Тени заезжего балагана
На веранде они столкнулись с Томоко. Поначалу домоправительница и слова не могла вымолвить от изумления – должно быть, со стороны Уми с Ямадой и впрямь являли собой плачевное зрелище. Оба мокрые, с посиневшими от холода губами – словно заблудшие души, которых не приняла Страна Корней.
Но Томоко вот уже много лет была домоправительницей у главы клана якудза и многое повидала. Поэтому двумя искупавшимися в пруду молодыми людьми её было не удивить. Она тут же принялась хлопотать вокруг них и умудрилась привлечь к помощи всех, кого сумела найти и добудиться в столь ранний час.
– Ни за что не поверю, что у вас не отыщется чистой мужской одежды, – ворчала домоправительница на кого-то из братьев. – Если по твоей вине новый телохранитель Уми заболеет и не сможет выполнять свои обязанности, то перед господином Хаяси будешь отвечать сам.
Уми тем временем пыталась переодеться за ширмой, которую принесли в чайную – это была ближайшая комната, где Уми смогла бы быстро привести себя в порядок и никого не потревожить в столь ранний час. Но пальцы совсем её не слушались, и потому Уми пришлось дожидаться помощи Томоко, чтобы та помогла стянуть прилипшую к телу рубаху.
– И как только тебя угораздило свалиться в этот пруд? – причитала она, насухо вытирая Уми полотенцем.
– Я поскользнулась. – О том, что последовало далее, Уми благоразумно решила не упоминать.
Томоко неодобрительно хмыкнула.
– А я-то думала, что мне приснилось, будто в саду какой-то шум поднялся... Твоё счастье, что Ямада оказался рядом.
С этим трудно было поспорить – кто знал, что могла сотворить с Уми та жуткая тень, не подоспей Ямада к ней на выручку?
– Где он, кстати? Мне нужно с ним поговорить.
– Я отослала его в комнату для слуг, чтобы он мог спокойно переодеться. Там пока никого нет – рань такая, даже час дракона ещё не пробил!
Всё ещё ворча на безалаберность Уми («И чего тебя понесло к этому пруду с утра пораньше?»), Томоко помогла ей собрать мокрые волосы и спрятать их под полотенцем. Затем домоправительница отправилась на кухню, чтобы начать приготовление завтрака и сделать для «утопцев», как она теперь называла Уми с Ямадой, согревающий чай.
Кто-то из братьев принёс в чайную два одеяла, и Уми завернулась в одно из них. Она почти отогрелась, и теперь хлюпала носом: похоже, простуды после купания в ледяной воде ей избежать всё-таки не удалось. Она посматривала на второе одеяло, приготовленное для Ямады, но он всё не приходил, и вскоре Уми начала клевать носом.
Наконец она решила прилечь на минуточку, подстелив на циновки второе одеяло. Вот как Ямада придёт, так она сразу и встанет, ведь ей о многом хотелось бы его расспросить…
Но разбудил Уми отнюдь не приход её нового телохранителя, а сердитые голоса, доносившиеся из сада. Уми застонала и открыла глаза.
Судя по тому, что в доме по-прежнему стояла тишина (если не считать чьей-то ругани в саду), проспала она совсем немного. Уми слышала, как на кухне хлопотала Томоко, а из спальни отца не доносилось ни звука – что было, несомненно, к лучшему. Конечно, по пробуждении отец обязательно узнает о случившемся, но, если он выспится как следует, будет меньше шансов, что Уми настигнет очередной нагоняй.
Когда ведущие на веранду сёдзи с шорохом отъехали в сторону, Уми едва успела смежить веки, но не плотно. Сквозь ресницы смутно видела, как на пороге показался Сан. За ним вихрем влетела раскрасневшаяся О-Кин – давно Уми не видела её в таком гневе. В последний раз у дзасиси-вараси было подобное выражение лица, когда одна из новеньких служанок забыла погасить светильник, и в доме чуть не случился пожар. Интересно, что на этот раз могло так вывести О-Кин из себя?
Следом за остальными через порог перепрыгнул дух-фонарик. Он пристально посмотрел на Уми, но та ничем себя не выдала, продолжая искоса поглядывать на духов сквозь ресницы. Всё это время Уми так и валялась под одеялом, так что прикинуться спящей не составило труда.
О-Кин тем временем принялась гонять Сана по всей комнате. Тот что-то прижимал к груди и уворачивался от своей преследовательницы, которая походя кидалась в него всем, что попадало ей под руку. Сначала в незадачливого духа полетел дзабутон, следом за ним устремилась небольшая шкатулочка с рукоделием – хвала Владыке, закрытая, иначе все иглы могли высыпаться, и ищи их потом!
Лишь когда все доступные под рукой метательные снаряды иссякли, дзасики-вараси возопила:
– О-Кин ещё раз спрашивает тебя, дубина: где ты достал корень железного дерева?
– Говорю же, нашёл, – уклончиво отвечал Сан, пряча глаза.
– Ах, нашёл! Значит, это не ты тот самый вор, которого повсюду ищут тэнгу? – голос О-Кин креп, словно штормовой ветер.
– Ну даже если так, что с того? Я ж для благого дела…
– Идиот!
О-Кин подхватила что-то с пола и метнула в Сана. Тот едва успел увернуться, и снаряд, глухо стукнувшись о стену, откатился за ширму.
Откуда-то сбоку раздалось ехидное хихиканье духа-фонарика, который с жадным удовольствием наблюдал за потасовкой ёкай.
– Да что ты так переживаешь? – промурлыкал он, обращаясь к О-Кин. – Просто выдай вора тэнгу, да и дело с концом.
Сан так и разинул рот, словно не находя слов от охватившего его возмущения.
– Вот и помогай людям после этого, – с видом оскорблённого достоинства изрёк он. – Мало того, что никто спасибо не скажет, так ещё и обругают, на чём свет стоит…
Лицо О-Кин по цвету стало напоминать варёную свёклу, кулачки её мелко подрагивали, будто она едва сдерживала себя, чтобы не метнуть в Сана что-нибудь потяжелее.
– Хороша помощь, – процедила она. – Привёл сюда тэнгу, а разбираться с этим придётся О-Кин – кому ещё? Не вам же, слабакам, тягаться с хозяевами леса!
– Это кто тут ещё, – начал было фонарик, но О-Кин не дала ему договорить:
– Тебя вообще никто не спрашивал, прихлебала. Слишком О-Кин стала добрая, раз напускала в дом всякую шушеру!
– Прошу прощения, но я вообще-то попал сюда не по своей воле, – обиженно надулся дух-фонарик.
– Так скатертью дорога, никто тебя тут не задерживает!
Уми не смогла сдержать тяжёлого вздоха, и вся троица дружно повернулась к ней.
– Давайте вы все дружно свалите отсюда и дадите мне спокойно отдохнуть. Неужели я о многом прошу?
О-Кин тут же оказалась рядом: гневные морщины между её бровей разгладились, и личико её вновь стало румяно-кукольным.
– Уми, что ты здесь делаешь? – всплеснула руками она.
– Прихожу в себя после непредвиденного купания в пруду.
Глаза О-Кин расширились от изумления, но Уми не стала вдаваться в подробности. Она приподнялась на локтях, обвела всю незадачливую троицу тяжёлым взглядом и протянула:
– Расскажите лучше, что у вас стряслось, пока вы не перебудили весь дом.
– Этот, – О-Кин бросила уничижительный взгляд на Сана, – украл из Леса Скрытой Силы корень железного дерева и притащил его сюда, думая, что О-Кин сумеет защитить его дурную голову от гнева тэнгу!
– Так, – Уми потёрла виски: соображалось пока туговато. – Что ещё за Лес такой? И причём тут тэнгу?
– Лес Скрытой Силы – заповедное место, – ответил дух-фонарик. Он подпрыгнул ближе к Уми, и его нарисованный тушью рот оскалился в ухмылке. – Попасть туда нелегко, а выбраться – ещё сложнее, ведь живут там сами тэнгу – хозяева леса и той горы, на которой он растёт.
– Раз уж мы заговорили об этом, – в голосе О-Кин снова прорезались угрожающие нотки, стоило ей взглянуть на Сана. – Как ты вообще умудрился туда пробраться? Тебя послали на поиски колдуна! Так какого демона тебя понесло к тэнгу?!
Все уставились на духа. Осознав, что теперь, похоже, от него так просто не отстанут, Сан вздохнул и заговорил:
– Не хотел я этим заниматься. После Рюити Араки и его «весёлого» балагана хватит с меня колдунов, уж увольте! Поразмыслив немного, я понял, что смогу быть полезным в другом. Мне уже доводилось бывать в Лесу Скрытой Силы, и я видел, что там растут железные деревья. Ну, вот вчера на закате я и прошёл по скрытой тропе, когда магия тэнгу становится слабее всего. Только так можно попасть в Лес.