Прости себе меня (СИ)

Откровенно говоря, эти догонялки ему порядком поднадоели. Где-то глубоко (слишком глубоко) затаилась мысль о том, чтобы отпустить её на все четыре стороны. Отпустить и сделать вид, что их ничего не связывало. Но это оказалось не так просто, как хотелось. Потому что соблазн настолько велик, что при одной мысли о ней или её стонах... крыша стремительно летит вниз.
Егор опустил взгляд на запястье, отмечая, что прошло уже четыре минуты. Провёл языком по зубам, задумавшись.
Дать ей ещё немного времени?
Нет...
И, как только он шагнул вперёд, намереваясь подняться на третий этаж, над головой послышался знакомый и охренительно приятный голос:
— Ты же понимаешь, что это преследование?
Пусть даже с каплей яда, но ему и это доставляло удовольствие.
Преследование? Он даже не думал об этом.
— Как тебе будет угодно, — ответил Даниэле тем же тоном.
— Ты знаешь, что такое запрет на приближение, Гордеев? — остановилась за пару ступеней от него.
— Боюсь тебя разочаровать, Ксенакис, — машинально протянул к ней руку, предлагая свою помощь. Как по-джентльменски... — но в нашем законодательстве таковой не предусмотрен.
...
Даниэла недоверчиво посмотрела на его ладонь. Фыркнула, игнорируя ту, и спустилась окончательно. Поравнялась с Егором и с досадой осознала, что ей вновь приходится задирать голову. Она ненавидела это. Ненавидела, когда он взирал на неё сверху вниз. Буквально давил как козявку. Уничтожал, при этом даже не касаясь. Унизительно.
— Третий номер. Забыла?
— Так ты меня встретить решил? Или просто боишься, что сбегу?
— И то, и другое. Бегать, знаешь ли, тоже надоедает, — парень сдвинулся в сторону, позволяя Даниэле пройти и при этом не задеть его.
— Тебя никто не заставляет это делать. Это твой выбор.
Отчеканила Муха, обходя его. Окинула его осуждающим взглядом, надеясь хоть как-то пронять этого бездушного, но...
Не тот случай, кажется.
Горделиво задрала свой носик и, проплыв мимо него, оказалась возле двери с третьим номером. Сама не понимала, откуда в ней эта смелость, но принятие ситуации помогло ей держаться на плаву. Помогло унять нервозность и дрожь в голосе. Она не могла сказать, что привыкла к тому, что между ними происходит, но накручивать себя и доводить до очередного срыва совсем не хотелось.
Девушка опустила пальцы на рукоять и, нажав на ту, несмело толкнула дверь. Вся подобралась в тот момент, когда её нога переступала порог его временной обители. Мысли стремглав смешались в голове. Сердце предательски дрогнуло. Дани сама вздрогнула, когда он коснулся её спины, слегка подталкивая вперёд и заходя следом.
— Не трогай меня, — процедила, ускоряясь и увеличивая между ними расстояние.
— Тебе не кажется, что уже поздновато для таких заявлений?
Её тошнило от его сарказма. Было противно от ситуации в целом и даже от самой себя. Что за чушь она несёт? Не трогать? Ни ей ли знать, насколько бесполезны эти требования, если дело касается Гордеева?
— Кто сказал тебе, где я? — злилась на чей-то болтливый язык и приходила к выводу, что это мама. Скорее всего.
— Это так важно?
— Это мама? — упрямо допытывала его, сложив руки под грудью.
Егор проследил за тем, как тонкая футболка обтянула её небольшую грудь. Как отчётливо прослеживались под тканью маленькие выпуклые сосочки. Она без белья? Быть такого не может...
— Нет, блять, папа Римский, — отмахнулся, отрывая взгляд от соблазнительной картины и пытаясь сконцентрироваться на её глазах. Очень красивых.
Девушка гневно сжала челюсти, играя желваками. Ей хотелось отмыться от липких мыслей, атаковавших её, стоило ей только оказаться с ним наедине. Она поморщилась и отвела взгляд, осматривая его комнату. Почти такая же. Немного меньше, но при этом ни чуть не уступающая по интерьеру их с Яной номеру. Снова посмотрела на Егора. На фоне этой редкостной и даже диковинной красоты Гордеев смотрелся комично и несуразно. Его холодность и бездушие шли в резкий контраст с уютом и теплом здешних спален.
— Что подружке сказала? — прервал её размышления. Снова скинул обувь и посмотрел на её ноги. Ксенакис пришла к нему в тапочках.
 
— Не твоё дело.
— Она знает обо мне?
— Что? — не поняла хода его мыслей. Зачем он спрашивает подобное? Проверяет её?
— У тебя проблемы со слухом?
У неё проблемы с ним! На секунду девушку пронзило желание накинуться на него. С размаху исполосовать его надменную рожу. Вцепиться волосы пальцами, а зубами в его глотку. Она бы могла так сделать? Могла...
— Зачем ты здесь? М? Зачем притащился сюда? У тебя зависимость, Гордеев? Не можешь без меня? Что это?
Девушка не отрывала от него пристального взгляда. Ловила каждое, даже незначительное движение. Она сжала пальцы на своих плечах. Напряжение сгущалось с каждой минутой. Дани заметила как дёрнулся кадык на его шее. Как шевельнулась ноздри, а губы слегка дрогнули.
— Как твой Витя? — пропустил мимо ушей её колкости и вопросы, от которых у него сводило челюсти, — вычухался?
Дани насупилась ещё сильнее. Желание выцарапать ему глаза усиливалось. Он для этого приехал? Чтобы поиздеваться?
— Ты так жалок, Егор, — внезапно сорвалось с губ. Она сглотнула болезненный ком в горле, — жалок, как никогда. Мне жаль тебя. Не могу передать словами... Твоя ущербность сейчас зашкаливает. Ты осознаёшь это?
Кажется, он хотел сказать что-то ещё, но слова застряли у него в глотке. Его тёмный и вмиг потяжелевший взгляд, заставил кожу на лице Даниелы гореть огнём. Словно её облили кислотой...
Девушка поджала губы, но не отвернулась. Вибрация в груди не давала нормально дышать.
Это были считанные секунды. Секунды, когда маска слетела с его лица, обнажая уязвлённость, помноженную на кучу комплексов. А затем его губы медленно растянулись в неестественной улыбке. Он открыл рот, но его перебил стук в дверь.
— Завтрак, — произнёс отворачиваясь.
Шагнул к двери, распахивая ту, и впуская в номер женщину средних лет. Она вошла, втягивая за собой высокий столик на колёсах.
— Доброе утро. Ваш завтрак.
— Благодарю, — вежливо ответил, наблюдая за тем, как тарелки с блинами и сырниками расставляют на его столе, — есть ещё набор посуды для гостьи?
— Да, конечно, — женщина наклонилась, доставая с нижней полки сервировочного стола дополнительные приборы.
Молча дождавшись, пока гувернантка покинет номер, Егор учтиво отодвинул стул, приглашая Даниэлу за стол. Ни слова не произнеся, девушка села на предложенное ей место. Лучше уж она "позавтракает" вместе с ним, чем продолжит разговор, от которого её спина покрывается липким ледяным потом.
Это... странно. Они собираются есть вместе?
Судя по тому, с какой лёгкостью Гордеев приступил к завтраку, для него это ничего не значило.
Дани вздохнула, поймав на себе его нетерпеливый взгляд.
— Я не голодна.
Но он продолжал смотреть на неё, слегка наклонив голову и медленно жуя. Дани отвернулась, но через пару мгновений её взгляд возвратился к нему. Егор продолжал смотреть...
— Что ты хочешь?! Я же сказала, что не голодна...
Он проглотил кусок сырника и, тихо прочистив горло, поставил перед ней чашку. Из чайничка налил туда кофе и, водрузив на свободную тарелку пару блинов, придвинул к девушке.
— Лучше ешь, Муха, — просипел и поставил рядом с её рукой маленькую пиалу с джемом.
Откровенно говоря, в его присутствии ей кусок в горло не лез. Не потому что её от Егора тошнило, и даже не потому, что аппетит напрочь пропал. Причина была в том, что есть в его присутствии было чем-то диким и неприемлемым.
— Перестань тогда пялиться на меня, — сквозь зубы выдвинула ему своё требование.
— Ешь. И я перестану пялиться...
  
Глава 41
 
В комнате было настолько тихо, что им было слышно приглушённое жевание друг у друга за щеками. Каждый глоток кофе казался оглушительным в этой могильной тишине. Дани неловко поёрзала на стуле и потянулась за салфеткой. Промокнула губы, старательно пряча глаза и делая вид, что его пребывание с ней за одни м столом отнюдь не смущает её.