Идеальная девушка (СИ)
Внезапно захотелось оказаться как можно дальше отсюда, от всего этого. Я могла представить сад, где стану выращивать все сорта яблок-зернянок, пляж за домом, где пасется небольшое стадо креветочных пальм — идеальная, насколько это возможно в дали от Юфофадета, жизнь. Дивлиаре наверняка понравилось бы жить на моей ферме. Несмотря на возраст, она упорно представлялась мне дочерью. И если недавно рядом с клиникой я почти утратила этот образ и ощущение, то сейчас, вдали, оно стало невыносимо ярким, прожигающим в груди дыру.
Казалось, я стояла так несколько часов, проживая безмятежную и наполненную каким-то неясным достоинством жизнь в глубинах разума. Светлое тропическое небо, раскинувшееся над кронами яблонь стояло перед глазами, словно могло спалить все другие небеса без остатка. С пляжа долетал ветер со странными запахами, сочетавшимися с совершенной светлой пустотой небес как единое целое. Что-то рассказывала Дивлиара, легкая, веселая, забывшая о всех печалях. На деле, Марк ответил спустя три минуты. Всего лишь три ничтожных минуты, даже не истощивших терпение малявки.
Успокоенная и непоколебимая, я вернулась в комнату.
— Требовалось кое-что уладить. Марк сегодня прилетает, готовлю ему грандиозный сюрприз. Так на чем мы остановились?
— О, на ерунде! Я тоже хочу приготовить для Марка сюрприз! Вы давно встречаетесь? Расскажи мне, что он любит!
Вызывая у малявки волны зависти и злобы, я принялась со счастливой улыбочкой повествовать, как Марк ухаживал за мной на Юфофадете, как рискуя жизнью, оставил записку с обратной стороны окна моей комнаты, выходившего в глубокую пропасть, со стенами, облизанными не стихающим ветром до гладкости стекла. Несмотря на то, что Тахипши не знала еще трепета любви, ее сердечко замирало при словах, что он не мог пользоваться летающей техникой из-за охранной системы дома…
Какой же все это сейчас казалось глупостью! Каким-то представлением, шоу для доверчивой публики, в котором фокусник выдает обычный трюк за великое искусство.
А рядом, слушая наши голоса, непередаваемо ужасно страдал человек.
Несколько месяцев назад Тахипши провернула с ним омерзительную, как она сама это называла «шутку». Заманив в гости, парализовала, ампутировала конечности. Заказанные ей подпольные врачи тайно прибыли на Лэтэтон, и прооперировав несчастного, переместили его мозг в тело собаки.
Шпиц-Бетельгейзе, очаровательная шароподобная псинка похожая на шар на ножках, со сплюснутой мордой и огромной черепушкой. У меня в детстве жил один такой, но сейчас это обстоятельство не возвращало к приятной ностальгии, а наоборот, порождало разрушительное ощущение. Будто все мои драгоценные воспоминания осквернили, вываляли в нечистотах. Тело Дмитрия отправилось в утилизатор, а пленник, на радость мучительнице, страдал. Однажды Тахипши даже рискнула пригласить в гости его убитого горем отца, и по сей день ищущего пропавшего сына.
Как это все исправить? Как заставить Тахипши заплатить за все, что она когда-либо натворила, если разорвать ее на части и десяток раз — недостаточно?
Проклятый Марк задерживался. Малявка, словно издеваясь, налила мне бокал «Кремового лета» с Медеи, одной из редчайших планет, чья коренная флора после обработки годилась в пищу человеку.
Растворялся в драгоценном напитке, исчезнувшем с рынка, дешевый наркотик. Его завихрения, недоступные обычному взгляду, отлично просматривались имплантатом. Не дрогнув, я приняла из рук мерзкой твари изящный бокал, поднесла к самым губам, вдохнула запах и, поставив на столик, изрекла с блаженной улыбочкой:
— Этим ароматом можно наслаждаться вечность.
Малявка скрипнула зубами от ярости.
— А я предпочитаю наслаждаться по полной, а не довольствоваться малым! — надменно заявила она, закидывая в рот красную пластинку, чтобы успокоиться. Из ее носа и рта тут же повалили клубы пурпурного дыма, словно зло, притаившееся в детском тельце, вырвалось наружу, более не в силах поместиться в маленьком пространстве.
Я лишь улыбалась, поглаживая кончиком пальца ободок бокала.
Это подействовало, разозлив малявку еще больше и создавая неповторимые кадры на записи.
— Многие не разбирающиеся в подобном люди считают, эти потомки сигарет лишь для позеров, но как по мне, они весьма хороши, — пыша дымом промолвила Тахипши. Ее лицо тонуло в багровой завесе. Казалось, расплата снизошла на эту дрянь, утопив в обернувшейся дымом крови, только она этого еще не поняла.
— Рада, что ты в столь юном возрасте умеешь отличать посредственные суждения от по-настоящему ценных вещей. Эстетика — вот что способно нести нас дальше, когда тело устало. Эти клубы дыма, рождающиеся на языке, весьма гипнотические. Я бы сказала, дымовые пластины одно из лучших изобретений, но есть еще нечто более совершенное, способное вознести сознание над всем миром и не навредить при этом телу. Но представь, эта потрясающая вещь — самая запрещенная в мире. Так нелепо! Готова поспорить, что тебе бы очень понравилось.
— И что же это, Энжи? — Тахипши позабыла про злость, даже неосознанно задержала дыхание, очарованная моими словами.
— Конечно же «Зеркальный убийца», — с невозмутимостью истинной дочери своей планеты ответила я, наслаждаясь, как без утайки исказилось при этих словах лицо малявки, явив отвратительную гримасу, достойную своей обладательницы.
Глава 11. Его глаза
— Ты… ты… — прошипела Тахипши задыхаясь. Она едва не забыла, что физически слабей меня, едва сдержалась, чтобы не броситься, не убить меня на месте.
— Кому-нибудь другому я бы не стала советовать, да что там, даже в разговоре это название упоминать! Но я чувствую, мы с тобой — родственные души, — все тем же чарующим голосом, не меняя тона, продолжала я. — «Зеркальный убийца» — это якобы билет в один конец. Но подумай, стало бы это вещество называться наркотиком, умирай от него все с первого же раза? Почему тогда его не называют просто ядом, отравой? Большинство людей и, правда, сходят с ума, поглядев на себя со стороны с помощью «Зеркальца». Но есть небольшой процент тех, кто нисколько от него не страдает. И в галактике этого не афишируют. Например, одно время группировка террористов «Комета Света» принимала в свои ряды новичков только после проверки «Зеркалом». Оно может вернуть человека в то состояние, когда ему было важно нечто, что для него давно утратило смысл, вроде любви, сострадания или вообще морали. И убить именно этим. Ты не представляешь, сколько опасного хлама вбивают в наши головы и как он отравляет жизнь.
Тахипши таращилась на меня, гадая, не вру ли.
— Я слышала про «Комету» разное, но такое — впервые, — наконец, проговорила она. — Их вырезали еще до рождения Марка, и как по мне, использовать «Зеркало» для проверки каждого новичка даже для них — слишком. Тебя наверняка обманули.
— Засекреченные архивы на то и засекреченные, чтобы все думали, будто информация из них — абсолютный вздор, — я одарила малявку безмятежной улыбкой.
На самом деле, я вновь не знала, откуда в моем разуме всплыло «Зеркало», но это больше не пугало. Если говоря о девочках-убийцах с бритвами в леденцах, я испытывала что-то вроде восторга перед героями любимой книги, хотя чуть позже мне и стало неприятно, то «Зеркальный убийца» вызывал противоположные эмоции, далекие от розовых грез. А хоть как-то контактировать с подобным я могла только благодаря Марку. Надеюсь только, что это действительно был всего лишь какой-то архив, выуженный из его головы…
— Так значит, «Зеркальце» опасно не для всех? И «Комету» вырезали из-за практики его использовать?
— Кто знает. Как ты правильно заметила, эту группировку уничтожили задолго до нашего рождения. Но нам ведь она и не нужна. Главное препятствие — это именно то, что ты не понимаешь и презираешь, Тахи. То, что называют совестью и все прочие человеческие предрассудки. Для тех, кто хоть когда-то обладал ими, «Зеркало» действительно становится убийцей. Но ты руководствуешься исключительно разумом, а значит, сможешь пользоваться им без проблем.