Сумеречное сердце

Она сдержалась. Лишь удивилась, что вкус крови ее колдуна нисколько не уступал эльфийской. «Ее колдун» – Эсмина поймала себя на этой мысли и попробовала удержать ее столько, сколько получится. Она доставляла наслаждение.
– У тебя были рабы? – вернул к реальности голос Ника.
Эсмина поняла, что закрыла глаза, смакуя его кровь. Между тем колдун преобразился. То ли русалочий порошок изменил его внешность, то ли свечи бросали холодные отблески, забирая цвет из его кожи. Луна уже висела над ними, а значит, им стоило торопиться. «Ночь живых» началась.
– Нет, – покачала она головой и тоже протянула ему руку. – Ты будешь первый.
Кройн много раз предлагал ей сделать рабов, но Эсмина отказывалась, снова находя причины. Как и служение Темному, превращение человека в вампира было табу. Ей казалось важным иметь запреты в своей ничем не ограниченной бессмертной жизни. Пусть и поставленные ею самой.
– Это же понарошку? – вдруг засомневавшись, спросила она, но было поздно.
Видеть, как удлиняются клыки у вампира, Эсмина привыкла, но почему-то именно в этот момент она вдруг испытала сильнейшую горечь. Чернокнижник преобразился. То не жемчужный порошок, и не заглянувшая к ним в окно луна выбелили его кожу, удлинили клыки и заменили цвет радужки на красный. То был ритуал, за которым наблюдал сам Темный, превративший Ника в вампира, и от осознания столь могущественного вмешательства Эсмине стало не по себе.
А в следующий миг понадобилась вся ее сила, чтобы оттолкнуть вампира-новичка, прильнувшего к ее вене. Пусть Ник стал кровопийцей магическим образом, но вел он себя так же, как и другие, кого Кройн выбирал для пополнения клана. Новички не умели останавливаться.
Схватив колдуна за волосы, Эсмина с трудом оторвала его от себя и швырнула об стену. Возможно, она не рассчитала силы и стукнула его слишком крепко, а может, то действовало заклинание, но Ник пришел в себя не сразу. Впрочем, Эсмине было не до него, потому что от укуса новичка обычно становилось плохо даже Кройну. Какое-то время она валялась, молча глядя в потолок и пытаясь справиться с головокружением и цветными пятнами в глазах, но мысль о том, что «Ночь живых» измеряется в часах и минутах, которые сейчас утекали, заставила ее с трудом сесть. Ник скорчился у стены, но, похоже, был жив – в том смысле, в каком это можно сказать про вампира, потому что Эсмина ощущала в нем самого натурального кровососа.
Стук в дверь заставил ее прийти в себя окончательно.
– Ник горячую воду просил, – послышался голос Вильмы. – Я ведро у двери поставлю. И не шумите. Дети спят.
– Спасибо, не будем, – прохрипели колдун с Эсминой почти одновременно.
Поймав взгляды друг друга, оба вдруг улыбнулись. Напряжение растаяло, как последний мартовский сугроб, и Эсмина почувствовала, что к ней возвращаются легкость и радость, подаренные эльфийской кровью. Напиток оказался не только долгоиграющим, но еще и с секретом.
– Надо помыться. – Ник икнул, продолжая улыбаться.
Кажется, дурман из ее крови передался и ему. Эсмина никогда не видела пьяных вампиров, потому что на Кройна эльфийская кровь действовала иначе – делала его агрессивным и опасным. Похоже, теперь им придется быть осторожными вдвойне. «Ночь живых» оплошностей не прощала.
  
Глава 8
 
Бал вампиров
 
Нику понадобилось еще полчаса, чтобы привыкнуть к жажде. На вопрос Эсмины, превращался ли он раньше в вампира, колдун молча тер себя тряпкой за ширмой, смывая жемчужный порошок, который оказался на удивление липучим. Эсмина помылась первая без всяких ширм, но Ник старательно пялился на луну, делая вид, что ночное светило интересует его больше обнаженного женского тела. Может, так оно и было. Эсмина не помнила себя новичком, но точно знала, что первые несколько месяцев или даже лет она ни о чем, кроме крови, не думала. И все-таки способности колдуна поражали.
Когда они закончили облачаться в праздничные костюмы, рядом с ней стоял настоящий вампир – с ледяной кожей, красной радужкой и удлинившимися клыками, которые у новичков торчали большую часть времени. Хорошо, что ехать по Гранвэлу им предстояло ночью. Нанятый экипаж уже сверкал огнями у часовой башни. Эсмина старалась не думать о колдуне и не разглядывать его постоянно. То ли новый образ был виноват, то ли эльфийская кровь все еще будоражила ее сердце и душу. Ник Пятый был прекрасен в темно-синем камзоле, расшитом серебром и жемчугом. Для нее он выбрал платье из шелка дымчатого цвета, украшенное вставками из красного шифона и крупными бледно-желтыми аметистами, рассыпанными по всему подолу. Туфли, диадема и колье сверкали бриллиантами. Прическу ей уложила Вильма, которую позвал Ник, когда они закончили с одеванием. Троллиха не задавала вопросов, но оказалась мастерицей широкого профиля. Она еще и ногти Эсмины в порядок привела, хотя это точно было пустой тратой времени. Если понадобятся когти, прощай, маникюр.
 
Увидев, что Ник вкладывает в ладонь Вильмы увесистый мешочек, Эсмина успокоилась. Она не верила в дружеский долг и отношения, не подкрепленные ничем материальным. Возможно, такой Эсмина была не всегда, но Кройн испортил ее во всех местах, где имелась слабина.
Больше всего ей сейчас хотелось показать Нику, какой красивый у нее чулок. А еще все время тянуло глупо хихикать. Эсмина уже догадалась, что эльфийская кровь сыграла с ней плохую шутку, но ничего поделать с собой не могла. Колдун вроде как держался, но дурман постепенно действовал и на него. Когда за ними захлопнулась дверца кареты и их затрясло по щербатой мостовой, он вдруг пересел к ней и с интересом склонился к ее кружевному чулку, который она таки показала. Глупо хихикая, вдруг сбросил с себя туфлю и показал ей свою ногу – тоже в чулке, правда, мужском.
Дорога до замка Петра Дракона пролетела незаметно. Они с Ником гоготали во весь голос по любому поводу. Смешно светила луна, забавно качался фонарь на крыше кареты, а уж приближающийся замок Петра – громадина на черной горе – и вовсе вызвал у Эсмины икоту от смеха. Дорога серпантином закружилась вверх, и они стали догонять другие кареты. К счастью, гости еще прибывали, значит, опоздание было простительным.
– Ник, – окликнула Эсмина, когда кучер остановил экипаж, не доезжая до ворот замка.
Человек разумно не хотел рисковать. Обычно слуг и наемных рабочих на таких мероприятиях не трогали, но Эсмина на месте кучера тоже не стала бы испытывать терпение своего племени. Судя по количеству прибывших, Петр Дракон устраивал не обычную «Ночь живых», а весьма крупный праздник – сброда со всех уголков Готенруга хватало с избытком. Не все вампиры соблюдали Кодекс. Кройн, например, никогда ничего не соблюдал. Запоздалая мысль мелькнула тревожным призраком. А вдруг Петр с Кройном помирились и она встретит создателя? Что тогда? Но метаться было поздно, к ним навстречу спешил вампир-привратник, и Эсмина взяла себя в руки.
– Ты бывал на наших праздниках раньше? – спросила она Доминика Пятого, который с любопытством рассматривал все и каждого.
– Нет, но читал о них много, в теории все знаю, – попытался он успокоить ее, и Эсмина поняла, что они вступили на тонкий лед. Как же она не догадалась хотя бы предупредить его!
– Не отходи от меня ни на шаг, делай в точности все, что делаю я, – велела она, на что Ник разумно возразил:
– А как же я тогда найду ключ? Помнишь план? Я отвлекаю, а ты ищешь кабинет Петра.
Эсмина остановилась и яростно уставилась на Ника, уперев руки в бока.
– То есть я ищу, а ты отвлекаешь, – поправился колдун и снова хихикнул. – Прекрати морщить нос, на тебя невыносимо смотреть.
– Много тебе чести на меня смотреть, – огрызнулась вампирша. – Сосредоточься!
– Я от тебя пьян, – пропел колдун, и Эсмина подумала, что ключ они, возможно, сегодня не добудут. Придется полагаться только на себя.
– Ваше приглашение, господа. – Привратник был одет во фрак на голое тело, и его разукрашенная золотыми узорами грудь недвусмысленно намекала на характер праздника.