Сумеречное сердце

– Уилли? – запоздало спохватилась Эсмина, поняв, что привидения в комнате нет.
– Ее уложили с другими детьми, я проверил, – сказал Ник, втаскивая в комнату чемодан, на котором восседал Остин. Эсмина предпочла бы, чтобы куда-нибудь дели кота, а вовсе не Уилли. По компании девочки она неожиданно соскучилась. Ох уж эти проклятия…
– Думаешь, Уилли будет спать? – недоверчиво спросила Эсмина, наблюдая, как Ник раскладывает содержимое чемодана на полу у кровати: свитки, банки, бутылки, порошки. Все, к чему она инстинктивно питала неприязнь. Эсмина только в компании Ника Пятого поняла, как сильно ненавидит магию – хоть черную, хоть белую.
– Я попросил Вильму дать ей «Звездное молочко», это снотворное безопасно, но усыпляет даже зомби. Уилли надо отдохнуть, а нам подготовиться.
Чуть качаясь, Эсмина подошла к Нику и заглянула ему через плечо, разглядывая его приготовления. Колдун деловито откупоривал бутылки и листал книги. Разложив несколько книг открытыми на нужных страницах, он достал черный мелок и принялся чертить вокруг кровати. Остин, к облегчению Эсмины, запрыгнул на открытое окно, а оттуда исчез в неопределенном направлении.
– Могу свечи зажечь, – предложила вампирша, чувствуя, как в душе пробуждается что-то незнакомое. Или забытое. Захотелось танцевать, и она тут же услышала в голове нужную мелодию. Руки сами взвились вверх, а бедра качнулись в одну сторону, потом в другую. Эсмина закружилась на месте, напевая себе под нос. Было хорошо, пусть мир слегка и кружился, а в удивленных глазах Ника плясали звезды других миров.
– Ты что с собой сделала?
Эсмина щелкнула пальцами, и свеча рядом с колдуном ярко вспыхнула. У некоторых вампиров с возрастом появлялись магические способности. Кройн за его столетия научился много чему, например, превращаться в гигантских птиц с зубастыми клювами, а вот Эсмина зажигала свечи, и это был предел ее волшебных талантов вампира-долгожителя. Но Ник, вместо того чтобы оценить ее помощь, бросился свечу тушить.
– Нельзя! – отчитал он ее. – Свечу крови зажигают в последнюю очередь. Да что с тобой? Ты на себя не похожа.
– А что у нас в первую очередь? – промурлыкала Эсмина, обходя его кругом. – Деньги достал?
Она и в самом деле чувствовала себя слегка странно. Напряжение последних дней куда-то испарилось, на душе порхало что-то невесомое и приятное, сердце томно покалывало, тянуло нежиться. И желательно не одной. Эсмина растянулась на кровати и приготовилась держать оборону, чтобы ее не согнали, но, видимо, Ника устраивало, что она перестала ходить кругами по комнате, стирая пятками магические знаки, которые он неистово чертил на дощатом полу. Интересно, он потом сам полы моет или Вильме за лишнюю работу доплачивает? Свесив с кровати босую ногу, Эсмина попыталась пощекотать пальцем шею колдуна, который как раз трудился рядом, ползая на коленях внутри большого круга, обозначенного черным мелом. Но он некстати поднялся и торжественно заявил:
– Готово! Начинаем. Что ты хотела узнать? О деньгах? Да, я все купил. В костюмы оденемся чуть позже, я оставил их в гостиной, чтобы случайно не запачкать кровью и воском.
– Будет так много крови? – с восторгом спросила Эсмина, снова пытаясь схватить колдуна за шею. Не давала ей покоя эта его часть тела. Так и хотелось… Что именно ей больше всего хотелось сделать с Ником, вампирша не определилась. Колдун вдруг сел к ней на кровать и, взяв за руки, внимательно заглянул в глаза. Она обратила внимание, что его не смущала ее ледяная кожа. Пальцы Ника слегка поглаживали ее запястья, и Эсмина решила, что у него такое же настроение, как и у нее.
Но тут колдун открыл рот и все испортил:
– Могущественный, Мудрый и Великий! Тебе посвящаю свои плоть и дух, даруй мне терпение и силу, во имя тебя творю. Протяни руку и помоги совершить грех против жизни. Еще раз и до бесконечности. Воистину верующий в тебя нечестивый раб просит. С верой и любовью. И пусть я всегда буду в числе тех, кто остался.
Эсмина поежилась и хотела отстраниться, но Ник держал крепко. Кройн тоже иногда молился Темному, всякий раз предлагая ей присягнуть на верность, однако Эсмина всегда находила подходящие предлоги, чтобы отказаться.
 
В комнате почему-то стало тесно, чадили зажженные свечи, все, кроме одной – той, что Ник назвал свечой крови. Створки окна распахнуты, весенняя ночь необычно душна и темна. Будто и не было никакой полной луны, наползающей на город с другой стороны. Но Эсмина чувствовала, что она там. Ждет ее, как и всегда ждала. «Ночь живых» будоражила зов, и захотелось быстрее закончить с неприятным ритуалом. Эсмина отчаянно гнала от себя реальность того, что вампирские пирушки больше не для нее.
– Дальше надо будет раздеться, – чуть хрипло произнес Ник, отводя глаза. – Ничего более, просто магия. Этот порошок называют русалочьим. Его нужно нанести на все тело. Потом я выпью зелье, ты укусишь меня, а дальше я тебя. Ты сможешь, Эсмина? По одному глотку, не больше. Сейчас я выпью одно снадобье, которое сделает меня уязвимым. Если ты не остановишься, я умру. Ты ведь постараешься, милая?
Эсмина опустила глаза на плошку с порошком жемчужного цвета, которую Ник поставил на кровать между ними. Эта его привычка называть ее «милой» настораживала и смешила одновременно. Столетний вампир мог быть каким угодно, но не милым.
– Не стоит придумывать причины, если хочешь близости, – чуть хрипло произнесла она и тут же пожалела об этом.
– Сосредоточься! – одернул он ее. – Вампиры, возможно, не самая сложная нечисть для обращения, но если не подойти к ритуалу должным образом, мы погибнем. Здесь властвует Темный, не забывай, что эта игра не для двоих.
Эсмина фыркнула и, встав на кровати в полный рост, расстегнула пуговицы на корсете, сняла и бросила его за круг, расшнуровала блузку, отправила ее туда же, позволила юбке скользнуть по бедрам к коленям и упасть возле ступней мягким кругом. От скитаний по Млыву и проклятия она отощала, но ее мертвая плоть все еще была хороша. С удовольствием отметив, как Ник судорожно сглотнул, Эсмина взяла пригоршню порошка и высыпала себе на грудь, после чего осторожно растерла по животу. Жесты были демонстративными, и, судя по виду колдуна, тот сейчас переживал не лучшие времена. Довольная, что женских чар она не растеряла, Эсмина принялась сосредоточенно натираться порошком. Неприятных чувств он не вызывал, наоборот, тело стало будто легче.
Колдун почему-то издал тяжкий вздох и тоже принялся раздеваться, стараясь на нее не смотреть. Зато Эсмина разрешила глазам вдоволь прогуляться по его телу. Однажды она его уже видела, и увиденное ей понравилось. Схватив русалочий порошок, Ник принялся густо обсыпаться им, будто старался прикрыть наготу. Раньше колдун не производил впечатления стеснительного, сейчас же даже покраснел. Вдруг стукнув себя ладонью по лбу, он выругался и потянулся за приготовленной бутылью, которая ждала его на полу. «Главное, не забудь ту часть, где я буду пить твою кровь», – усмехнулась Эсмина, наблюдая, как он морщится от очевидно горькой жидкости.
Потом ей пришлось ждать еще минут тридцать, пока Ник корчился по кровати, держась за живот и стараясь не потерять сознание. Она слышала кое-что о колдовских зельях. Оставалось радоваться, что ей не придется себя так мучить. «Хочу твоей крови, Ник! – горела в ней одна мысль. – Даже эльфийский нектар с ней не сравнится».
– Давай, – прохрипел он, придя в себя. – Помни, один глоток.
И протянул ей запястье, гад. Она бы предпочла в шею, там всегда было слаще, но сейчас думать приходилось о том, как бы сдержаться. Да он издевается…
Эсмина присела и, осторожно взяв его руку, поднесла к губам. Зов кричал убить колдуна немедленно, выпить до дна, а потом сделать своим рабом, но она нашла в себе силы ему возразить. Ник, похоже, уже прощался с жизнью, когда случайно встретился с ее горящим взором. Когда вампирша притянула его к себе, он не сопротивлялся. Эсмина сглотнула и заставила себя отвести взгляд. У них общее дело, и с ее стороны нечестно пользоваться гипнозом. Другой вопрос, что после стольких лет практики у нее это выходило неосознанно.