Серебро на стрелах твоих (СИ)
И всё… я не смог удержаться.
А она не отказала.
Мы осмотрелись только после, когда я уже помог Алёнушке одеться, сам одним движением влез в высохшие на траве джинсы. Она целовала меня в макушку и шептала милые глупости:
— Смешной мальчишечка, дурашка, Иванушка мой, — между глупыми прозвищами она целовала меня в губы, поэтому я терпел, хоть мне нравилась только её интонация, полная нежности и ягодной сладости. — Я устала, посплю? — прошептала она, оторвавшись от моих губ, от плеч, от острых таких некрасивых локтей, даже коленок коснулись её мягкие губы. У меня сердце зашлось от нежности. Я прижал её к себе, стараясь не причинить неловкости.
— В тень спрячемся, и спи, — я взял её на руки и отнес под березки, подальше от солнца.
Аленка уснула, уткнувшись носом мне в плечо, я посмотрел на неё, извернувшись, вдруг понял слово «зазноба», от взгляда на её розовую щеку, на краешек алых губ меня пробрала дрожь, хотелось касаться шелковистой кожи, целовать, растворяться и растворяться в этой девушке. Умом я понимал, что это просто моя первая женщина, мне только целоваться приходилось, да и те, девчонки мне не нравились даже, но сердце билось, как сумасшедшее и тогда, а сейчас знобкий холодок прошел по загривку. Зазноба.
— Красивая… — в слове соединились вопрос и улыбка.
Я вздрогнул, повертел головой, переложил Алёнку чуть в сторону и скорчился на траве, поджав ноги.
На среднем крепком суку березы сидел странный тип. Больше всего он был похож на полицейского или даже частного сыщика из дешевого, но яркого кино с погонями, перестрелками.
— Ты кто? — прошипел я, стараясь не разбудить Алёнку.
— Тебе какая разница? — пожал он плечами.
И нежарко ему теплым летним вечером в кожаной куртке.
— Никакой, — согласился я, подхватывая сонную теплую прелесть на руки и собираясь бежать быстро и далеко.
— Ты это куда собрался? — темноволосый незнакомец в черной куртке, белоснежной майке, ярко-синих джинсах, начищенных ботинках и черных узких очках спрыгнул с ветки передо мной.
Смотрелся он на лесной опушке странно, словно герой детектива перепутал жанры и забрался в сказку.
— Подальше отсюда, — обошел я его.
— Отдай девушку и уходи, — снова возник он передо мной, будто из-под земли.
— С чего бы? — нахально спросил я.
— Она ждала меня, я заключил с ней контракт, — протянул руки к Аленке противный тип.
— Душу продала? — уточнил я.
— Почему душу? — удивился он и снял черные зеркальца солнцезащитных очков. — Она должна участвовать в одной… — он замялся, подбирая слова, — в одном деле, короче, я её забираю!
У него были зеленые глаза, узкие, нездешние. Странный всё-таки незнакомец. Что ж ненавижу бои, но буду драться. Насмерть. Не отдавать же мою Алёнушку кому-то постороннему.
— Только через мой труп, — спокойно произнес я, прикидывая, что вон тот отломанный ветром сук ляжет мне в ладонь отлично.
— Зачем же решать вопрос так кардинально? — пожал плечами зеленоглазый незнакомец. — Заключи со мной контракт, и пойдем, а то солнце скоро сядет, дольше придется идти после заката.
Я с удивлением увидел, что солнце медленно плывет в синие облака.
— Какой контракт? Душу продать? — спросил я.
— Опять ты про душу! Чудак! — рявкнул незнакомец. — Подрасти сначала душу-то, потом продавать будешь. А то её и не видно, а туда же, торгуется! Подумай, чего хочешь больше всего на свете. Это я тебе и гарантирую.
Алёнушка завозилась на моих руках, сонно недовольно посапывая.
— Есть ли у тебя вообще душа, парень? — усмехнулся детектив. — Вдруг нету? Чем тогда будешь приторговывать.
— Ничем, — прошипел я, ущипнув себя и зашипев от боли, таким странным казался этот пустой разговор, что я подумал, что заснул, но нет, всё было наяву. — Алёнушку я тебе не отдам.
— Алёнушка, значит, хорошее имя, подходящее, — кивнул незнакомец, — в документах она Олёной записана. А тебя как звать величать?
— Иваном, — буркнул я.
Еще и издевается, урод.
— Ладно, поговорили, и хватит, давай её мне, — узкоглазый опять властно потянулся к моей Алёнке.
ГЛАВА 2
— Ты не понял? Я её не отдам! — я положил Алёнушку в траву под дерево и взялся за крепкий сук. — Драться будем?
— Зачем? — искренне удивился незнакомец.
— Иванушка, — проснувшаяся Алёнка уже сидела в мягкой шелковистой траве, — я столько сказать тебе хотела. Ты не подумай, я ведь не просто так, со скуки с тобой. Влюбилась я в тебя, с первого взгляда. Думала, не бывает так. А ты решил, наверное, что я, как всякие бесстыдные девчонки на шею первому встречному вешаюсь… А кто это? — она наконец-то увидела незнакомца.
— Он… он говорит, что пришел за тобой, — тихо сказал я. — Врет, надеюсь.
— Нет, он правду говорит. Я забыла совсем про него, с поляны ушла. Я честно долго ждала вас, господин-детектив, не узнала, потому что не видела никогда, — она вскочила на ноги легко, как пушинка, грациозно, как олененок. — Серебро на… — девушка смотрела на незнакомца исподлобья, чего-то ожидая от него.
— … стрелах твоих, — мягко проговорил он, обходя меня и подавая моей любимой руку.
— Ты куда? — выдохнул я, отчаянно боясь, что они уйдут сейчас. — Куда бы ты ни шла, знай, я люблю тебя, — прозвучало не ахти, пафосно и недостоверно, но это была чистая правда.
Я любил со всей силой души, которой у меня накопилось много нерастраченной за годы одиночества, отчаянья и пустоты.
— Правда? — красивое лицо Алёнушки осветилось счастливой улыбкой.
— Нет. Вру, чтобы… чтобы любить тебя еще и еще, — горько усмехнулся я. — Может, расскажете мне, куда идете? Я с вами пойду?
— То есть ты врал сейчас, потому что хотел, хотел быть моим самым близким человеком? — Алёнушка потрясенно смотрела на меня.
— Это ирония, — я ответил ей самым нежным честным взглядом, на который был способен, — я тоже с первого взгляда, буду любить, защищать, умирать за тебя, — пробормотал скороговоркой, отбросив ненужную, опасную даже сейчас иронию.
— Любить? — выделила девчонка главное для себя и шагнула ко мне, вжалась в меня, запрокинула голову. — Люблю тебя.
— Ромео и Джульетта, губернского разлива, — похлопал нам, гадко ухмыляясь, незнакомец. — В общем, так, отрок, давай документы, я должен проверить, откуда ты такой прыткий? Не из семьи ли ты Монтекки? И пойдем. Солнце вот-вот зайдет!
— Я не отрок, — прошипел я, сжимая в объятиях пахнущую земляникой сероглазую девушку.
— Лет тебе на вид шестнадцать, хоть и вытянулся ты здорово, кость широкая, рыцарская, но отрок и есть, — пожал плечами очкастый детектив.
Он уже опять успел прикрыть глаза солнцезащитными очками, словно опасаясь кого-то или чего-то.
— Мне восемнадцать, — приврал я, добавив себе всего-то пару дней.
— Вьюнош, значит, — кивнул участливо очкастый, — всё равно документы давай, здесь же граница, и тебя она пропустить не должна была, портал открылся только для Олёны. Я очень удивился, когда обнаружил здесь вас вдвоем.
Я, прижимая одной рукой к себе Алёнку, порылся в рюкзаке и вытянул паспорт:
— На!
— Хм, — очкастый рассматривал мои документы, листал странички, похрустывая плотной бумагой, — местный… — выдохнул он, присвистнув, — так почему граница пропустила-то тебя?
— Я не знаю, — я выдернул из его рук паспорт и спрятал документ в рюкзак.
— Ты вот что, Иван, я тебя здесь оставлю. Но. Не кричи ты, — предостерегающе поднял руку детектив, заметив, что я открыл рот, чтобы завопить: «Нет, ни за что один не останусь!» — я тебе должен буду одно желание. Найду и верну желание. Предграничье — это одно, а истинную границу тебе не пройти. Рисковать тобой я не имею права. А нам спешить надо.
— Нет! — взвыл я всё-таки.
— Нет! — вскрикнула раненым олененком Алёнка.
Но детектив вырвал девушку из моих рук, перекинул её через плечо.