Стена (СИ)

Барон с равнодушным и спокойным лицом, на котором, не смотря на зябкую утреннюю прохладу, не дрожал ни один мускул, оглядел присутствующих.
Где-то вдалеке, за редким еловым лесом поднималась ранняя заря. Солнце розоватым блюдцем поднималось из-за макушек деревьев, словно не до конца ещё поверило в свою силу, из-за чего окружающий мир, так до конца и не поверивший в очевидный ежедневный восход, окрашивался в серый.
Словно стеснялся свободы, подаренной новым днём.
Не смотря на ранний час, вокруг городских стен уже кипела работа. Растянутой колонной из ворот показалась бригада хмурых здоровяков, чьи внушительные колуны, закинутые на плечо, безошибочно выдавили в смурных мужиках лесорубов.
Словно в противовес подтянутым, почти медвежьим по своему виду дровосекам, в сам город тянулась другая вереница, состоявшая в основном из полнеющих зажиточных крестьян и хуторян, первых экономических жертв имперского вторжения. Авангард этой процессии, которой по приказу барона и предстояло обеспечить полные склады провизии на время предстоящей осады, уже толкался у подъёмного моста. Трое округлых землепашцев, судя по виду уже несколько лет как не бравших в руки никакого сельскохозяйственного инструмента, обходясь трудом батраков, задумчиво чесали затылки, не в силах отбиться от энергичных наскоков худенького интенданта, обнаружившего, очевидно, недостачу.
А шестеро молодых учеников Ордена магов, выстроили напротив невозмутимого и бодрого барона, отчаянно шатаясь и позёвывая.
Тяготы походной и военной жизни несомненно закалили их. Однако в душе эти юноши и девушки всё так же оставались нежными студиозусами, привыкшими подстраиваться под медлительный темп жизни свои престарелых преподавателей. Пусть даже прошлое некоторых из них и сложно было назвать радужным, однако мягкотелые порядки академии всё-таки оставили свою метку на каждом. Увереннее всех держалась, конечно, Марта, в которой до сих пор были живы неистребимые крестьянские привычки, но и она изредка пошатывалась из стороны в сторону, то и дело прикрывая то один, то другой глаз. Из остальных же адреналин недавнего боя, натянутый струной всё время их отступления, выветрился окончательно, чему поспособствовала и первая за много дней ночёвка не под открытым небом. Так что положению их можно было только посочувствовать.
Тем более, что недавно произведённый адъютант барона сержант Брок, горя неофитским рвением, заставил всех выйти на тренировку в полной выкладке, не уточнив правда, что именно он подразумевал под этой самой выкладкой. Именно поэтому у Линда на поясе болталась тонкая дуэльная рапира, польза от которой могла быть только на дворянской дуэли, но никак не на поле боя, а тщедушный Марк то и дело подтягивал лямки походного рюкзака, набитого всякой всячиной.
— Явились… — повторил барон, окатывая своих новых воспитанников ледяным взглядом. — А рюкзаки на кой притащили?
Вопрос обращался к самому интеллигентному и самому неприспособленному к солдатским будням Марку. И тому не оставалось ничего другого, кроме как неуверенно пожать плечами.
— На землю его скинь, — предложил барон. — Он тебе не понадобится.
Марк сомнамбулически снял со спины свою ношу и отбросил её в мокрую траву. Рюкзак с приглушённым лязгом упал в двух шагах от барона.
— Я вижу, что в вас всё-таки имеется некая крупица благоразумности, — обратился барон к магам, — и некоторые из вас при оружии. Прекрасно. Осталось лишь проверить, как хорошо вы умеете им пользоваться. Ты, — он ткнул указательным пальцем в Линда. — Спарринг. Со мной. До первого касания.
Линд испуганно огляделся по сторонам, но наткнувшись на всё такие же недоумевающие и заторможенные взгляды товарищей, вышел из строя. В конце концов, если барон хочет казаться таким неотёсанным солдафоном, лучший способ заслужить его хорошее отношение — это показать ловкость в обращении с оружием. А уж в этом юный сын герцога, практикующийся у лучших наставников королевства, был хорош. Определённо хорош.
С тихим шелестом обнажив оружие, Линд встал в стойку.
 
Барон, вытаскивая из ножен свой двуручник, уважительно, как показалось юному магу, кивнул.
— Восточная школа? — спросил он. — Очень неплохая школа, очень. Но…
А дальше Линд не понял, что произошло. Барон вдруг резко рванулся вперёд, уводя клинок меча так далеко за спину, что любой учитель фехтования немедленно взвыл бы от ужаса. Линд с выставленной вперёд рапирой постарался было купировать подобный натиск тонким уколом, чтобы ненароком не проткнуть насквозь оппонента, набравшего приличную скорость. Однако барон не дал ему такой возможности. Одним лёгким скачком увернувшись от выпада, он на секунду остановился и широким ударом, используя инерцию, заехал рукоятью меча Линду прямо в подбородок.
Юноша взвыл.
— …но абсолютно бесполезная в реальном бою, — закончил барон, глядя на ошеломлённую шеренгу студентов.
Линд тем временем шипел от боли, стоя на четвереньках и упираясь одной ладонью в прохладную землю, а другой потирая горящую челюсть. Момент падения он не помнил.
— Это нечестно! — шамкая проговорил он, шипя от боли и обиды.
— Неужели? — поинтересовался барон, опуская взгляд на него. — И в чём же бесчестье? Мы договаривались драться до первого касания. Или были ещё какие-то условия.
— Я… я… мы… — запинался Линд, едва гася готовые прорваться сквозь броню самообладания жгучие слёзы. Самое страшное в его унизительном положении было то, что он прекрасно понимал свою ошибку. Они действительно договаривались только об одном касании, а не о соблюдении всего дуэльного кодекса. — Я вообще не понимаю, зачем нам осваивать ближний бой. Мы, чёрт побери, маги. Мы стоим позади всего войска и вражеские…
— Ну, что? — перебил его барон. — Вражеские мечи до вас не дотягиваются? Можно отсидеться за спинами вшивой пехтуры. Что же, посмотрим…
И резко, даже не успев закончить свою фразу, ударил Линда сапогом по животу. Юноша с очередной порцией воплей перекувырнулся на спину, прикрывая ослабшей ладонью место удара. Но барон и не думал заканчивать. Следующий удар, всё той же ногой, пришёлся уже по печени, заставив сын герцога скрутиться калачиком. От гневных криков не осталось и следа. Теперь от Линда доносилось только тоненькое поскуливание и громкое чавканье бесполезно открывающегося рта, силящегося глотнуть хоть каплю воздуха.
— Смотри, я тебя даже мечом не бил, — издевательским тоном произнёс бароном. — Вообще оружием не касался, только ногой. Ну, и где твоя хвалёная магия? Где все эти огненные шары, фиолетовые стрелы?.. Ты даже на ноги самостоятельно подняться не можешь, сосунок.
И наступив ногой на щёку, уперев кожаный каблук в подёргивающуюся скулу, ещё более вкрадчивым тоном продолжил:
— И поэтому от этого самого момента ты будешь делать то, что я скажу. Скажу прыгать — будешь прыгать. Скажу драться — будешь драться. Скажу умереть за нашего обожаемого короля — умрёшь без разговоров, ты меня понял?
Сняв ногу с лица несчастного Линда, обратился уже ко всем.
— Это касается каждого. Вы больше не в академии, молокососы. Ваши наставники, куда более могущественные в своём мастерстве, чем вы, остались под Гетенборгом на корм воронам. В том числе и потому, что какой-то вонючий имперский крестьянин ткнул ржавым копьём им в лицо, отчего мэтрам магии здоровья обычно не прибавляется. Если вы думаете, что ваше счастливое спасение из той бойни автоматически даёт вам иммунитет от такой же позорной кончины, то вы сильно ошибаетесь. И не пытайтесь строить из себя могучих волшебников прямиком из древних мифов. Все вы — лишь недоучки, судя по рассказам виконта Аурденнского, что-то там смыслящие в боевой магии. А у нас в Дарммоле нет своей академии, я — не седовласый магистр магических наук, и потому единственное, чему я могу и буду вас учить, так это как не подохнуть в первые минуты боя. И заодно, если получится, отправить к Богам как можно больше имперцев. Теперь же… Ты, северянин, — он указал на Холька. — Шаг из строя. Посмотрим, на что ты годишься.