з-зла смазливого в коридоре. Глеба, да?
Катя похолодела.
— Ну ты, Кать, и с**ка, — жалобно проговорила Дарьяна. — Я думала, мы друзья. А ты на подставу сработала, да?
— Глупости, — глухо сказала Катя, исподлобья глядя на соседку по комнате.
От Яны можно было ожидать чего угодно, даже драки, однако Юдина казалась совершенно подавленной. Она сидела напротив Катя и нервно терла рот, размазывая вокруг губ остатки помады.
— Если этот, как ты выражаешься, козел, услышал хоть часть того, что мне наговорил твой братец, я не удивляюсь, что ему… прилетело, — сухо сказала Катя, немного блефуя. — Я тут не при чем. Я ничего не говорила.
Если это был Глеб, то… о господи!
— Хотя с чего вдруг это быть твоему крашу (* краш — объект интереса, влюбленности)? — зло проговорила Яна. — Он же с мымрой какой-то приперся загламуренной. Она Сену весь вечер глазки строила. Она походу еще и беременная ванилька-алкоголичка, весь вечер намекала на особое положение, а потом, я видела, полбутылки на балконе за шторой высосала.
Глеб
Когда Саша в очередной раз отлучилась, якобы чтобы сходить в туалет (гормоны, любимый, гормоны), Глеб нашел ее на балконе в компании каберне. Он некоторое время «любовался» ее профилем с бутылкой у рта. Выдал его звонок на телефоне — африканские барабаны. Беда никогда не ищет человека, человек ходит за ней по пятам, проникновенно запел густой голос на языке народа Ашанти.
Саша дернулась, вино пролилось на платье.
— Глеб? Я…
Глебу не пришлось ничего говорить или изображать — Саша приняла его молчание и неподвижность за упрек.
— Я немного… два глотка… читала вчера в инсте, что немного можно… там… витамины…
— В вине? — негромко уточнил Глеб. — Весьма спорное утверждение. Саша, тебе нужно сходить к врачу.
 
Саша поставила бутылку на замусоренный сигаретными окурками бетонный выступ. Пробормотала облегченно:
— Да, разумеется. Завтра… я съезжу в Екатериногорск. Уверена, что…
— Зачем? Сходим здесь, в Каратове, вместе. Ведь если что-то… не так, поездка может плохо повлиять на ребенка.
Саша растерянно рассмеялась, вглядываясь в лицо Глеба. Он не улыбался, говорил серьезно и даже сам верил в то, о чем говорит.
— Глеб, ну понимаешь, я там знаю врача, он лучший, с ним договорилась Ди, чтобы он меня вел сразу… и до… самого…
— Вот в следующий раз к нему, а завтра сходим в клинику «Пульс», все ее очень хвалят. Раз ты все равно здесь, зачем тратить время на разъезды?
— Но Глеб…
— Саш, — Глеб нахмурился, — ты ничего случайно от меня не скрываешь?
— Ну ты чё, нет, конечно? Пойдем, куда скажешь и когда скажешь, — Саша уже овладела собой — по ее глазам Глеб понял: она на что-то решилась.
Ему было плевать. Это все ложь, теперь он знает. Почему-то в голове стало как-то ясно и… звонко. Словно исчезло вчерашнее замешательство, непонимание, как жить дальше, все стало хрустально прозрачным и понятным — это ложь. И сейчас начнется спектакль, воплощение Сашиного плана «бэ».
У Глеба тоже есть план. Он все слышал, все видел, там, в коридоре. Он не вмешался, потому что не разобрался сразу, грешным делом подумал, что Катя с ним… с тем уродом, который только что вернулся в блок и принял из рук Тимура пакетик с мелкими сиреневыми таблетками.
Глеб сам недавно узнал, что Тимур приторговывает дурью. Это у них называлось «мурзилкой». Вещь легкая, напрочь отключает тревожность, расслабляет до ощущения легкого полета над жизнью, контроля над всем происходящим. При этом в голове слетают все стоп-краны, границы дозволенности раздвигаются до беспредельности. Чему Глеб только что и был свидетелем.
Этот фрик посмел полезть к Кате. Он обидел Катю. А Глеб стоял и смотрел, потому что… фак! фак! — в голове стоял чертов долбанный ограничитель: это Катя, она навсегда для него потеряна, у нее своя жизнь. Такая? Если за эти полтора года она не превратилась в железную леди, то сейчас умирает от страха и позора у себя в комнате! И что-то подсказывало Глебу, что до железной леди Кате еще далеко.
— Саша, — ласково сказал он, — ты иди ко мне в блок, отдохни, а у меня еще есть дела.
  
Глава 9
 
Глеб
Глебу пришлось проводить Максимову, вернуться на вписку и торчать там до четырех утра. Но даже тогда поклонники Сена не собирались расходиться. Тогда Глеб взял в оборот придурка Тимура. Выволок бывшего приятеля в коридор и припер к стене. Спросил строго:
— Ты с каких пор на «мурзилке» бабло куешь?
Тимур тут же допер, что спросили его далеко не по-дружески. Огрызнулся:
— Как могу, так и зарабатываю. Не у всех дедушки владельцы галерей. Тебе больше всех надо? Если что, за мной внятные пацаны стоят, объяснят тебе, что к чему.
Глеб покачал головой:
— Я похож на самоубийцу? Мне твой бизнес пофиг. Тут этот… король вечеринки только что о чем-то с тобой базарил. Заказ делал?
— Пойди к нему да спроси, — Тимур боязливо оглянулся.
— Тима, — медовым голосом протянул Глеб, — ну чё ты, как этот. Вспомни, сколько раз я тебя выручал. Не обламывай другана. Мне нужно с Юдином побеседовать в приватной обстановке. К тебе это никак не относится, это наши с ним личные терки. А он все время или девками обвешан, или в родном музыкальном коллективе.
 
Тимур досадливо оттопырил нижнюю челюсть и все-таки пошел навстречу, видимо, не захотел кусать руку, которая его не раз щедро подкармливала:
— Я его перенаправил, я сейчас без товара. Через час чел подойдет, позвонит, сюда заходить не будет, у общего душа подождет. Если че, я ничего не знаю. Ничего тебе не говорил.