Над пропастью юности (СИ)

— Ты мог хотя бы сделать вид, что рад за нас, — парень сел за стол, не в силах игнорировать угрюмость друга.
— В отличие от твоей новоиспеченной жены я не прибегаю к лицемерию из вежливости. Ты ещё сам того не понял, но совершил большую ошибку. Без преувеличения, наибольшую, — Джеймс сделал глубокую затяжку, прежде чем запрокинуть голову назад и освободить легкие от отравляющего их табачного дыма. — Надеюсь, ещё не слишком поздно, чтобы что-то изменить. Это ведь всё не по-настоящему, правда? У вас даже свадьбы не было, — он выпустил короткий нервный смешок, что скоро превратился в хриплый кашель.
— Зачем ты всё это говоришь? Зачем пытаешься нарочно задеть? Ты же знаешь, как сильно я люблю Рейчел и…
— Похоже, шутка затянулась, — он потушил окурок о пепельницу, прежде чем сорваться с подоконника и подойти к другу.
Мысли кипели в горячке. Джеймс не отдавал себе в полной мере отчета перед сказанным, но говорил убедительно, будто ему действительно могло быть не всё равно. Новость о внезапной женитьбе друга подействовала на него совсем не так, как тот того ожидал. Спенсер был готов к несерьезным подколам, глупым шуткам, но точно не к такому яростному сопротивлению.
— Кажется, ты не в себе, — Спенс нахмурился, испытывая от слов друга ответную неприязнь. — Ты пьян?
— С момента приезда не выпил ни капли, — Джеймс занял место за столом напротив парня. — Я хочу, чтобы ты понимал, Спенс, что Рейчел вовсе не та девушка, что тебе подходит. Она же сделана из одного теста, что и Марта Каннингем. Рядом с тобой её удерживает только состояние твоей семьи. Сейчас она окрутила тебя на замужество, а через полгода будет требовать, чтобы ты занял место в Парламенте рядом с отцом.
— Довольно! Я не хочу слышать этого вздора, — Спенсер поднялся с места, чтобы торопливо уйти в спальню, куда за ним поплелся и возбужденный развязавшейся размолвкой Джеймс.
— Ты же влюблен в её красоту, а не в неё саму, — продолжал стоять на своем, когда друг принялся разбирать чемодан, только чтобы чем-небудь занять руки. Джеймс же сел на его кровати, выводя из себя одним своим видом. — Что ты знаешь о ней?
— Достаточно, чтобы решить на ней жениться, — процедил сквозь зубы, не выдерживая напряжения. — Уверен, ты знаешь её плохо, чтобы говорить все эти гадкие вещи.
— Могу себе позволить, покуда именно благодаря мне вы вместе. Я решил тебе немного подсобить, поэтому соврал Рейчел кое о чем, но кто знал, что всё зайдет так далеко, — Джеймс обреченно вздохнул. — Полагал, отношения с ней тебя немного разтормошат, но ты, кажется, полностью слетел с катушек, — снова выдал нервный смех, от которого выражение на лице друга изменилось. Спенсер поджал губы, задемчиво нахмурился, устремив пустой взгляд перед собой. Даже разбор вещей не мог успокоить нервов.
— Джеймс, пожалуйста, — попросил тихо и сдавленно, в глазах застыла мольба.
— Вы не могли пожениться, не сказав об этом никому, тайком ото всех. Чёрт, это ведь даже не похоже на Рейчел, — Джеймс продолжал сверлить друга испытывающим взглядом. Спенсер тяжело вздохнул, устав от спора, что был бессмысленным, да и к тому же ничего не решал.
— Я явился на пороге её дома рождественским утром. В присутствии сестер, отца и матери сделал предложение, на которое она ответила согласием, прежде чем я успел закончить говорить. С мистером Сент-Клером у нас был долгий серьезный разговор, но, в конце концов, он не стал возражать тому, чтобы выдать за меня свою дочь. Сказал даже, что лучшего зятя ему не найти. Миссис Сент-Клер была со мной всё время милой, сестры то и дело, что пытались распросить обо всем. Я остался с ней до нового года, намеренный после того вернуться обратно домой, как Рейчел сама предложила пожениться. Сказала — «прямо сейчас и ни днем позже». Было сложно уговорить священника обвенчать нас в первый день нового года, но я сумел, после чего мы вместе вернулись ко мне домой, откуда приехали сюда. Веришь мне или нет, но всё было именно так, и у меня есть основания полагать, что чувства Рейчел ко мне так же искренне, как и мои к ней, — на одном выдохе проговорил Спенсер.
 
Джеймс ни разу не перебил друга, вслушиваясь в его незамысловатый рассказ с особой внимательностью. Он, наверное, впервые почувствовал укол зависти, что прежде была чужда. У него с Фреей всё было отличительно по-другому — её отец не дал благословения, но что хуже того своего согласия не дала сама девушка, что, в конце концов, привело их к очередной размолвке.
Ему стоило учесть, что отличительно другими были сами Спенсер и Рейчел, сравнивать себя с которыми было слишком глупо. В Джеймсе не было той же мягкости, учтивости и терпеливости, что и в друге. Его нельзя было назвать надежным и ответственным, хоть в последнее время он старался. У Фреи напрочь отсутствовало кокетство и хитрость, терпение и уверенность в себе. Она была хрупкой и уязвимой, но в то же время вспыльчивой и упрямой. У них не могло быть всё также просто, пока они не принимали не только друг друга, но и самих себя.
И всё же Джеймсу отчаянно хотелось, чтобы этот рассказ был о них двоих, но их история заслуживала слез не радости, а обиды и разочарования.
— Мы решили, что свадьбу проведем летом. Рейчел не должна лишиться праздника. Всё будет без лишней спешки и по правилам — белое платье, костюм, произнесенные друг другу клятвы, повторный обмен кольцами, — Спенсер продолжал говорить с благоговением, не удержавшись от теплой улыбки. — Это не меньше важно для меня, и я ожидал, что ты и Дункан поддержите меня в этом, но вместо этого… — он запнулся, будто пытался собраться с мыслями и произнести что-то важное. — Я был уверен, что Фрея многое в тебе переменила, но, похоже, ты остался тем же, — посмотрел на Джеймса с ненависной жалостью. И всего на долю секунды ему подумалось, что Спенсер обо всем на самом деле знал, хотя у него не было причин даже догадаться, что случилось в Лондоне.
— Я всего лишь хотел тебя по-дружески предупредить, — проглотив царапающий горло ком, мягко ответил Джеймс. — Некогда и ты по-дружески советовал мне держаться подальше от Фреи, — он толкнул друга в плечо, вынудив улыбнуться в ответ на недавние воспоминания.
— И, тем не менее, ты не сделал этого, — с упреком вторил Спенс. — Поэтому не требуй от меня того же.
— По крайней мере, теперь можна не переживать на счет твоей девственности. В первую брачную ночь ты точно должен был с ней распрощаться, — Джеймс пытался перевести всё в шутку, но по-прежнему чувствовал, как сердце болезненно сжималось от обиды. Вернувшаяся безмятежность была напускной.
— Следующее, о чем ты хочешь поговорить после того, как безосновательно оскорбил мою жену, это моя девственность? — Спенсер усмехнулся, покачав головой. Он простил Джеймса, как всегда, быстро, не затаив обиды.
— Во-первых, мои обвинения основательны, и я по-прежнему от них не отказываюсь, — было глупо ожидать, что он не будет упрямо стоять на своем. — Во-вторых, называй её по имени. Слово «жена» слишком режет слух.
— Ты противишься этому, но даже тебе было бы приятно называть кого-нибудь этим словом.
Спенсер даже не представлял, насколько острым был этот укол. Джеймс натянуто улыбнулся, покачав головой, но за этим последовал сдавленный вздох. Он вовсе не противился этому. В последнее время это перестало иметь смысл. Противился Джеймс скорее неосущественной возможности, что следом за жалостью к себе вызывало и гнев.
— Дело не в этом. Впрочем доказывать тебе я больше ничего не буду, — он поднял в воздухе руки, прежде чем поднядся с кровати друга и переместиться на собственную, где мог оказаться намного раньше, если бы не возвращение Спенса с Рейчел, у которых, кажется, были совсем другие планы с расчетом на то, что дома никого не было.
 
Джеймс физически скучал по Фрее не меньше, чем ментально. Ему нравилось чувствовать её поддатливое тело в своих руках и прикасаться губами к открытым участкам бархатной кожи. Испытывал особенное удовольствие от дрожи, что пускала по ней мурашки от испытываемого холода и в то же время жара. Джеймс был влюблен в её нерешительность, что приходилось ломать раз за разом. Он чувствовал, как с каждым нежным поцелуем и жестким толчком делал её мягче, раскованее и уверенее. Ему нравилось приносить ей удовольствие, покуда она волновалась, чтобы не оставить разочарованным его. И Фрея ни разу не сделала ничего неправильного, да и вряд ли могла бы. Их движения были словно отточеными до совершенства, необусловленно синхроны. Её неопытность совсем не мешала. В стеснении девушки, что, кажется, покрывала румянцем не только щеки, но и охватывала жаром всё тело, было что-то особенно притягивающее. И теперь Джеймс скучал за этим.