Проект «Аве Мария»
Несколько офицеров изредка посматривали в мою сторону, но в основном не обращали на меня внимания. Я нашел вещмешок. Там, как и ожидалось, лежал комплект одежды, зубная паста со щеткой и мыло. Оглядел каюту и заметил проход в раздевалку. Зашел в туалет (точнее, в «гальюн», ведь я на корабле), потом в душевую, где мылись еще три парня. Вытерся насухо и надел комбинезон, который выдала Стратт. Комбинезон был ярко-желтый, с китайской надписью на спине и широкой красной полосой вдоль левой штанины. Вероятно, чтобы весь экипаж видел: я иностранное гражданское лицо с ограниченным правом доступа.
Я жестом остановил проходящего мимо матроса и показал записку. Он кивнул и пригласил следовать за собой. Мы шли по лабиринту узких извилистых коридоров, похожих один на другой, пока не оказались в знакомой кают-компании.
Шагнув внутрь, я увидел Стратт и некоторых членов ее… команды? Часть вчерашней шайки. Только министр Фогт, научная сотрудница из Китая – кажется, ее звали Си – и парень в русской военной форме. Русского я уже видел вчера, но тогда он не проронил ни слова. Все сосредоточенно изучали документы, которыми был завален стол, и тихо переговаривались. Я не знал, кто кому тут подчиняется, но во главе стола восседала Стратт.
Заметив мое появление, она произнесла:
– А, доктор Грейс! Выглядите посвежевшим. – Взмахом руки она указала на буфетный шкаф. – Завтрак там.
Чего там только не было: рис, паровые булочки, жаренные во фритюре полоски теста и термопот с кофе. Я поспешил туда и набрал еды. Я умирал от голода. Вскоре я сидел за столом с полной тарелкой и чашкой кофе.
– Итак, – проговорил я с полным ртом риса, – вы мне скажете, почему мы на китайском авианосце?
– Мне понадобился авианосец, и китайцы его предоставили. Точнее, сдали в аренду.
Я отхлебнул кофе.
– Раньше я бы сильно удивился. Но теперь… уже нет.
– Гражданские перелеты занимают слишком много времени, рейсы часто откладывают, – объяснила Стратт. – Военная авиация летает по собственному графику, причем на сверхзвуковой скорости. Я хочу иметь возможность собрать вместе экспертов из любой точки мира быстро и без задержек.
– Мисс Стратт умеет быть поразительно настойчивой, – заметил Фогт.
Я закинул очередную порцию еды в рот и пробормотал.
– Вините того, кто наделил мисс Стратт неограниченными полномочиями.
– Признаюсь, это решение принимал в том числе и я, – усмехнулся Фогт. – Я министр иностранных дел Германии. Как у вас в стране госсекретарь.
Я даже перестал жевать.
– Ого! – промычал я, быстро проглотив еду. – Вы самое высокопоставленное лицо из всех, кого я встречал.
– Нет, не самое. – И он указал на Стратт.
Она пододвинула ко мне листок бумаги.
– Вот то, из чего родился проект «Аве Мария».
– Вы уже показываете? – заволновался Фогт. – Но у него нет допуска!
Стратт положила руку на мое плечо и произнесла:
– Доктор Райланд Грейс, настоящим предоставляю вам допуск к материалам высшего уровня секретности, касающихся проекта «Аве Мария».
– Я имел в виду совершенно другое, – не унимался Фогт. – Существуют определенные процедуры, проверки анкетных данных…
– Нет времени, – отрезала Стратт. – На это просто нет времени. Именно поэтому вы поручили руководство проектом мне. Скорость.
Она взглянула на меня и постучала по документу.
– Здесь отчеты астрономов-любителей со всего мира. В данных прослеживается кое-что весьма любопытное.
Страницу заполняли колонки с цифрами. Я прочел названия колонок: «Альфа Центавра» [45], «Сириус» [46], «Лейтен 726–8» [47] и так далее.
– Тут перечислены звезды из ближайшего скопления. Погодите, вы сказали «астрономы-любители»? Имея больше полномочий, чем у министра иностранных дел Германии, вы не пригласили профессионалов?
– Я так и сделала. Но эти данные собраны за последние несколько лет. Профессиональные астрономы не изучают местные звездные системы. Их взгляды устремлены в далекий космос. А любители как раз регистрируют данные по ближайшим объектам. Наподобие трейнспоттеров [48]. Энтузиасты, наблюдающие за небом со двора частного дома. Причем у некоторых довольно дорогое оборудование.
Я взял в руки листок.
– Ну и на что я должен смотреть?
– На данные по светимости звезд. Тут приведены удельные величины на основе тысяч любительских наблюдений и откорректированные с поправкой на погоду и условия видимости. Расчеты сделаны супермощными компьютерами. Суть такова: наше Солнце – не единственная угасающая звезда.
– Серьезно? – воскликнул я. – Так это очень даже логично! Астрофаги летают очень быстро: 0,92 скорости света. Если частицы способны впадать в спячку и долгое время оставаться в живых, то могут заразить и ближайшие звезды. Они размножаются через спорообразование! [49] Как плесень! И распространяются от звезды к звезде.
– Мы предполагаем то же самое, – кивнула Стратт. – Сюда включены наблюдения, сделанные десятки лет назад. Они не самые надежные, но общую тенденцию подтверждают. В АНБ смоделировали…
– Стоп. АНБ? Агентство национальной безопасности США?
– У них самые мощные компьютеры в мире. Мне понадобились их суперкомпьютеры вместе с инженерами, чтобы рассчитать все возможные сценарии и модели распространения астрофагов по Галактике. Но вернемся к делу: на протяжении десятков лет ближайшие к нам звезды угасают. Скорость угасания растет экспоненциально – та же история, что и с Солнцем.
Стратт вручила мне еще один листок. Там пестрело множество точек, соединенных линиями. Над каждой точкой стояло название звезды.
– Принимая во внимание скорость света, данные по угасанию были скорректированы с учетом расстояния до звезд и прочих факторов, и все же прослеживается четкая картина распространения «инфекции» от одной звезды к другой. Мы выяснили, когда именно была инфицирована каждая звезда и от какой звезды заразилась. Инфекция попала на наше Солнце со звезды под названием WISE0855–0714 [50], на которую, в свою очередь, пришла с Сириуса, до этого побывав на Эпсилон Эридана [51]. Установление более ранних локализаций инфекции затруднительны.
Я уставился на график.
– Любопытно. Со звезды WISE0855–0714 зараза перекочевала еще и на Вольф 359 [52], Лаланд 21185 [53] и Росс 128 [54].
– Да, каждая инфицированная звезда рано или поздно заражает всех своих соседей. Судя по нашим данным, дальность распространения астрофагов составляет примерно восемь световых лет. Любая звезда, находящаяся в этом радиусе от инфицированной звезды, будет поражена, – прокомментировала Стратт.
Я взглянул на листок.
– А почему именно восемь световых лет? Почему не больше? Или меньше?
– Скорее всего, дольше астрофаги не выживут без звезды, а в течение восьми световых лет они могут просто дрейфовать.
– С точки зрения эволюции, разумно, – признал я. – Большинство звезд расположены на расстоянии, не превышающем восемь световых лет. Поэтому у астрофагов развилось умение перемещаться на такие дистанции во время спорообразования.
– Возможно, – кивнула Стратт.
– И никто не заметил, что эти звезды угасают? – спросил я.
– Они теряют лишь десять процентов светимости, а потом перестают гаснуть. И мы не знаем, почему. Причину так сразу не понять, но…
– Если наше Солнце потеряет десять процентов светимости, мы все умрем, – перебил я.
– Вероятнее всего.