Апокалипсис наоборот (СИ)
— Эх… — покряхтел я, отряхиваясь от штукатурки, — Короче, подробностей особо и не будет. Диплом видите?
Я указал рукой на желтоватую стену. Точнее, на выбившуюся из общей картины грамоту, что не принадлежала к изначальной композиции. Чужеродную бумажку мои товарищи заметили не сразу, но все же заметили. Дождавшись необходимой реакции, я продолжил.
— Аня, сестренка моя драгоценная, эти чертовы бумажки с собой постоянно таскает, — взгляд скользнул по стене, и на моем лице появилась легкая улыбка, — На любой работе в кабинет вешает. Даже в отпуск брала! Впрочем, странности — это у нас семейное. Тяжело девушкам в науке, постоянно приходится доказывать окружающим свою компетентность.
Вдох. Выдох.
Болтовня отвлекает, расслабляет и дает время подумать. Подумать мне как раз было о чем, знаете ли… Фух. Я не особо верю во всякие вещи по типу судьбы, что-то там значащих совпадений или предназначения. Отрицающем все это атеистом мне быть также не нравится. Откуда ж мне знать наверняка про вещи, над которыми лучшие умы человечества не один десяток лет бьются? Мой выбор — быть в данном вопросе аморфным агностиком. Допускаешь все, не утверждаешь ничего. Не споришь, не ломаешь голову на пустом месте. Удобно, знаете ли.
Времена меняются. Люди меняются. Иногда, если они не меняются сами, их вполне успешно меняют обстоятельства. Так вот, сейчас я стал свидетелем и соучастником… хотя нет, полноценным главным героем чего-то максимально удивительного. Не какой-то банальной удачи, как два желтка в яйце или свободное место в утреннем автобусе. Наш экземпляр больше похож на полноценное, мать его, чудо. Жирненькое такое.
— Так вы что… с начала катастрофы не виделись? — осторожно спросил Танкист.
— Есть такое дело… — вздохнул я, — Она тогда в больнице работала, когда… Вы поняли. Когда все это случилось, — не найдя подходящих слов, я просто показал рукой куда-то на улицу, — В первые дни я был немного… вне зоны доступа. Самозабвенно гонял чаи с милашкой Хароном, хе-хе. Потом «доброе утро» наконец случилось, только связи уже не было. Вот и вся история.
— Понимаю, — коротко и тихо, но с какой-то почти отеческой теплотой ответил Кэп.
— История-то со счастливым концом, еп, — Ржавый неожиданно для всех изрек весьма позитивную мысль, пока поднимался на ноги.
Остальные же деликатно не стали продолжать разговор. Рано еще было радоваться, да и как-то грустно за остальных. Наверняка у каждого выжившего есть тяжелые истории, мысли о которых вынуждают напиться хоть-чего и смотреть на закат с омертвевшим лицом.
Вдох. Выдох.
Надо шевелить мозгами.
Хорошо-хорошо, признаюсь честно… Я сейчас буквально засвечусь от счастья! Дорогая сестра, которую я уже успел похоронить, оплакать и зачислить в свои ангелы-хранители, все еще коптит со мной одно небо! Даже не представляю, что ей пришлось пережить и как она сейчас выглядит. Морально не надломилась — в этом я точно уверен. Мою «слегка стервозную ученую» не сломали ни учеба, ни докторская, ни многолетняя нервная работа с многочисленными больничными практиками. Какому-то концу света даже пытаться не стоит.
Вашу мать… она ж меня мертвым считает!
Держаться оказалось немного сложнее, чем я рассчитывал. Руки начали мелко дрожать, так что пришлось еще сильнее вцепиться в висевший на груди автомат.
Вашу-мать-перепахать… Так я ж реально умер! Идеальный младший братишка едрить. Со стальной заплаткой на черепушку. Как бы я такими новостями Ане сердечный приступ не организовал…
Из коридора вновь послышались выстрелы, заставив впечатлительного Консерву вжать голову в плечи. Кэп коротко осадил нас через плечо одним взглядом и скомандовал продвигаться вперед. Мы послушно пошуршали к ближайшей лестнице на верхние этажи. Судя по рассказам Танкиста и общему шуму, бои постепенно смещаются к противоположному от нас краю здания. Хорошей новостью оказалось то, что противник решил не перекрывать все проходы наверх полностью. Меньше препятствий — легче дорога. Ложкой дегтя в этой ситуации было понимание того, что защитников зажимают в клещи. Вряд ли черномордые игнорируют лестницы в атакуемой части здания.
Мы двигались по лестнице, тихо и осторожно. В открытых настежь дверных проемах все чаще виднелись следы борьбы и запекшейся крови. Наверняка были и трупы, просто никто из нас не горел желанием находить их первым. Оплакивать погибших стоит лишь после того, как их число перестанет увеличиваться.
Чем чаще слышалась впереди какофония выстрелов, тем очевиднее становилось: защитники едва держатся. Перестрелка проходила всего в паре коридоров от нас, когда последний автомат защитников НИИ внезапно захлебнулся. Разведчики переглянулись, Кэп в очередной раз приложил палец к губам.
Двигались мы мучительно долго и бесконечно осторожно, сумев попасть на нужный этаж и остаться незамеченными. Кэп не дал нам шанса облажаться, уничтожая взглядом за любой минимальный шум. Вездесущие гильзы и битое стекло оказались плохим оправданием. Нам с Колесом пришлось учиться на ходу, Консерве и Ржавому — переучиваться. Быть тихим оказалось крайне сложно. Особенно отвлекаясь на присыпанные фанерой дверные проемы, что вели в какие-то лаборатории и кабинеты. С кучей уже начинающих шевелиться трупов внутри.
ХРУСТЬ!
В коридоре перед нами раздался оглушительный звон разбитого стекла. Будто слон из всем известного выражения наконец дорвался до ненавистной посудной лавки. Стекляшки заливались звоном и мольбами о пощаде, после чего героически обращались в кристаллический кварц.
Отреагировал наш отряд почти мгновенно, укрывшись в ближайших дверных проемах. Все разговоры сошли на нет, оружие обратило свою пасть в направлении источника шума.
— Пошли к черту!
— Не рыпайся, целее будешь.
— Обойдешься. Живой не дамся!
— Хорош уже с ней возиться.
Глухой удар. Коридор вновь погрузился в гнетущую тишину.
Со стороны баррикад безвременно почивших защитников военной базы через коридор двигалось четверо черномордых. Нападавшие уверенно шли по зданию, чеканя победный шаг и не забывая при этом держать стволы наготове. Судя по всему, они только что перебили всех способных сопротивляться защитников. Расслабиться им не давало разве что чутье и солдатский опыт. Их прикрытые масками лица и напитанные порохом ладони заметно пострадали от осколков лабораторной посуды и редких шальных пуль. Стеклянное крошево еще трещало на их сапогах, нарушая повисшую в здании тишину..
Самый высокий из нападающих тащил на плече повисшую плетью девушку в грязном белом халате. Кто она? Такие очевидные вещи стыдно говорить вслух, хе-хе. Искомая особа не подавала каких-либо признаков разумной деятельности. Кровоподтеки в ухоженных светлых волосах служили прекрасным обоснованием ее вопиющего недружелюбия.
— Что стоим? — зашипел я.
— Заденем, — отрезал Кэп, аккуратно осматривая обстановку.
— Тогда по ногам. Уйдут ведь! — еще громче зашипел я.
— Или приведут подмогу, тогда все тут поляжем. Уймись!
Хрустело лабораторное стекло. Нагретый воздух, насквозь пропитанный пороховыми газами, почти осязаемо загустел. Я смотрел, как чудо шаг за шагом уходило от меня. Утекало сквозь пальцы.
Я не выдержал. Знаю, глупо поддаваться эмоциям и наплевать на слова опытного военного. Глупо, но как иначе? Дать в руки давно забытую надежду, чтобы после начать душить ее прямо на твоих глазах… Пытка. Жестокая пытка, которую я был не в силах терпеть.
Рывок из-за угла. Вскинуть оружие. Выстрел. Следом — еще десяток.
Один из черномордых камнем падает на землю, пока остальные трое на одних рефлексах уходят в коридор и бегут к лестнице. Понимая, что цель уходит, я тут же вскакиваю и бросаюсь следом.
— Стой, твою мать! — закричал мне в спину Кэп.
Поздно. Самоубийственная погоня началась. Погоня за превосходящими силами противника. В главной роли — однажды убитый и дважды живущий.
Завернув в новый коридор, я тут же кинулся на пол. Вовремя. Пущенная от бедра очередь прошла далеко над моей головой, превратив в решето какую-то посредственная картину на ближайшей стене. Палец зажал спусковой крючок. Пара ответных выстрелов в моем исполнении все же попала в цель и поставила точку в этой короткой дуэли.