Смерть на выживание или Кто не спрятался - я не виновата! (СИ)
– Я возьму его почитать? – спросил Морт, протягивая руку к дневнику и удивляя Вику своим вопросом: он хозяин замка, он имеет большее право на имущество своей бывшей служащей, чем новая гувернантка.
– Да, конечно, – отдала Вика дневник.
Морт внимательно осмотрел тетрадь, окутал её магией, пролистал:
– Ничего необычного, никакой тайнописи, никаких магических кодов, – резюмировал демон по итогам поверхностного изучения дневника. – Видимо, секрет его важности заключён в самом тексте, а ты не обратила внимания на то, ради чего его пытались украсть.
– Наверняка, я не слишком представляю, что может быть важным для высшего демона. Скажите, как вы узнали, что мне требуется помощь? Или случайно в крыло, выделенное для слуг, зашли?
На скепсис последней фразы Морт отреагировал лёгкой улыбкой и задумчиво сказал:
– Это крайне странно, но меня позвал сюда замок.
– Замок?! Но он же заговорён на молчание и бездействие! – ахнула Вика.
– Именно так, но в наложенном на него заговоре есть условие: если в его стенах будет происходить нечто такое, что замок сочтёт за страшную опасность для себя или своих хозяев, то он сможет сообщить об этом мне. Поразительно, что возможную смерть неупокоенной души замок воспринял, как серьёзную угрозу, и смог нарушить запрет на молчание. Не помню, чтобы он раньше волновался о слугах: скорее, он всячески способствовал их скорейшему уходу за грань. Мари, между слугами и замком достигнуты некие договорённости, о которых мне неведомо?
Под проницательным взглядом демона Вика смущённо пожала плечами, честно признавшись:
– Никаких особенных договорённостей, мы с ним просто научились идти на компромисс.
– Вот как? – недоверчиво протянул демон. Посверлил её взглядом, поблагодарил за дневник и исчез, а Вика шагнула к холодной стене и прижалась к ней пылающим лицом:
– Спасибо тебе, колючка! От всей моей неупокоенной души спасибо!
Она оторвалась от молчащих камней и с отчаянием посмотрела на окна, не запечатанные магией Лоли.
«Как же мне надоели все высшие демоны полусвета! – вцепившись в спинку кровати, разозлилась Вика. – Как бы мне дожить до завтра, а?!»
Глава 21. Самая лучшая ночь.
Витая призраком под самым потолком, Вика наблюдала за отбытием из замка последних гостей. Невыносимый день юбилея наконец-то подошёл к концу! Когда последний гость ушёл порталом восвояси, хозяин замка запер двери и, устало свесив хвост, ушёл в малую гостиную. Там он вытащил из буфета бутылку отменного виски, взмахом руки разжёг огонь в камине и рухнул в кресло со стаканом в одной руке и дневником Катерины в другой. Демон явно решил хоть вечер провести в покое и одиночестве.
«Очень правильное решение, – мысленно поддержала его Вика, переносясь в тело кухарки, выставляя на стол оставшиеся десерты и вытягивая из закромов бутылку качественного хозяйского спиртного. – Как известно, любой плохой день можно исправить сном, едой и сексом. Если не помогло – открывайте коньяк».
Спать её чрезмерно отдохнувшее тело не желало, а вот еды и коньяка имелось в изобилии. Скоро в голове кухарки повис приятный туман, в горле исчезла фантомная боль от сдавливающих его пальцев, привкус ужасного дня стал менее насыщенным. Демонята были уложены спать Лоли и мирно посапывали в своих кроватях. Уборкой замка завтра должна была заняться бригада демонов из села, так что у Вики в кои-то веки выдался абсолютно свободный вечер после совершенно безумного дня. Даже не одного, а целой череды безумных дней, прямо сказать – жутко тяжёлого месяца!
Через час тело кухарки сдалось в плен алкоголю и заснуло прямо за столом. Мятежный Викин дух спать не пожелал, вылетев под потолок и с раздражением взирая на своё временное тело: стоило принять форму призрака, как разум вновь стал кристально ясным! Опьянение было связано с материальным телом, на бестелесный дух оно не распространялось.
– Перевод дорогущего спиртного! – возмутилась Вика. – Я могу пить за четверых, но в итоге всё равно останусь трезвой! Форменное безобразие!
Она проплыла по залитому лунным светом замку, раздумывая над вопросом: пить ещё или не пить. Плохо, если завтра все тела будут страдать от похмелья! Одна больная голова – уже несладко, а если их четыре?! Главное – эффект нулевой, если заснуть вместе с телом не удастся.
– Призрачная жизнь – полнейшая нелепость, – ворчала Вика. – Лучше работать не покладая рук, чем вот так парить сутки напролёт без забот, но и без удовольствий, без риска, но и без радости. Худшего дня у меня никогда не бывало!
Неодолимая сила потянула её к большому зеркалу в холле. Призраки в нём не отражались, и увидеть себя в зеркале Вика не могла, но в серебристой глубине вдруг забрезжил смутный силуэт девичьего тела. Силуэт начал уплотняться, обретать очертания, и одновременно с проявляющимся изображением Вика ощутила тяжесть материального тела. Миг – и в зеркале отразилась она сама: Виктория Беднохвалова, двадцати четырёх лет отроду.
Затаив дыхание, Вика с ностальгией рассматривала себя: короткие вьющиеся волосы, горящие красно-рыжими огнями в лучах лунного света, зелёные глаза, чуть курносый нос в россыпи бледных веснушек.
– Я! Это в самом деле я! – всхлипнула Вика. Всхлипнула собственным, уже подзабытым голосом.
Протянув дрожащую руку к зеркалу, она обвела контур лица. Спохватилась и дотронулась ладонью до волос, пригладив их, – девушка в зеркале повторила её жест. Вика ощупывала и осматривала своё тело – как же нереально здорово быть самой собой! Такой, как привыкла, такой, какой и хочешь быть! С кучерявой причёской, с привычной гибкостью мышц и до боли знакомой улыбкой на собственном, родном лице! На ней были те же джинсы и футболка, в которых её месяц назад увезла скорая помощь, и в которых она всегда оказывалась, вылетая призраком из очередного тела. Только теперь это были настоящие, материальные джинсы и футболка, и она сама тоже была живой и настоящей! Овальные ноготки с красным лаком, родинка на правой кисти, небольшой шрам от ожога на левом запястье – каждая чёрточка своя, знакомая!
Хотелось одновременно и плакать и смеяться от счастья. Тела, в которых она обитала по воле Морены, всегда ощущались, как одежда с чужого плеча: возложенную на неё функцию выполняет, но носить некомфортно и хочется поскорее снять. Собственное же тело хотелось крепко обнять и расцеловать от полноты затопивших душу чувств: словно с родным человеком встретилась!
Вика крутилась перед зеркалом, как маленькая девочка в новом нарядном платье. Как же здорово было бы навсегда остаться такой! Не мужчиной, не посторонней женщиной – а самой собой!
Джинсы и футболка замерцали и внезапно обернулись танцевальным костюмом – копией того, в котором Вика выступала на сцене дядиного кафе в день рождения Славы: нарядом для восточного танца с платком! Светло-зелёный с золотом шёлковый топик, расшитые узорами шаровары, интригующе низко сидящие на бёдрах, открывая широкую полосу загорелой кожи живота. Переливающийся, тонкий, как паутинка, широкий платок в цвет и золотые мягкие туфельки на противоскользящей подошве.
Вика сделала на пробу несколько заученных движений танца, и ностальгия по утерянной жизни нахлынула с утроенной силой. Нестерпимо захотелось танцевать в огнях рампы, ловить восторженные взгляды зрителей, чувствовать, как бурлит в крови жидкий огонь азарта и радости энергичного движения! Мечтать о том, что среди смотрящих на сцену есть и тот, чьи жаркие объятья встретят её по окончании танца, и грезить, что этим встречающим будет голубоглазый, светловолосый...
«Демон, – одёрнула себя Вика, выныривая из омута несбыточных надежд. – Он – демон и ждёт свою истинную, а я – человек и жду лишь одного: исполнения договора и возвращения украденной у меня жизни».
На голове Вики проросли небольшие чёрные рожки, за спиной вдруг обнаружился кокетливый хвостик с пушистой мягкой кисточкой на конце. Вика ошеломлённо потрогала рога, покрутила хвостом – и вспомнила слова Морены о маскировке. Вокруг неё закружился вихрем горячий воздух и ненавязчиво подтолкнул к дверям той гостиной, в которой уединился хозяин замка.